Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015

…Мач появился на пороге трактира, рассеянным взглядом обвел завсегдатаев и, бочком, точно стесняясь ветхого рубища, направился к стойке.

– А что, бедного Шимона и тут нет? – снимая шляпу перед кабатчиком, осведомился пастух.

– Ноги его здесь больше не будет! – гневно фыркнул хозяин трактира, еще совсем недавно сопровождавший барона в крестовом походе.

– Он что же – ног лишился? – всплеснул руками сельский дурачок. – Бедный, бедный Шимон! Как же он теперь плясать-то будет?!

– Пусть радуется, что в петле не спляшет! – хмуро огрызнулся собеседник. – В тюрьме он! Пришел тут, посуду мне разбил…

– Ой-ё-ёй! – Мач обхватил голову руками. – Вот же, беда какая. А кто же теперь вместо него евреем будет?!

Кабатчик от неожиданности выронил полотенце, которым протирал кружку.

– Ты это о чем?

– У меня тут штука, – пустился в объяснения Мач. – Я ее Шимону нес. Может, она чего стоит.

– Что за штука? – поинтересовался кабатчик, знавший толк во всем, что можно было обменять на звонкую монету.

– Старая штука. – Он достал из сумы на поясе увесистый золотистый крест, заключенный в круг.

– Ты что ж, дурья башка, святой крест собрался иноверцу продать?!

– Я ж не продать, я только чтоб деньги получить, – часто заморгал парнишка.

– Ты откуда это взял? – напирал вояка, сменивший кольчугу на фартук.

– Мне лорд дал, – чистосердечно признался сын мельника.

– Какой еще лорд?

– Да я почем знаю. Такой большой. – Сельский дурачок начал размахивать руками, очерчивая габариты неведомого лорда. – Честное слово, не украл. Мы с тем лордом, как стемнело, вместе пошли. Может, слыхали, я надысь тут овечку потерял…

– Да, – закивал кабатчик. – «Бе-е», – у большей части присутствующих нервно дернулся глаз, – слыхали.

– Так вот, – обрадовался пастух, – лорд тот со мной захотел пойти, чтоб я ему показал, как искал. Может, он тоже овцу потерял? Ну, мы полночи ходили, да все впустую. Оно и понятно, я ж тогда, как услышал «бе-е», так сразу место и нашел. А тут же ж ни «бе-е», ни «ме-е». Разве сыщешь?

– Это верно, – согласился хозяин трактира. – Ну, так все-таки нашли?

– Ага, – закивал Мач, – уже на самом что ни на есть рассвете. Вот хоть верь, хоть нет, а как будто услышал вновь «бе-е»…

– Это можешь пропустить, – перебил его хозяин заведения, заметив, что немалая часть посетителей потянулась за ножами.

– Как это пропустить, я ж так собьюсь! Тогда придется сначала рассказывать!

– Ладно-ладно, вот ты будто услышал свою овечку…

– Ну да, и она так жалобно: «бе-е»…

– Все, прекрати, – обрубил корчмарь. – Что было дальше?

– Так дальше-то, почитай, ничего и не было.

– Как это ничего? А это у тебя откуда?

– Как откуда? Из пещеры, конечно, – недоуменно глядя на непонятливого собеседника, дернул плечом Мач. – Мы с лордом туда спустились. И он будто свихнулся. Прыгает, монеты кидает, а потом этот крест мне выдал и сказал, чтоб я молчал и шел домой. Так я после этого три дня молчал, ни словечка не сказал, а тут гляжу – лорд вроде как уезжать собирается. Думаю, может, уже можно не молчать. – Он огорченно вздохнул. – Так что, Шимона больше не будет? Эх, как же он теперь без ног-то? Суров наш шериф, ох, суров. Но и то дело, впредь неповадно будет по кабакам ходить. – Он протянул руку за крестом. – А это-то куда девать?

