Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ

Вот только в Аргентину мы так и не попали – за ненадобностью.

Василий Никаноров на работу прибежал чуть позже шести часов. Утра, конечно – но в цеху он оказался вовсе не первым. Хотя – с какой стороны посмотреть: остальные-то рабочие и вовсе домой не уходили. Как раз к приходу Василия они застелили пустой верстак газетками, разложили на тарелках нарезанную колбасу, хлеб и расставили кружки.

– Тебе наливать? – поинтересовался выходящий из кухни с большим жестяным чайником слесарь Решетнов.- Чай?

– Нет, кофий. Проснуться же надо, закончили-то уже часа в четыре только.

– Наливай, мне тоже проснуться не помешает – улыбнулся Никаноров.

Рабочие расселись вокруг импровизированного стола и приступили к завтраку.

– Придет? – спросил кто-то из них.

– Конечно придет. Вчера-то его специально отговорили, а нынче – точно придет.

Разговор завял. Часа два ничего не происходило, если не считать того, что кто-то включил вентилятор вытяжки и народ уселся под ним перекурить. Молча.

Около восьми вдруг приоткрылась входная дверь. Народ вскочил на ноги, но, увидев, что через дверку, вставленную в большие ворота, вошла Машка, расселся обратно.

– Проснулся – сообщила присутствующим Машка.

– А когда к нам придет?

– Я не знаю. У меня же каникулы, я завтракать к нему не хожу сейчас. Просто из стекляшки видно его окна – у него как раз свет зажегся в спальне. – Машка выбрала стул у верстака и взгромоздилась на него – Попить есть?

Кто-то – опять молча – налил ей кружку кофе и пододвинул поближе хлеб и колбасу.

Еще через час кто-то из молодых робко предложил:

– Может, пока мотор соберем?

– Цыц.

Никаноров подумал, что ранний завтрак имеет, кроме определенных преимуществ, и отдельные недостатки. Взглянул на часы – половина одиннадцатого, поднялся и угла, который он занял после этого завтрака, вытащил из кармана рубль:

– Миронов, дуй в столовую, "Царицынских" с мясом на все купи.

Молодой рабочий пулей выскочил за дверь, а Вася уже во всю распоряжался:

– Так, быстро новый чайник поставить, сейчас перекусим. А то что мы тут все как сонные мухи? У нас же все готово?

– Конечно готово! Можешь сам снова проверить – с обидой в голосе ответил мастер Овсянкин.

– Да не дергайся ты, сам как на гвоздях сижу…

Миронов принес гамбургеры – то есть "Царицынские бутерброды", народ, преувеличенно радостно галдя расхватал еду и налитые кружки. Но как раз в этот момент дверь открылась, и вошедший в цех Александр Владимирович, поздоровавшись со всеми, поинтересовался у вскочившего Васи:

– Ну, как дела? Что успели сделать пока меня не было?

– Все успели! – рот Василия расплылся в улыбке – Показывай, Овсянкин!

Старый мастер неторопливо и важно убрал брезент…

Морские путешествия оказывают положительное влияние на здоровье. В особенности – на психику: человек овладевает таким терпением, что после такого путешествия сможет с азартом наблюдать за гонками виноградных улиток.

Если ему повезет – как везло нам в первые две с половиной недели.

Ну а если не повезет, то психика станет еще устойчивее, и человек не будет впадать в панику даже находясь внутри падающего в пропасть автобуса, набитого девицами из института благородных их.

Первое я усвоил еще до захода в Ресифи, а второе – на пути в Город Хорошего Воздуха.

Наш капитан, Эден Арно, пообещал что в Буэнос Айрес мы прибудем вечером пятого дня. Если ничего не случиться, конечно.

Однако в этот раз предчувствия его обманули – и мы попали в шторм. Правда Арно пытался убедить нас, что "это еще не шторм", но утлое корыто меньше сотни метров длиной решило с этим не согласиться.

Повезло еще что шторм был "попутный", так что – по словам бывшего суперкарго – ход у нас был узлов под двадцать пять, но это единственное, что было хорошо. Все остальное было плохо.

Раньше я думал, что водителя экспедиционного "Урала" может укачать разве что десятибалльное землетрясения, но теперь понял, что это мнение было неверным. Однако это было сущей ерундой – на четвертый день сломалась судовая машина.

Одна машина, а на "Чайке" их было все же две, так что ход мы не потеряли.

Я где-то читал, что то ли французы были хреновыми судостроителями, то ли у них было свое, отличное от общечеловеческого, мнение о том, что есть хорошо – но результат мы ощутили сразу. Две машины "Чайки" крутили два винта – причем каждая машина – свой. И теперь, когда у судна работал только левый винт, прямо можно было плыть только при сильно отклоненном руле – и скорость судна упала узлов до пяти. Технические детали мне сообщил все тот же Мухонин, но легче от этого знания никому не стало.

Легче стало всем следующим утром, когда три дня трепавший нас шторм прекратился, причем как-то сразу. Может и не сразу, но спать я пошел с трудом держась за стенку, а утром проснулся когда на море был почти что штиль.

Пять узлов – это очень немного. Но вечером, когда уже изрядно стемнело, Мухонин показал мне на мигающую над горизонтом звездочку:

– Маяк.

– Какой маяк?

– Думаю, Монтевидео. Неважно какой, нам порт нужен, а сейчас Монтевидео для нас будет лучше всего, так бухта тихая.

Подойдя поближе к берегу мы немедленно спустили катер (хорошо еще, что одну шлюпку я перед плаваньем я заменил на такую же, но с мотором) и на берег отправились шестеро сильно обварившихся при аварии машинистов. Ну а все остальные ждали до утра.

Утро в Монтевидео, очевидно, наступает часов в десять: именно в десять мы увидели отплывающую от берега лодку с лоцманом. А в час "Лю Гелль" встала у причала: поскольку нам требовался срочный ремонт, я предпочел заплатить "причальный сбор" в двести долларов и не мучиться с перевозкой всего нужного на лодках.

Наконец я понял, что за авария случилась с машиной (лучшей в мире, по уверениям капитана). К каждой машине было подключено по четыре котла – трубы в них довольно регулярно прогорали и на время ремонта машина работала на трех (или даже на двух) котлах. Разумно, вот только перед машиной паровые трубы всех котлов объединялись – и как раз эта объединительная труба и лопнула. Труба эта была чугунная, поэтому лезть со своим сварочным аппаратом я не стал. Если бы выхода не было – полез бы, чугун я тоже как-то варить умею, но капитан и Березин, после посещения руководства порта, сообщили, что в местной мастерской все починят дня за три.

Три дня – это довольно много, а качка на борту уже и так изрядно надоела, так что я, Березин и Леонтьев решили немного пожить на берегу. А для осмотра окрестностей – выяснив, что никаких особых формальностей тут не предусмотрено – выгрузил и пару мотоциклов. Мотоциклы мы с собой взяли "тяжелые", М-1, получившие наконец собственное имя "Русак", да еще с прицепными колясками – мало ли что перевезти придется на чужбине.