Павел Алексеев - Просто Богиня

— Задержание, а не арест. Для выяснения…

— Не суть. Лишение свободы в любом виде — это лишение свободы. Как не назови. Да и эти хватания, толкания, угрозы, оскорбления, попытки ударить. А если бы я не смогла противостоять вам, чтобы со мной было тогда? Избитая, униженная, ограбленная сотрудниками КГБ? Возможно — изнасилованная и искалеченная? Я не верю, что вас что-то могло остановить от таких поступков. Возможно, меня бы просто потом добили и выкинули где-то в ущелье, чтобы спрятать следы преступления. Или, как минимум — заставили подписать 'признательные' показания или нечто подобное, чтобы я заткнулась и молчала. Звягинцев, ответь — зачем это всё? И эти глупые телодвижения вокруг меня, на фоне откровенно прошляпленного проникновения бандформирования в центр столицы республики выглядят более чем странно. Мне жаль тебя, Звягинцев.

— Вы утрируете! Не нужно обвинять нас в том, чего не было. Мы обязаны…

— В первую очередь, вы обязаны думать! Для этого вас государство учило, потом назначило на должность и обеспечило большими полномочиями. А вы? Нарушили главное условие существования государства — законность! Как вы распорядились тем, что дала вам Советская власть? Думать надо! И только потом делать. На примере того — как я кромсала вооружённую банду, чем вы думали, давая команду на мой захват своим сотрудникам? И не убить, а задержать — пусть и с телесными повреждениями.

— Я был уверен, что вы не станете их убивать. Не враги же.

— О, Боже… С чего вы решили, что в подобной ситуации, меня это могло волновать? Но логики я всё равно не вижу. Посмотрите на ситуацию моими глазами, как я должна воспринимать ваши действия сейчас. Вы понимали, что я не враг но, тем не менее, вели себя по отношению ко-мне — как к врагу. Именно с такой вот позиции. У вас все такие идиоты, или вы один? Как вы доросли до должности начальника республиканского Управления?

— Понимаете…

— Нет, не понимаю. Абсолютно, — я грустно покачала головой, — Впредь вам будет наука, что иногда надо думать головой, а не жопой.

— Да что уж теперь, — сидящий передо мной полковник Звягинцев устало махнул рукой, и потрогал опухший нос с нашлёпкой пластыря. С синими, заплывшими глазами, он был похож на пародию китайца, — Мне теперь по служебной линии таких звиздюлей дадут… Ладно, если только выговорами дело ограничится или понижением в должности. Почти два десятка избитых и искалеченных сотрудников — и это не в боевые потери. Такое не прикрыть, найдется, кто доложит.

— Сами виноваты, вас предупреждали, но вы не послушались. Я даже предположу, что вас толкнуло на такие действия. Что, мои деньги и золото разум помутили? Вам даже в голову не пришло предположить, откуда они могли у меня взяться. Вы решили просто создать ситуацию, когда я их вам просто отдам под вашим давлением. Да ещё польстить своему самолюбию, как же — унизить 'звезду эстрады'. Показать 'этой певичке' её место в этой жизни, да?

Мы оба периодически сбивались, то на 'ты', то на 'вы', подчёркивая своё отношение именно в данный момент, к собеседнику.

— Подлец ты Звягинцев, — продолжала я свой наезд, — Подлец и мудак. Знаешь, я тебе прямо скажу — мне тебя не жалко. Ни капельки. Ненавижу самовлюблённых дураков. Изредка, но такие встречаются и что самое страшное — дураки в погонах. Хорошо у вас хватило ума остановить свалку и дать задний ход. Видимо поняли, что зашли слишком далеко.

— Ну, хватит уже, Богиня, хватит. Проникся я, — он сморщился, то ли от боли, то ли от бессилия достойно ответить, — Что ты хочешь? Честно скажу, я не хочу попасть под пресс своей же системы.

— О, сейчас я услышала голос не юноши, но мужа!

— Не ёрничайте, говорите прямо. И вообще, вы по возрасту мне в дочери годитесь.

— Ага, только раньше вы этого не замечали, прессуя пятнадцатилетнюю девчонку. Ладно, перейдём в деловое русло. И так, считаем — два дорогостоящих, эксклюзивных национальных костюма, по пять тысяч рублей каждый.

— Что?! — взвился Звягинцев, — Какие…

— По шесть тысяч каждый. И не перебивайте, я только начала. И так, двенадцать тысяч за костюмы, физический ущерб…

— Какой физический ущерб?! Да на тебе ни единой царапины! — у Звягинцева даже глаза раскрылись от возмущения.

— Как гласит закон, отсутствие возможности причинить вред, это не одно и то же, что и отказ от совершения преступления, — нравоучительно подняла я палец вверх.

— Дальше… — буркнул он.

— Итак, физический ущерб составляет три тысячи рублей. И моральный ущерб…

— Вот чёрт… — раздался утробный стон.

— Пять тысяч рублей. Итого, двадцать тысяч.

— Богиня, да нет у нас таких денег! — взвыл полковник.

— Хм, а я бухгалтер? Меня это должно волновать? Ищи в фондах, изыскивай резервы.

— Да это охренеть какие деньги, ты понимаешь?

— Нет, не понимаю. Я же говорила. Вас, тупоголовых ослов — не понимаю и не хочу понимать. И ты понимаешь прекрасно, что моё расположение ты завоевать не сможешь — только купить.

— Десять, максимум десять. Остальное золотом. Монетами и драгоценностями.

— Мде? — вопросительно посмотрела я на него, — А ну, показывай. И тогда я могу дать показания, что инцидент произошёл по недоразумению, до звонка из Москвы… Ну и можно придумать, как сделать так, как будто ничего и не было — вопрос цены. Как понимаешь, деньги и золото — вперёд. А то я почему-то тебе не доверяю. Почему бы это, а?

И мы договорились. А нашего выступления солнечный Таджикистан так и не увидел. Да и тфу на него.

На прощание Звягинцев нехотя сказал:

— Один из сотрудников обкома видел твой бой…

— И что? Там много кто его видел.

— У него была импортная любительская камера. Он практически с самого начала всё заснял. Как ты прыгнула в окно, так схватил и начал снимать. Мы у него эту плёнку изъяли, сразу проявили и просмотрели. Поэтому и проявили интерес к тебе. Певица, да в пятнадцать лет и такой невероятный уровень владения клинковым оружием… Это не нормально.

— Какой же ты дурак, Звягинцев, — я с сожалением покачала головой, — Настоящий дурак. Неужели ты думаешь, что кроме тебя — все слепые? Да я более чем уверена, что о моих талантах известно всем, кому это надо. И там наверняка люди с гораздо большими звёздами на погонах, чем у тебя. Если они мне не мешают, а наоборот стараются помочь, то ты-то куда влез?

— Да теперь-то понимаю. Но всё равно, это твой бой, как ты смогла…

— Ты слышал про кодекс Бусидо?

— Япония?

— Да. Кодекс воинов. Основным пунктом там идёт догма — воин должен жить так, как будто он уже умер. Понимаешь Звягинцев? Я умерла уже давно.

— Хм… Да…

— Прощай Звягинцев.

— Прощай… Богиня. И не держи зла.

— Когда я злюсь — люди умирают. Помни об этом.