Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Слушай, старик, ты круто взялся за дело. Мне нравится. Если народ сам свергнет Куйна,то я не могу лучшего и желать. Хотя, конечно, важно не переборщить, для суда и следствия он мне живым нужен.

-- Я и сам себе удивляюсь, Инти. Даже и не думал, что решусь ему угрожать. Но так меня сильно христиане оскорбили, что война вспомнилась. Тогда ведь не боялся идти в бой, и сейчас бояться негоже.

-- А что ты собрался делать, если за час наместник не выйдет? Если он там отсидится, а народ тем временем устанет и разойдётся? Ведь Куйн потом не простит тебе такого оскорбления, твоя жизнь, твоя семья и даже твоя честь может оказаться под угрозой.

-- Да, это так. Настало время применить пластину. Да вот только... только ведь я должен явиться с ней к воинам наместника в казармы, и приказать им арестовать его. А если... если они даже пластине не подчинятся? Я ведь тогда на весь город осрамлюсь.

-- Я уверен, что подчинятся. Ведь у тебя немалый авторитет и красноречием ты обладаешь. Хотя, может, и в самом деле тебе для надёжности лучше пойти не одному, а с кем-нибудь?

-- А ты, Инти?

-- Я не хочу, чтобы говорили, будто я это всё организовал. Я слишком хорошо знаю, как в народе перевирают историю моего брака с Морской Волной. Слишком многие предубеждены против меня.

-- Хорошо, я тогда поговорю с Броненосцем, -- сказал Старый Ягуар и отправился вылавливать его из толпы, которая тем временем уже утратила часть своего пыла. Уже никто ничего громко не выкрикивал, люди уже просто стояли кучками и обсуждали сложившееся положение. Иные пытались даже найти оправдание поведению Куйна, кто-то считал, что его и в самом деле нет дома, а были даже и такие, кто считал его не обязанным выходить к ним, ведь собрание не общегородское. Затем Старый Ягуар вернулся вместе в Броненосцем, который выглядел выглядел неважно. Он был бледен и у него дрожали руки.

-- Умоляю, не надо брать дворец штурмом, -- сказал он, -- Я боюсь, что в заложниках у него мой племянник.

-- Ты уверен, что Якорь там? -- спросил Инти.

-- Я ни в чём не уверен. Мне никто не говорил этого прямо, но ведь... если ты знаешь всё, Инти, то ты не можешь не понимать...

-- Ты думаешь, что Куйн может убить его с отчаянья?

Броненосец не успел ответить, потому что в этот момент неожиданно для всех раздался выстрел. Оказывается, кто-то из особенно нетерпеливых мальчишек, раззадоренных тем, что наместник их, похоже боится, попытались залезть в окно, но никто из них никто никак не ожидал, что там изнутри кто-то может подойти и выстрелить в упор. Инти увидел, что десятилетний мальчик лежит мертвый на мостовой, из груди его капала кровь, а рядом заголосила его мать.

-- Никогда не думал, что он дойдёт до этого, -- прошептал Старый Ягуар.

-- Вот теперь уже без штурма не обойдётся, -- мрачно сказал Инти, -- кто бы что ни думал. Спешите, поднимайте воинов, пока они там из дворца не перестреляли всех!

И уже громко крикнул:

-- А вы отойдите на расстояние дальше выстрела, но не расходитесь, Или Куйн сбежит!

И тут у Инти внутри похолодело... сбежит... а что ему сейчас-то мешает? Или он ошибся, предположив подземный ход? Ведь если он всё-таки есть, то зачем тогда стрелять из окна? Почему нельзя было удрать по-тихому? Ведь это был бы для Куйна идеальный выход -- смотаться из дворца, а потом объявиться и сказать, что его дома не было. Не виноват ни в чём. И стрелять-то зачем?!

А может, Куйну что-то мешает уйти. Но что? Жадность мешает оставить во дворце ценные вещи? Едва ли, своя жизнь дороже ковров и тому подобного барахла. Или он ждёт темноты? А может, жжёт в камине документы? Но зачем их жечь, если можно с собой захватить и уничтожить в более спокойной обстановке? Нет. Нет... тут явно что-то другое, да сейчас даже не важно что. Важно, что Куйн сейчас опасен, как загнанный раненый хищник, и именно обычная осторожность изменила ему. Он почему-то не может бежать, а значит, с отчаянья способен на много большее, чем пристрелить десятилетнего мальчишку!

Толпа тем временем хоть и не сразу, но отодвинулась от дома Куйна, опасливо косясь на него, как на ядовитую змею.

Жаль, что ни Инти, ни кто-либо другой на площади не знал, что на самом деле происходило внутри дворца наместника. Когда Андреас, увидев лезущего в окно мальчишку, схватил ружьё и выстрелил в него, входивший в этом момент в комнату наместник упал на колени и заголосил:

-- Что ты наделал, ты же погубил всех нас!

-- А что особенного? -- ответил Андреас, -- ты -- до завтрашнего дня ещё власть, а они -- народ, разве власти не имею права стрелять в бунтовщиков из народа?

-- Если кто в их глазах бунтовщик -- это я, -- ответил Куйн, -- я же должен выходить по первому их требованию, но я не могу... А теперь, когда ты пролил кровь, они отсюда точно не уйдут. А подземный ход оказался заблокирован. Даже мои воины оказались неспособны его открыть все вместе. Нам конец!

-- Почему же? -- пожал плечами Андреас,-- к ночи они разойдутся.

-- После твоего выстрела -- уже нет! Смерть за смерть, кровь за кровь -- так теперь думают они. Не спорь, я их знаю лучше тебя!

-- Пусть так, но Господь защитит нас! -- упрямо ответил Андреас.

-- Господь... я так верил ему, но он всё же оказался слабее наших богов. Андреас, умоляю, выслушай меня.... там, у порога, притаилась моя смерть, а когда она так близко, то нет смысла лгать... Боги Тавантисуйю суровы и не прощают, я знаю... если украл, убил, безвинно лишил кого-то доброго имени -- не жди от них пощады. Я с юности боялся их, а потом узнал о вашем боге, который может простить всё, хоть предательство, хоть убийство. И узнал, что ваш бог сильнее Тавантисуйских, те только у нас, а ваш -- по всей земле. И даже от тавантисуйских защитить может, если стать его адептом.... Он ведь сильнее всех остальных богов, вместе взятых! А я... я всегда был мелким чиновником без талантов, даже место юпанаки получил совсем случайно... Я понимал, что для карьеры нужно не просто усердие, но и способность убирать соперников, но я боялся богов... а когда стал христианином, перестал бояться! Я надеялся, что к ним в руки не попаду уже, власть их кончится, или я окажусь на чужой земле... тщетно! Скоро я окажусь перед их лицом и мне придётся взглянуть в глаза тем, кого я убил! -- наместник немного перевёл дух и продолжил:

-- В юности я просто мечтал стать наместником. Мечтал жить в двухэтажном дворце, наслаждаться изысканными яствами и напитками, ходить всегда в нарядной одежде, иметь несколько жён... Но когда я достиг всего этого, все мои наслаждения отравлял страх разоблачения. Ведь если хоть кто-то узнает, как я достиг этого -- мне конец, меня ждёт смерть! Этот страх долгие годы так мучил меня, что если бы не был христианином, я бы или сошёл с ума, или сам бы пошёл с повинной. Как я мечтал сбежать! Не суждено...