– Погоди ты, – корчмарь прикинул в руке вес трофея. – Одно могу сказать, это не золото, скорее – золоченое серебро. А уж чего оно стоит… Вон, может, брат Тук скажет, – он указал на широкоплечего монаха, пишущего слезное прошение для одного из завсегдатаев. – Идем, его спросим.

Увидев драгоценный трофей, причетник Святого Дунстана осторожно взял находку в руки, покрутил ее, поднес к свечам и пророкотал своим густым басом:

– Где вы нашли это сокровище, дети мои?! Я глазам своим не верю. Смотрите: видите голубей, восседающих на перекладине креста? Они как нельзя лучше свидетельствуют, что сие – не что иное, как навершие пастырского жезла Святого Коломба – первого нашего английского святого. Он бесценен!

– Так что, ему и цены нет, и евреям нельзя… – жалобно всхлипнул сельский дурачок.

– Обладать такой реликвией – высокая честь. Думаю, настоятель аббатства Святой Девы Марии достойно наградит тебя за этот дар.

– А он у меня ее не отберет? Монетки же все забрал.

– Не сомневайся, добрый юноша, ступай домой. А завтра я пойду вместе с тобой, – монах отдал драгоценное навершие сыну мельника. – И да хранит тебя господь и ангелы его.

Причетник вернулся к прерванному письму, но спустя несколько минут к нему скользнул проворный мальчуган и что-то быстро зашептал на ухо. Дослушав, брат Тук кивнул, сунул в футляр перья, быстро подвесил к поясу чернильницу и зашагал к выходу.

– А ваш посох? – едва слуга господний покинул корчму, напомнил отрок.

– Ничего, управлюсь и так.

– Но слуги графа Уинверстэдта вооружены, я сам видел!

– Много их?

– Двое.

– Неужели ты думаешь, сын мой, что ангелы господни, которым я поручил защищать Мача, не справятся с какими-то двумя негодяями? Но поспешим.

Они прибавили шаг, но к моменту, когда догнали пастушка, место их встречи успело стать местом происшествия.

– Но я же, правда, ничего плохого не хотел, – оправдывался Мач, преданно глядя на причетника. – Я шел и рассматривал навершие. Шутка ли, это ж сам наш Святой Коломб в руках держал. А тут оно вдруг раз – и выпади из рук. Само вдруг, точно в сто фунтов стало. Я наклонился и вдруг, раз! Над головой что-то пронеслось, и этот вон, который там лежит, на землю, шмяк! А я вижу – за мной сапог чей-то стоит. Ну, я-то думал – ничей. Я его как схватил, как потянул… А этот в нем оказался. Может, тоже ничейный сапог увидел, да побыстрее ногу засунул. Он как грохнется, а я, с испугу, на него. А что нос разбит, так это навершие упало. Я ж его опять выронил. О, – сын мельника увидел рядом с братом Туком мальчишку, – и ты здесь!

Тот прижал палец к губам.

– Но сапоги я тебе не отдам!

– Пошли-пошли. – Брат Тук положил руку на плечо сельского дурачка.

– Но мы же договорились только завтра в аббатство.

– Завтра и пойдем. – Монах кивнул ученику. – Проводи-ка его.

Они прошли по дороге молча еще сотню ярдов.

– Ты не сильно их приложил? – спросил отрок.

– Нет, скоро очухаются, – в голосе пастуха больше не слышалось ни малейшей придурковатости.

– Вот и славно. Тогда беги к Робину и сообщи обо всем, что случилось.

– А ты?

– Устроюсь поблизости от лагеря графа Уинверстэдта. Надеюсь, ты не отшиб память этим двоим.

Ночь темнее всего перед рассветом – гласит старая пословица. Но темень не препятствовала людям, обступившим со всех сторон поисковый лагерь милорда Рэндольфа. Не все были в зеленых куртках, но каждый носил черный, надежно закрывающий лицо капюшон. Они уже подкрались к ограде, выстроенной из заточенных бревен, когда за спинами раздалось грозное: