Василий Звягинцев - Разведка боем

Басманов с готовностью и видимым облегчением встал, несколько преувеличенно вытянулся, прищелкнул каблуками. Пошел к дверям, за ним молча и послушно — Рудников. Лишь Вадим остался сидеть, переводя взгляд с Шульгина на Новикова.

Сашка задвинул за офицерами массивную щеколду, вернулся, брезгливо поморщился при виде неэстетичной сервировки стола.

— Прошу, — указал он в сторону своей комнаты. — Там будет удобнее. И вот что — не нужно так старательно изображать невозмутимость и хладнокровие. Расслабьтесь, легче думать будет.

За окном сильный ветер гнал по небу рваные тучи, солнце то проглядывало на минуту, то вновь скрывалось, и от этого освещение в комнате все время менялось, создавая ощущение неуверенности и тревоги.

Новиков учел этот эффект и усилил его, сев на подоконник спиной к свету, чтобы выглядеть темным силуэтом с неразличимыми чертами лица. Достал из кармана трубку, принялся ковырять в ней пружинным ножом. Все лишнее из комнаты было заблаговременно убрано, осталась только одежда на гвоздях да небрежно брошенная на матрас карта Москвы.

Шульгин любезно подвинул Вадиму табурет, сам сел напротив, опершись спиной о стену. Получилась классическая композиция, разве без направленной в глаза лампы, но и так чекист оказался в психологически неудобной позиции: за спиной полуоткрытая дверь, впереди окно и Новиков на фоне решетки, Шульгин сбоку.

— Вот теперь и поговорим. — Сашка достал свой золотой портсигар, пустил невзначай «пациенту» зайчик в глаза.

— Угощайтесь, получше ваших будут. Пепел можно прямо на пол, здесь так принято. Так на чем вы остановились? Получили информацию о подозрительных офицерах, доложили по начальству, проработали варианты — и вперед? Рисково, даже слишком. Легенда, скорее всего, простейшая — бывший офицер, в ЧК пришел из романтических убеждений. Народная революция, свобода, необходимость защитить власть трудящихся от царских сатрапов. За два года, столкнувшись с кровью и грязью красного террора, осознал ошибку, искал выхода, а тут такой удачный случай… И вот он я, господа, в вашей полной власти. Можете казнить, но имейте в виду, что лучше не спешить, я вам еще пригожусь. Да, нет?

И, не дожидаясь ответа, продолжал в стремительном темпе, чуть подавшись вперед и глядя на чекиста с усмешкой, вполне добродушной и сочувствующей:

— На что вы с вашими начальничками рассчитывали? Ну, они-то ладно, они сейчас в кабинетах сидят, за толстыми стенами и охраной, а вам каково? Мизгирь, он же поручик Рудников, человек страшный, жестокий, от вашей власти натерпевшийся, вдобавок — почти лишен положительных эмоций и фантазии. Он бы вас независимо от легенды и даже вопреки собственной пользе ликвидировал. И был бы совершенно прав. Профессионально. На кой вы нам? Мы же не стратегическая разведка. И далеко не толстовцы. Ваша помощь нам просто не нужна, тем более что и легенда не проверяема. Начинать сейчас с вами игру — бессмысленно. Риск не окупится, тем более что через неделю белая армия все равно возьмет Москву, и начнутся совсем другие игры. Поэтому вопрос — вы дурак? Не пославшие вас начальники, а вы лично? Или у вас действительно есть идея, против которой не устоит даже наш поручик? Отвечайте!

Чекист вздохнул, щелчком сбил пепел с папиросы.

— Что отвечать? В вашем варианте вы совершенно правы. Все почти так, как вы сказали. И риск того, что меня убьют без особых разговоров, я предусматривал. Но и на свой шанс тоже рассчитывал. Жизнью я дорожу не слишком. Человек, который добровольцем идет на фронт, уже в какой-то мере самоубийца. Прапорщик, как вы помните, жил на передовой до смерти или ранения в среднем двенадцать дней.

Если ваши Москву займут, мне тоже рассчитывать особенно не на что. По чердакам и подвалам скрываться? Или в леса уходить? Это не по мне. Не тот характер.

— Ну-ну, — не то поощрительно, не то насмешливо проронил Новиков со своего подоконника. Вадим повернулся к нему, ожидая продолжения, но Андрей ничего не добавил, шумно продул вычищенную трубку и принялся ее старательно набивать из кисета.

— Это нам как раз понятно, — кивнул Шульгин. — Только разница все же есть. И мне интересно, какой вы с вашим руководством придумали ход, чтобы даже такого костолома, как Мизгирь, удержать от естественного душевного порыва?

— Вы не поверите — никакого. Во-первых, на Мизгиря расчета вообще не было. Мы знали, что в группе есть люди другого уровня. Хотя бы давешний подполковник. А во-вторых, я не имел задания выходить на прямой контакт, должен был работать нелегально, под прикрытием здешней агентуры, и лишь после специальной подготовки… сделать так, чтобы вы сами мной заинтересовались. Я же решил сразу раскрыть карты. Тем более в листовке генерала Врангеля обещано полное прощение бывшим офицерам, которые немедленно перейдут на вашу сторону. Вот я и рискнул.

— Неубедительно, юноша. Не тот случай. Не спорю, ребята у вас в ЧК рисковые попадаются. Знал я одного, но тот работал куда чище…

— Но вот вы же со мной пока разговариваете, значит, не все потеряно.

Шульгин очень естественно рассмеялся.

— Вот-вот. Это у вас уже второй вариант пошел. Да, разговариваю. Потому что я специалист совсем в другой области, чем вы с вашим… Кто у вас начальник?

Вадим ответил.

— Яков Саулович? Как же, как же, слышал. Вот с ним вы и планировали, и расчет у вас был примерно на капитана Басманова, которому идея использовать настоящего чекиста, даже не доверяя ему, могла показаться заманчивой. Правильно? Но я нечто другое и разговариваю с вами исключительно из любопытства. Изучаю, если угодно, методику работы и психологию таких, как вы. Для чего вы мне можете пригодиться?

— Да хотя бы для того, что я могу вам изложить подробные характеристики на большинство руководящих работников ВЧК и МЧК, раскрыть многие явки, секретную агентуру, вывести на архивы. Все это вам будет очень полезно, когда ваши возьмут Москву и придется чистить город. И о методике, которая вас интересует, могу много чего рассказать…

— Так. Уже теплее. Значит, мы можем сделать вывод, что цель вашего визита — попытка глубокого внедрения на случай падения соввласти. И лица, вас пославшие, готовы сдать многих, кто уже не потребуется в обозримом будущем. Интересно… — Шульгин, весьма довольный собой и собеседником, закурил следующую папиросу, устроился поудобнее на табуретке, что было непросто. — Обратите внимание, это я вам сейчас изображаю реакцию человека, на порядок умнее тех господ, с кем вы начинали беседу, — пояснил он. — В таком варианте я мог бы сохранить вам жизнь, получив кое-какую достоверную информацию, нужную мне сейчас, и нашел бы способ изолировать вас до взятия Москвы, исключив, естественно, какую-либо возможность связаться с начальством. Но это пока лишь второй уровень…