Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути

– Личный состав рот собран в казармах, под благовидным предлогом.

– Хорошо. Осмелюсь напомнить, ничего не предпринимать, пока не прибудет гонец от нас. Даже носа не высовывать. Все должно выглядеть естественно. Получив весть, вы вывели свои роты из казарм. Одна направится во дворец к Елизавете. Вторая в императорский дворец. Третья в здание Сената. Всех прибывающих во дворец задерживать, но от чрезмерного насилия воздержаться. Господа, мы не устраиваем переворот. Мы поддерживаем восшествие на престол законной наследницы российской короны Елизаветы вместо злодейски убитого императора Петра Второго. Все согласно закону о престолонаследии и собственноручно подписанного Екатериной завещания.

– Точно так! – гаркнули офицеры, отдали честь и тут же покинули кабинет. Им сейчас лучше находиться при своих ротах.

– А как поступим с Ушаковым? – окинув оставшихся угрюмым взглядом, поинтересовался Долгоруков.

– А никак не поступим, – спокойно ответил Головкин. – Понимаю тебя, Василий Владимирович, тебе хочется поквитаться за родню, но придется обождать. Всегда можно подгадать момент, когда он оступится.

– Но Ушаков знает о заговоре.

– Скорее всего, так и есть. Но ведь доказательств у него нет, – поддержал Головкина Михаил Михайлович Голицын. – И не будет. Даже если возьмут убийц, не будет. Они делают это за плату и ничего не знают. Даже человека, нанявшего их, в лицо не видели…

Бах! Бах! Бах! Вжью-у… Дзынь-нь! Бах!

– Государь! Кхе… клятая… – Мальцов, схватившись за грудь, подломился и упал к ногам императора.

Петр растерянно смотрел на сержанта, в очередной раз спасшего ему жизнь, прикрыв от пистолетной пули. В ноздри ударил резкий запах сгоревшего пороха. В сумерках белой ночи видимость вполне приличная, но небольшой пятачок набережной Невы буквально заволокло клубами дыма от беспрерывных выстрелов. Но и это не беда, человеку привычному сориентироваться вполне возможно. Однако Петр вначале растерялся.

Дюжина? Спокойно. Вряд ли. Не больше четверых, с парой пистолей каждый. Отойти к стене дома, чтобы за спину никто не зашел. Во-от так, уже лучше. И место схватки как на ладони. Последний гвардеец упал, пронзенный сразу тремя клинками. Все верно, нападающих только четверо.

Четвертый как раз бежит к Петру, замахиваясь шпагой. Расстояние всего-то ничего, меньше десятка больших шагов бегущего человека. Но их еще нужно преодолеть. Когда и как он выхватил пистоли из плечевых кобур, которые сам же и измыслил, чтобы носить оружие под кафтаном, Петр не понял. Да и вообще, юноша почувствовал, что наблюдает за происходящим как-то отстраненно, словно и не с ним все это происходит.

На него бежит разъяренный убийца в полумаске, с искривленным в яростном крике ртом. Но Петр спокоен. Навел на нападающего пистоль. Нет и намека на дрожь. Нажал спуск. Яркая вспышка. Серое облако, вырвавшееся из ствола. Упавший на мостовую, крутнувшийся вокруг своей оси убийца. Чувство полного удовлетворения от содеянного. И небывалый азарт. Ну же! Подходи!

Вот приходит в движение еще один из нападающих, за ним следуют остальные двое. Кто там из гвардейцев ранен, а кого уже пора отпевать, не понять, но защищать государя больше некому. Трое против одного. Выстрел. Теперь двое. Уронить пистоль. Переложить оружие из левой руки в правую. Он конечно же учился стрелять с обеих рук, но все же правой куда как лучше управляется. А сейчас мазать никак нельзя. Если дойдет до клинков, то шансов никаких. Несмотря на темноту, Петр видел, насколько уверенны и отточенны движения убийц. Выстрел. Следом второй.

Вот теперь можно перевести дух. Время, проведенное на стрельбище, не прошло даром. Ну Акинфий Никитич, ну удружил. Не будь этих пистолей… Не расслабляться. Кто сказал, что все закончилось? Их могло быть и больше. Оружие! У Мальцова с собой всегда пара пистолей.

Несколько стремительных шагов. Сержант – крупный мужчина, но Петр перевернул его одним махом. Вот и пистоли. Так. Сначала один. Взвести курок. Тугой. Да и сам пистоль побольше будет. Непривычно.

– Sterben!!! Schwein!!! [21] Умри!!! Свинья!!! ( нем. )

– Сдохни, гад! – Едва взведя курок, Петр вскинул пистоль и нажал на спуск.

Нападающий тут же подломился и опрокинулся на мостовую. Спасибо Мальцову. Он предпочитал использовать пули точно по калибру. В ствол они входили столь же туго, как и в пистолях императора, зато и точность боя ненамного хуже.

– Государь!!!

Да сколько же вас! Изготовить к бою пистоль уже не успеть. Мужчина с развевающимися полами иноземного кафтана и шпагой наперевес несется во весь опор, словно и не ступает по мостовой, а стелется над нею. Впрочем, гулкие шаги слышны вполне отчетливо. Да плевать! Он уже совсем близко!

Рука сама собой скользнула к поясу залитого кровью сержанта и ухватила рукоять кинжала. Клинок мелькнул в темноте резким серебряным росчерком и без звука погрузился в тело нападающего. У того вырвался болезненный стон. Ого! А вот это вообще новость. Никогда не баловался таким. Ну теперь-то все?..

Покинув ассамблею Механошина, Петр нашел-таки укромный уголок и избавил желудок от спиртного. Настроения это не добавило, зато в голове начало проясняться. Покончив с этим, он отправился во дворец. Пока дойдет, как раз хмель полностью и выветрится.

Об этой его привычке всякий раз возвращаться с ассамблей пешком в сопровождении шести гвардейцев и неизменного сержанта Мальцова знали все. Нравилось Петру гулять по Петербургу. А еще это был лишний стимул для городских властей содержать улицы в порядке, если не все, то уж те, по которым ступал император, точно.

При каждом доме появились дворники, которые следили за чистотой как дворов, так и прилегающего к ним участка улицы. Кстати, казне это не стоило ни копейки. Дворники содержались за счет хозяев домов. Если дом был квартирным, то жильцы содержали дворника в складчину. В основном этой работой занимались оброчные крестьяне, отправляющиеся на отхожие промыслы…

Первые выстрелы раздались, когда Петр и его малый конвой уже шли по набережной Невы. И, надо заметить, застали гвардейцев врасплох. Оттого нападающие и смяли конвой практически одним махом.

Не сказать, что Ушаков зря ел свой хлеб. О зреющем заговоре уже было известно. Далеко не всем пришлось по нраву то, что делал император. Некоторые примкнули к заговору из опасения, что их могут привлечь за те или иные прегрешения. Иные хотели заполучить влияние. Третьи просто были сторонниками Елизаветы. Четвертые, и это самое прискорбное, возомнили, что могут решать вопросы возведения монарха на престол по своему усмотрению. Эти оказались представителями гвардии.

Ушаков вполне мог арестовать заговорщиков, но помешал сам Петр. Узнав о том, что они еще не готовы к решительным действиям, император приказал повременить. Ему нужно было знать доподлинно, насколько к заговору причастна сама тетка. Любому было уже понятно, что сторонники ее брака с императором потерпели неудачу. Если до болезни Петр вполне благосклонно взирал на подобный альянс, то после нее забыл и думать об этом.