Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Кто тебе сказал такую чушь? Андреас, который сам убивал и пытал, и потому просто уже не может без обвинений в зверствах, чтобы хотя бы самому себе доказать, что это делают все, а уж ради Христа в этом нет ничего страшного.

-- Значит, Андреас мне... лгал?

-- А ты как думал?

-- А если бы Куйн принял бы христианство открыто, что бы с ним было?

-- Как ты знаешь, с Титу Куси Юпанки из-за этого не было ничего. Окрещён он был, правда, ещё ребёнком, но одно время он искренне считал себя христианином. Правда, это было ещё до Великой Войны. А вот после неё христианство стало прочно ассоциироваться с сожжением книг и их владельцев. Я думаю, провозгласи Куйн себя христианином открыто, то он бы лишился бы поста наместника и всего, что с этим связано, то есть возможности жить в роскоши. Этого он, конечно, терять не хотел.

-- Но почему наместнику нельзя быть христианином? Это запрещено законом?

-- В законах это никак не обговаривается. Но тогда бы он неизбежно потерял бы популярность среди горожан, и рано или поздно встал бы вопрос о его смещении.

-- Зачем ты убил Куйна, Инти! -- вскричал Томас, -- зачем было отнимать у него жизнь?

-- Я не убивал его, -- покачал головой Инти, -- как жаль что ты мне не доверяешь. Куйн покончил с собой сам, опасаясь ареста.

-- Не может быть! Для христианина это грех!

-- Ну, убивать тоже грех, но ведь убиваете же.

-- Но ведь это значит, что он окончательно погубил свою душу!

-- Ну значит погубил. Лучше скажи, много ты общался с наместником, и что про него знаешь?

-- Очень мало. С ним беседовал в основном Андреас. Я думал, что Куйн рискует всем ради веры, и потому считал его искренним христианином. А если бы Куйн что-то подарил Церкви, и это бы вскрылось, ему бы за это что грозило.

-- Ничего. Дарить никаким законом не запрещено. Другое дело, если бы подарили краденное и вы бы знали об этом... А Куйн дарил что-то тайно?

-- Не знаю. Андреас никогда не говорил, от кого получал подарки.

-- Ну хорошо. Тебе знакомы эти украшения? -- Инти достал мешочек с драгоценностями и раскрыл его, показывая Томасу.

-- Да, это было пожертвование. Его вручили Андреасу. Кто -- не знаю.

-- Когда?

Томас молчал, не зная, стоит ли отвечать.

-- Не помню... -- прошептал он наконец.

-- Послушай, не ври. Хоть ты и белый человек, но выходит это у тебя хуже, чем у иных тавантисуйцев. Хочешь, я сам скажу, когда ты впервые увидел этот мешочек? На второй день после прибытия.

-- Откуда ты узнал это? Про эти сокровища не могла знать даже Заря.

-- Да, она не знала. Но я знаю откуда это золото -- Андреас украл его из спальни Первого Инки. Андреас проник туда с целью убить его, но обнаружил лишь одеяло, свёрнутое валиком, что его немало раздосадовало. Но не настолько, чтобы пренебречь лежащим на столе золотом! А вот это, -- Инти показал письменный прибор, -- появилось у вас в доме на следующее утро после попытки убить Кипу. Юный амаута опознал свою вещь. Когда Андреас разбил юноше голову, он счёл того уже обречённым, ведь в ваших землях такие раны не лечат, и попытался раздеть несчастного, но негодяя спугнули. А потом он вернулся домой и на следующее утро велел тебе заняться стиркой. Но даже отстирывая кровь с его плаща, ты был готов поверить во всё, что угодно, только не в то, что твой старший наставник -- убийца! Как младший, ты должен был прислуживать ему, готовить и стирать, и будь благодарен судьбе, что Андреас не втянул тебя в свои грязные делишки и не овладел тобой как женщиной!

-- А он мог?!

-- Когда Кипу в его присутствии опознал свой письменный прибор, Андреас, поняв, что его изобличили, в гневе стал кричать по-испански, что жалеет лишь об одном. Что только голову юноше разбил, а надругаться над ним не успел. Он использовал при этом такие выражения, какие дословно повторить мне не позволяет стыдливость. Кипу залился краской стыда, а его отец, который помог ему прийти, ибо Кипу ещё трудно ходить без поддержки, накинулся на Андреаса с кулаками, и готов был растерзать его, если бы его не сдержали стражники.

-- Погоди, если Андреас говорил по-испански, то вы уверены, что поняли его правильно? Мы, испанцы, ругаясь и угрожая, часто говорим, будто бы хотим надругаться, но на самом деле обычно не имеем этого в виду. Конечно, сквернословие -- крайне скверная привычка, но я не могу поверить, чтобы Андреас мог....

-- Знаешь, отец у Кипу -- капитан корабля и часто плавает в христианские страны, так что касательно ругательств, принятых у вас, вполне осведомлён, но и он, и я поняли это в данном случае так, как я тебе сказал. Впрочем, если не можешь в это поверить -- я не настаиваю. Хватит и того, что Андреас хотел убить ни в чём неповинного юношу, да и к тому же ограбил его.

Брат Томас вздохнул. Было ясно, что Инти говорит ему правду, во всяком случае, сам верит в то, что говорит. Но в то же время поверить, что Андреас оказался таким подлецом... это было слишком ужасно.

-- Инти, я не знаю, как я могу поверить тебе. Сердце отказывается. Я... позволь мне самому поговорить с Андреасом наедине. Без этого я не смогут поверить тебе.

-- Что ж, это можно. Тебе надо ещё подумать и собраться с мыслями, или это лучше сделать прямо сейчас?

-- Прямо сейчас, -- ответил Томас.

-- Что ж, пошли, -- сказал Инти, поднимаясь.

Брат Томас вошёл в камеру к Андреасу. Тот сидел, скрючившись в углу, и смотрел на прибывшего с ненавистью. Томас растерялся, не зная, как теперь лучше к Андреасу обратиться.

-- Приветствую тебя, брат! -- смущённо сказал он.

-- Не смей называть меня братом, Иуда, -- огрызнулся тот, -- ты заложил всех христиан кровавому Инти! Гореть тебе за это в аду вечно!

-- Андреас, не стоит так говорить... позволив христианам пойти на преступление, ты опозорил христианство в глаза тумбесцев. Что они теперь думают о Христе? Что он разрешает вероломно обращать собратьев в рабство?

-- Мой долг был помочь христианам спастись.

-- Но ведь пока они не подняли мятеж и не захватили судно, всё ещё было можно решить мирно. Старый Ягуар не хотел пролития крови. Послушай, Андреас, Инти говорил про тебя ужасные вещи, я должен знать -- правда это или нет! Он говорил, будто бы ты проник в спальню Первого Инки чтобы убить его, и, хотя не смог этого сделать, но украл у него из спальни золотые украшения. И ещё, будто бы это ты разбил голову бедному Кипу, которого тоже пытался ограбить. Скажи, это правда?

-- Да, -- ответил мрачно Андреас.

-- Значит, я всё это время делил кров с убийцей и вором, -- ужаснулся Томас, - но как ты мог пойти на такое! Первый Инка не причинил тебе никакого вреда и разрешил проповедовать в этом городе. А Кипу всего лишь задавал тебе заковыристые вопросы. Ты же его... Андреас, ты... ты просто забыл о Христе.

-- Нет, не забыл. Всё, что я делал -- я делал ради него.