Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

– Откуда здесь вода? – Алекс внимательно осмотрел конструкцию.

– После ядерной войны, судя по всему, все насосные станции вышли из строя под воздействием электромагнитного импульса, поэтому пришлось подключить альтернативную систему водоснабжения.

– Альтернативную? – Алекс вновь и вновь поражался тому, что удалось соорудить этому человеку в саркофаге незаметно для всех остальных.

– Кое-какие наработки здесь были сделаны до меня еще во время строительства самого энергоблока и станции. Мне пришлось потратить немало сил и времени, чтобы всю систему привести в рабочее состояние. Ведь без воды здесь нельзя. Чистая вода – это жизнь.

– Так откуда поступает вода? Она действительно чистая?

– Ну, пить я ее не советую, она «не живая».

– Что значит «не живая»? – удивленно переспросил Алекс.

– Радиация убивает воду. Я имею в виду не просто микроорганизмы, а ее саму. Понимаешь, она из носителя информации и источника жизни превращается в нечто безжизненное и бесполезное для организма. Но все же смыть с себя пыль вполне подходит. Она поступает из пруда охладителя, отстаивается, потом проходит через систему фильтров и очищается при помощи ионообменных смол. Но и этого недостаточно в условиях сильнейшего заражения источника. Поэтому приходится добавлять в воду еще и раствор лимоннокислого натрия, позволяющего более эффективно проводить дезактивацию.

– Хитро придумано… А что же с питьевой водой?

– Есть немного, – Макс с явной неохотой ответил на этот вопрос, и, переводя разговор на другую тему, протянул Алексу брусок желтоватого цвета.

– Что это? – он внимательно, с осторожностью осмотрел полученный предмет.

– Обычное каолиновое мыло. Я сторонник того, чтобы дезактивирующие средства использовать в комплексе, тогда вероятность уничтожить все загрязнения значительно повышается.

– Согласен, но я для этих целей запасся трилоном Б.

– Хорошее средство, мы его тоже часто использовали, – без особых эмоций проговорил Макс.

– Что с Вашей бородой? – вдруг присмотревшись, удивленно спросил Алекс.

– А что с ней не так? – не понял Макс.

– Ну, она какой-то странной расцветки.

– Контрастная в смысле? – Макс широко улыбнулся.

– Да, именно, контрастная, – не найдя другого слова, кивнул Алекс.

– В этом, кстати, виноват Чернобыль, – ученый подмигнул Алексу.

– Каким образом? – искренне удивился тот.

– Это еще в начале моей деятельности в Чернобыле произошло. Так вот, при проведении работ мы обычно вдвоем ходили. Один что-то делает, другой замеры проводит. Иногда втроем, – Макс после длительного одиночества рассказывал о своей жизни теперь с неожиданным даже для него самого удовольствием. – Однажды нужно было выполнить срочную задачу, провести фотосъемку конструкций сооружения в одном довольно безобидном месте. Вроде бы плевое дело, много раз подобное бывало. Но со мной рядом всегда кто-то был. А в этот раз я шел один. В общем, отработал все, что надо, и вышел к этому же санпропускнику. Принял душ, уже выходить наружу собрался, и тут мне кто-то говорит: «Макс, а что у тебя с бородой? Белая». Я подумал, может, пену в душе не смыл. Подхожу к зеркалу. И вот он весь контраст на лицо – половина седая, половина черная. И как после этого не верить в то, что радиация по нервам бьет. И я ведь не мальчишка какой-нибудь. Опыт-то к тому моменту был будь здоров. А все же вот так.

– Да, – протянул Алекс, – сколько общался с чернобыльцами, впервые такое слышу.

– Я еще много подобных историй могу рассказать, – собираясь отправиться в душ, проговорил Макс.

Принятие душа и переодевание в условно чистую одежду было необходимой процедурой после каждого захода под саркофаг. Это был установленный порядок при работе в этом месте, который со временем превратился в целый ритуал.

В период активной ликвидации последствий аварии был разработан специальный метод принятия душа, заключавшийся в чередовании использования холодной и горячей воды. Так, сначала необходимо было ополоснуть тело холодной струей, чтобы смыть радиоактивную пыль с поверхности тела. Затем горячая вода позволяла раскрыть поры и очистить их от попавшей грязи. А после вновь, обдав себя холодом, человек подготавливал организм к выходу в радиационную среду уже с закрытыми порами, что создавало препятствие для попадания зараженных частиц внутрь тела. Так, даже простые и привычные для человека вещи в радиационном мире приобретали свой какой-то не всегда понятный и сразу воспринимаемый оттенок. Но это был не вымысел или чья-то изощренная фантазия. Нет, это было обусловлено лишь одним – стремлением сохранить человеческую жизнь. Только теперь в условиях отсутствия горячей воды нужно было просто смыть любые частицы, осевшие на коже.

Макс после двадцатиминутного пребывания в душе появился с выражением глубокой задумчивости на лице. Алекс в соседней душевой кабинке значительно раньше закончил процедуру и уже переоделся в выданный ему комплект не новой, но чистой станционной одежды.

– Что-то стряслось? – спросил Алекс, глядя на взволнованное лицо своего спутника.

– Да не то, чтобы случилось… но все же… как-то неправильно все это.

– Что?

– Да вот какая штука, – он приподнял брючину. В том месте, где разорвался защитный костюм, на ноге появилось удлиненное покраснение, обрамленное розоватым ореолом.

– Это же ожог! – для постановки подобного диагноза не нужно было быть медиком.

– В том-то и дело, что это настоящий радиационный ожог! У меня однажды уже такое было, – Макс поднял другую штанину. На ноге примерно в том же месте находился большой сероватый шрам, говоривший о том, что повреждение было весьма глубоким. – Так вот, тот ожог я получил еще в 1988 году, но тогда под саркофагом шло еще большое количество бета-распадов, но теперь все иначе и ожога быть просто не может.

На лице Макса вновь появилась глубокая задумчивость. Судя по взгляду, он погрузился в какие-то непростые размышления. Алекс молча наблюдал за тем, как меняется выражение его лица, на котором предельная напряженность за мгновения превращалась в недоумение и вновь обратно.

– Тебе нужно уйти отсюда, – с суровым взглядом проговорил Макс после пятиминутного молчания. Свое беспричинно приподнятое настроение сейчас он списывал на сильное переоблучение. И глядя на удивленное лицо собеседника, добавил. – Ты получил сегодня немалую дозу, неизвестно, как это скажется на твоем здоровье.

– Я же забыл свой дозиметр на столе, ну и черт с ним, – Алекс выругался.

– Профессионал, – усмехнулся Макс. – Тем более, ты должен уходить, даже условно чистые места саркофага для тебя могут быть опасны. И с каждой минутой ты получаешь еще большее облучение. Тебе сейчас лучше быстрее укрыться в самом чистом известном тебе месте и несколько дней не выходить оттуда. Да, и пей как можно больше воды. У тебя есть чистая вода?