Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Конечно, не понравилось бы... но скажи, разве Сам Первый Инка может быть другом и братом? Разве он не отец своим детям-подданным?

-- Наш народ не только в Первом Инке, но и в любом инке часто видит отца родного. Но это не потому что мы так приказываем, а потому что так спокойнее жить. Я-то наоборот считаю, что лучше бы люди относились к инкам критичнее, ведь иногда, когда инкой становится недостойный, эта детская доверчивость выходит боком. Да ты и сам знаешь теперь про Куйна.

-- И тем не менее вы считаете, что ваше государство устроено мудро?

-- Тем не менее. У нас недостойный только можетстать правителем, у вас же это неизбежно. Конечно, если бы нашлась страна, где недостойный не мог бы стать правителем в принципе, то мы бы сказали, что она устроена мудрее, но такой страны нет на всём земном шаре.

-- Скажи мне Инти, вот ты, вроде, добродетелен, но тем не менее, ты имеешь нескольких жён. Скажи мне, почему так? Для инков это обязательно -- иметь нескольких жён?

-- Нет, не обязательно. Более того, когда я женился в первый раз, я думал, что у меня будет только одна жена на всю жизнь, но увы, всё сложилось иначе. Мне пришлось жениться ещё, а той, первой, всё равно уже нет на земле. Но, наверное, тебя интересует не столько перипетии моей личной жизни, сколько то, почему мы ВООБЩЕ допускаем многожёнство. Верно?

-- Да, это так.

-- Видишь ли, основатель нашего государства Манко Капак изначально хотел, чтобы у каждого была только одна жена и первое время это было законом, но потом пришлось это отменить. Манко Капак думал, что разумное устройство общества быстро распространиться на другие земли, однако этого не случилось, вместо этого целые столетия нам приходилось отбиваться от врагов, всё время живя в положении осаждённой крепости. А поскольку воюют в основном мужчины, то их почти всегда было меньше, чем женщин.

-- У нас тоже много воюют, -- ответил брат Томас, -- однако и многие женщины умирают при родах.

-- Знаете почему? -- спросил Инти, -- потому что вы живёте в грязи. Хотя практический опыт показывает, что грязь, попавшая в рану, может привести к довольно печальным последствиям. Мы же соблюдаем чистоту, и потому у нас при родах умирают много меньше. Однако всё равно у вас женщин больше чем мужчин, и те несчастные, которым не повезло остаться без пары, чтобы не умереть с голоду, вынуждены торговать собой. У нас, как ты знаешь, такого нет. Но с другой стороны, если бы кто угодно мог заводить сразу несколько жён, то значительная часть юношей не смогла бы вступить в брак, что тоже нехорошо. Поэтому у нас право на несколько жён надо сначала заслужить... Я, разумеется, не говорю, что это идеал. Это такое же вынужденное отступление от этого идеала, как необходимость воевать. Да, мы вынуждены это делать, мы восхищаемся героями, отдавшими свои жизни за Родину, однако мы помним при этом, что Манко Капак предсказал нам, что настанет день, когда разумное устройство общества будет по всей Земле, и тогда уже не будет нужды в армии. Да и материальных привилегий тоже не будет, ибо силы, которые ныне тратятся на войну, будут обращены на мирное строительство, и наступит полное изобилие. Да, тогда, когда мужчин и женщин будет поровну, многожёнство будет не нужно.

-- Однако ваш Манко Капак, наверное, думал, что Земля очень мала, -- ответил брат Томас, -- что она ограничивается пределами континента. Он не знал, что существуем мы.

-- А вы не знали, что существуем мы. Так что квиты, -- улыбнулся Инти, -- Но пусть даже не знал, что с того? Вот тебе наше государство нравится, а если бы в ваших землях о нём знали правду, то оно бы понравилось многим. Отчего ты можешь представить, что когда-нибудь и у вас возникнут такие же порядки?

-- Может, и возникнут, -- сказал Томас, -- однако получается, что и вы, инки, порой отступаете от собственных принципов?

-- Да, порой отступаем, -- ответил Инти, -- однако всегда, когда мы так делаем, мы честно признаёмся себе в этом и объясняем, ПОЧЕМУ мы вынуждены так делать. Мы никогда не отступаем просто так.

Вечером брат Томас, описывая свои впечатления, вдруг пришёл к неожиданной мысли, которую не мог не поведать бумаге. "В дни своей юности я часто спрашивал себя -- почему в дни юности Церкви среди её членов было столько святых, а теперь многие даже искренне стремящиеся к покаянию, не могут очистить свою душу от греха? Почему душевная чистота кажется нам почти столь же недостижимой, как далёкие звёзды? Многие объясняют это тем, что раньше в Церкви было много благодати, а теперь она иссякает. Однако как объяснить, что и эти язычники, не ведающие о Христе, тоже не ведают терзающих наши души страстей и пороков? А теперь я понял -- во дни Христа всякий новообращённый действительно круто менял свою жизнь, оставляя даже свою семью, и вступал в общину, где все были друг другу братьями и всё имущество было общее. Видимо, это и есть куда более радикальное средство избавиться от греха, чем все наши посты и молитвы. Мы же, даже раскаиваясь, никак не меняем свою жизнь, а потом удивляемся, что покаяние не действует. Мы просто забыли, что первоначальная Церковь была местом, где не знали денег, и где всё было общим. Господь попустил мне увидеть, как общность имущества даёт свои благотворные плоды даже у язычников, совместно обрабатывающих свои поля и потом распределяющих урожай с них между собой, и какие же благотворные плоды она дала бы у нас!"

Когда Томас впервые увидел Куско, то столица Тавантисуйю покорила его сердце своей величественной красотой. Тумбес, в котором почти ничего не осталось от довоенной застройки, казался рядом с ней слишком аскетичным и даже в чём-то убогим. Инти объяснил Томасу, что раньше Тумбес куда больше походил на Куско, но после войны не было средств на восстановление его былой красоты. Теперь Томас понял, что означали слова Первого Инки о том, что "с города сорвали его золотой наряд".

Инти водил Томаса по городу в шлеме воина, и на них никто особенно не обращал внимания, так как Томаса принимали за женщину. Его впрочем, и самого поначалу смущало, что он не так уж редко встречает монашеские капюшоны, и ему не без некоторых усилий приходилось убеждать себя, что это не собратья-монахи, а женщины-горянки. Лица же Томас старался во избежании неприятностей не открывать, и, за исключением одного случая, он оставался неузнанным.

Случай же этот был таков -- Инти вдруг заметил в толпе одну женщину, ничем, на взгляд Томаса, особенно не выделявшуюся. Женщина с ребёнком за спиной беспечно болтала с другой такой же кумушкой, но увидев её, Инти почему-то насторожился, и сказал помрачневшим голосом.

-- Так, постой здесь, а я сейчас разберусь.

Он быстрым шагом подошёл к женщине, схватил её за руку и сказал: