Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Вы меня не поняли! -- в отчаянии закричал Джон Бек, -- я вовсе не оправдываю детоубийство, я лишь объясняю, как устроен этот мир! Да, в нём нет изобилия, потому что он поражён грехом, но потом Бог обещал всё это исправить. Если бы все люди поклонялись одному Богу, то он давно бы сделал это! Но люди поклоняются демонам, и тем самым множат зло!

-- Значит, наши боги -- демоны? -- спросил Инти, -- и я -- потомок демона?

-- Судя по тому, что ты творишь со своими жертвами -- да.

-- Я не буду оправдываться перед тобой, и доказывать, что всё, что пишут про меня в Европе -- гнусная клевета. Однако даже если бы это было правдой, всё равно мне вашего бога не переплюнуть. И всё-таки, ты считаешь меня потомком демона?

-- Я не знаю этого, -- ответил Джон Бек, -- скорее всего, ты лишь потомок гордого самозванца. Но есть предание некогда ангелы спускались с небес, спали с земными женщинами и те рожали от них великанов. Бог не мог стерпеть этой мерзости, и устроил потоп, и всё потомство ангелов погибло, а сами ангелы стали бесполыми. Однако, может быть, до ваших земель потоп не дошёл и ты -- потомок такого недостойного ангела.

-- Я знаю эту легенду. Не пойму одного -- что предосудительного даже для ангелов в том, чтобы иметь семью? Почему надо было истреблять их потомство и вдобавок топить из-за этого весь род людской? Да и ангелов он хоть и не утопил, но наказал жестоко. Получается, ваш бог поступил как самый жесточайший деспот, и как его после этого можно назвать мудрым и справедливым? Христиане, которые придерживались этой теории, уверяли, что мы, инки, из-за этой примеси в крови как бы не совсем люди, точнее снаружи люди, а изнутри -- нет, что у нас, якобы, нет нравственного чувства и вообще человеческих чувств, и потому с нами не следует обращаться как с людьми, всех нас надо истребить под корень, вместе со всеми родными, а это означало смерть десятков тысяч людей, в том числе и женщин и детей. Потом, правда, сами же испанцы отказались от этой теории, ведь самые дальновидные из них понимали что таким образом им не удастся привлечь кого-либо к сотрудничеству с ними. И с тех пор вышел специальный папский указ, чтобы считать нас пусть очень плохими, но всё же людьми. Потому католики хоть и бранят нас последними словами, но в принадлежности к роду людскому не отказывают. А ты, значит, хочешь убедить нас, что ради вашей истинной веры нужно убивать нас и наших детей?

-- Я не утверждаю этого. Моё дело лишь объяснить вам, чего Бог хочет от людей, а уж слушаться Бога или нет -- тут решаете вы, хотя, конечно, я должен предупредить вас, какие кары могут вас постичь. Я хорошо понимаю, что ты, Инти, не покаешься и не примешь Господа в сердце своё никогда. Ты говоришь, что тебе жаль тех, кого он покарал, но я не верю тебе. Разве тебе жаль своих жертв и их родных? -- Джон Бек нарочно возвысил высоту голоса, чтобы было слышно не только по всей площади, но и на соседних улицах. Идущие люди невольно останавливались и прислушивались, -- Тут только что говорили, что библейские праведники вели себя дурно по отношению к чужим -- но если даже итак, то они причиняли зло чужим, а инки измывались над собственным народом! -- голос Джона Бека просто звенел от гнева, -- хотите я расскажу, что сделал тот, кого вы почитаете почти что богом?! Что сделал, а точнее, несделал Манко Юпанки?!

-- Ну и что такого страшного он натворил? - спросил Кипу.

Джон Бек ответил как можно более ядовитым голосом:

-- Когда испанцы окружили вашу Северную столицу, и её жители в осаде умирали от голода и жажды, Великий Манко не спешил со своими войсками на помощь несчастным, выжидая, что как можно больше их помрёт за время осады. Знаете, почему?

-- Потому что у него не было достаточно войск для этого, -- ответил Кипу, -- вы там, верно, не представляете, с каким напряжением сил шла эта война.

-- Чепуха, войска у него были, -- ответил Джон Бек, -- но ведь это был любимый город его брата Атауальпы. Манко в глубине души всегда ненавидел его и потому ему было нисколько не жаль его жителей, которые до сих пор помнили его ненавистного брата. Да, столь низок и мелочен был Тиран, которому вы поклоняетесь вместо Бога!

Площадь молчала, как будто все слушатели одновременно проглотили языки. Жестокость и абсурдность обвинения делали бессмысленными любые возражения. Жители Тавантисуйю не без оснований считали Великого Манко своим спасителем, ведь во многом благодаря ему страна хоть и с потерями, но выдержала выпавшие на её долю жестокие удары. Неудивительно, что простые люди видели в нём любимого отца, почитали за честь побывать в Куско и приложиться к его мумии, и потому оскорбление, нанесённое памяти Великого Вождя не могло быть проглочено просто так, у многих уже чесались кулаки, но все помнили приказ Первого Инки не трогать проповедника.

Наконец, Старый Ягуар заговорил, и его голос прервал могильную тишину:

-- Зачем ты обидел нас, жестокий человек?Ты не хуже нас знаешь, что твои слова -- грязная ложь. Манко отнюдь не держал зла на своего покойного брата, и никогда не говорил о нём дурно. Что ты, чужестранец, можешь знать о том, что якобы таилось в его сердце? Но даже если там и была кое-какая обида на Атауальпу, всё равно он не стал бы мстить ни в чём не виноватому городу и его жителям. В дни моей молодости я видел Манко, когда он приезжал в едва начавший отстраиваться после войны Тумбес. Как он был непохож на тебя, каким достоинством и благородством веяло от него. Я рад, что нынешний Первый Инка многое унаследовал от своего деда, - старый Ягуар вздохнул, - видно, он и помыслить не мог, что ты, пользуясь его указом, посмеешь так грязно оскорбить его великого предка. Но обо всём, что случилось сегодня, он непременно узнает, и тогда он может отменить свой приказ. Пока же... я данной мне властью старейшины лишаю тебя права произносить публичные проповеди за нанесённое нам оскорбление. Пока твоя судьба не решена, можешь жить в нашем городе, тебя будут кормить, и никто не запрещает тебе разговаривать с жителями, но проповедей на площади больше не будет, и даже говорить с тобой, скорее всего, никто не захочет. Проповедуй камням и стенам, а мы больше не будем тебя слушать.

И Старый Ягуар развернулся, и ушёл. Народ на площади стал расходиться. Джон Бек, поняв, что потерпел самое сокрушительное фиаско, крикнул напоследок Инти:

-- Ну что, потомок Тиранов, казни меня, что тебе мешает.

Инти холодно ответил:

-- Я могу лишь повторить, что у нас карают не по произволу, а по закону. Бессудных расправ у нас не бывает. Обо всём, что случилось, я сам лично расскажу Первому Инке, и тогда решим, что с тобой делать. А сегодня было сказано достаточно.

Заря уходила с площади одной из последних. Краем глаза она проследила за выражением лица Джона Бека после столь громкого провала, пытаясь понять ход его мыслей. На лице проповедника по прежнему светилась презрительная улыбка, в которой как будто говорилось: "Глупцы, дурачьё, ну мы ещё посмотрим". На что рассчитывал Джон Бек? Для девушки было очевидно, что он, похоже, изначально не планировал привлечь большую аудиторию, иначе говорил бы по-другому. Вероятно, он хотел вычислить тех, кому его слова, так резко противоречившие всему, что было дорого для тавантисуйцев, западут в душу. Да, сегодня никто не поддержал его публично, но это не значит, что ни у кого ничего не шевельнулось в глубине души. По крайней мере, кого-то он мог озадачить. А поскольку публичных проповедей теперь не будет, то нужно будет следить за ним в частном порядке, а для этого нужно поддерживать знакомство. Учитывая, что общаться с ним будет мало желающих, то с этим, вроде, не должно быть проблем, вот только... если бы Заре предложили сейчас выбор -- общаться с Джоном Беком или разгрести голыми руками кучу дерьма, она бы без колебаний выбрала второе. С каким наслаждением этот негодяй был готов оплевать всё самое святое и чистое! Нет, не Манко, а он сам ненавидел умиравших от голода и жажды жителей Кито, да и вообще всех тавантисуйцев, хоть живых, хоть мёртвых.