Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015

– Какие еще аргументы, друг мой? – с нажимом проговорил я.

Комиссар рассмеялся, погрозил пальцем.

– Это не секрет, но мне бы не хотелось, чтоб в дальнейшем это всплыло в прессе, ну, ты понимаешь, Филиас. Последние тенденции в обществе, когда реакционно настроенная толпа протестует против индустриального пути развития Объединенного Королевства, заставляет проявлять чрезмерную осторожность в некоторых вопросах.

– Я нем, как могила, Пиб, – пришлось пообещать мне.

– Старый ты пират, Фил! Слушай внимательно. Чтобы наши заводы не дымили на горизонтах, мы выбрасываем газы в воздуховоды, ведущие на недоступные территории.

– И что? – удивился я.

– До тех пор, пока ты не открыл проклятый «край», все думали, что Корабль бесконечен. И никого не волновало, что какие-то условно токсичные газы отравят некоторое число необитаемых отсеков из миллиардов миллиард наличествующих в нашем мире. Теперь же народ стала одолевать клаустрофобия. А один джентльмен из министерства промышленности подсчитал при помощи разностной машины, что мы накопили у себя под носом… – Пибоди нервически дернул плечом, договорил, понизив голос: – Мы накопили на недоступных территориях такое количество угарного и гремучего газа, что если это все высвободится, цивилизации в нашем понимании придет конец.

– Ясно, – сказал я. – Благодарю за откровенность. Я думаю, что в таком случае экспедиция в «темную зону» просто необходима. Ты ведь намерен доработать до пенсии, а не свалиться раньше времени с инфарктом, день ото дня ожидая худшего.

Пибоди с сомнением присмотрелся к моему костюму. Истина, излагаемая человеком, у которого на пиджаке – плохо застиранные пятна, не есть априори.

– Есть и другой повод провести разведку «темных зон», – продолжил я. – Ты знаком с теорией профессора Милфорда о симметрии Корабля?

– В общих чертах… – буркнул Пибоди, после чего вынул хронометр на золотой цепочке, откинул ногтем большого пальца крышку с выгравированным на ней гербом Объединенного Королевства, посмотрел, щурясь, на циферблат.

– Разве тебя не привлекает перспектива заполучить новое месторождение полезных ископаемых? Или электрическую жилу? Второй Угольный Мешок? Вторые Сады Мидаса?

Пибоди вздохнул.

– Как вижу, дорогой Филиас, ты знаком с теорией Милфорда в куда более общих чертах, чем я, – изрек комиссар, продолжая держать перед собой хронометр. – Я не отрицаю наличие симметрии, но она не идеальна. Сорви с дерева лист и осмотри его внимательно. Он вроде бы симметричен, но некоторые жилки не соответствуют друг другу. Так и наш Корабль. Он слишком сложен, чтоб его можно было описать каким-то одним законом. Ответь лучше, сколько Милфорд пообещал тебе за то, что ты будешь представлять его интересы?

– Некоторое вознаграждение, а еще – участие в экспедиции, – не стал скрывать я.

– Да? – удивился Пибоди. – Можно было бы догадаться…

– Ты знаешь, какое-то время назад я думал, что моя карьера давно закончилась, что мои навыки и опыт никому больше не пригодятся, и единственное путешествие, в которое я смогу отправиться, – это только на кладбище Сент-Бридж.

Комиссар захлопнул крышку хронометра.

– Ладно, черт тебя подери… – пробурчал он. – Будем считать, что ты меня убедил. Я обдумаю свое решение по поводу экспедиции Милфорда еще раз. А сейчас – будь любезен. Министр внутренних дел уже десять минут ждет в приемной.

Через несколько часов Пибоди отправил ректору Рэй-Браунского университета телеграмму, я же получил обещанный аванс в тот же день, а точнее – вечер, когда лампы дневного освещения на сводах еще не погасли, но уже источают не свет, а густой красноватый сумрак.

Я отправился в паб на Черити-Лок и устроил отменную пирушку. В компании рыбаков и портовых грузчиков разгромил в зале мебель и чудом улизнул до того, как нагрянули полисмены.

Подготовка к экспедиции заняла приблизительно два месяца. Ректорат назначил Милфорда научным руководителем, а меня – техническим. С нами отправлялся аспирант Милфорда – двадцатитрехлетний Уильям Ганн, он показался мне малахольным юношей, слабо подготовленным для длительных путешествий, но я решил оставить свое мнение при себе, поскольку знаю, как сильно может изменить человека дорога. Кроме того, к нам присоединились профессор Александр Телье – биолог и Ричард Форд Киллиан – доцент кафедры кораблеографии. Ученым мужам было за пятьдесят, в своей жизни им доводилось посещать самые экзотические уголки Корабля. У Киллиана осталась память об одном таком путешествии в виде шрамов от стальных когтей сибирийского механоида.

Комитет Безопасности откомандировал своего специалиста – майора Рекса Шефнера. Майор работал с токсичными веществами, он должен был на месте оценить, таит ли «темная зона» угрозу, предсказанную разностной машиной министерства промышленности. Остальными участниками стали девять студентов-старшекурсников с разных факультетов – физики, биологи и кораблеографы.

Были заявлены следующие задачи экспедиции:

– Отыскать прямые доказательства Симметрии Корабля;

– Проникнуть в одну из «темных зон»;

– Проверить возможность жизнедеятельности в «темных зонах».

– Изучить флору и фауну «темной зоны»;

– Разведать месторождения природных ископаемых и электрических жил «темных зон».

22 июня 1886 года наша маленькая научная армия вышла из главных ворот Гранд-Парка и, оставив за спиной учебные корпуса Рэй-Браунского университета, двинулась на покорение до сих пор недоступных территорий Корабля. Мы были верхом, провизия и личные вещи хранились в крытом брезентом фургоне, в который была запряжена пара косматых меринов. На козлах с поводьями сидел Уильям Ганн, который, как я и подозревал, с трудом держался в седле; к счастью, для него отыскалась вакансия извозчика. Предполагалось, что в Угольном Мешке у нас появится еще один фургон с оборудованием, предоставленным лабораторией рудодобывающего концерна «Надсон и Сын», для того, чтобы вскрыть металлический монолит переборки и проникнуть в «темную зону».

Экспедиция началась как увеселительная прогулка. Молодежь шутила, покупала на ходу сладкие пирожки и леденцы на палочке, козыряла встречным дамам. Держу пари, студентам казалось, будто весь путь в «темную зону» будет похож на прекрасную брусчатую дорогу, вроде той, что стелилась под копытами наших лошадей.

Но горизонт Угольного Мешка встретил нас холодным дождем. Струи сочились вполсилы из встроенных в свод форсунок, дорожное полотно заливала жидкая грязь. В воздухе совсем не по-летнему пахло снегом. Пышная растительность исчезла, из земли торчали голые, колючие кустарники, в кору которых навсегда въелась угольная пыль. Зданий, радующих глаз архитектурой, здесь тоже не было: только похожие на хлева бараки, безликие склады и производственные постройки. По пути нам встречались лишь рабочие – китайцы, индусы, темнокожие с Жаркого Горизонта; все были в грязных комбинезонах, разношенных сапогах и кепках. Наши молодые люди не приуныли, но сменили радужный настрой на сосредоточенность.