Максим Казакевич - Двое из будущего

Я согласно улыбнулся, и направился к двери. Но не успел переступить порог, как услышал за спиной удивленный мужской возглас:

– О Боже, неужели?! Неужели это вы?!

Я обернулся. Возле палисадника стоял молодой мужчина в добротной одежде рабочего и приветливо мне улыбался. Весь его вид говорил о непомерном счастье от встречи со мной- он едва ли не подпрыгивал от переполнявших эмоций.

– Неужели это вы?! – еще раз воскликнул он. – Господин Рыбалко? Тот самый – из газет?

Я вежливо приподнял котелок, приветствуя незнакомца.

– Я так рад, что увидел вас.

А вот Зинаида не разделила его восторга, наоборот, воинственно уперев руки в бока, прикрикнула:

– Эй, вы, уходите. Нечего вам здесь делать! Я уже вам говорила, чтобы вы уходили.

Незнакомец недобро зыркнул на мою работницу, но не сказал ей ни слова. Снова обратил на меня внимания и лучезарно улыбнулся:

– Позвольте, я пожму вам руку. Вы так много для нас делаете, – и, не дожидаясь моего разрешения, пошел мне на встречу. Миновал распахнутую калитку, протягивая ладонь. – Я так рад, что познакомился с таким великим человеком, – затараторил он.

Приблизившись, он ухватил меня за руку, накрыл своей второй ладонью и энергично, заискивающе лыбясь прямо мне в лицо, затряс. А я, слегка ошалев от напора, краем сознания подметил, что у незнакомца-то ладонь совсем не рабочая – не широкая, с тонкими пальцами и совсем без мозолей.

– Ну, хватит, – недовольно сказал я и резко высвободил руку из цепких объятий.

– Да, да, конечно. Извините. Просто я так рад, так рад… – извиняясь, ответил он и незаметно сунул правую руку в карман. И вот тут на его лице произошло разительное изменение. Исчезла улыбка, пропало заискивание и восторг. Вместо этого его глаза вдруг приобрели необычайную жесткость, а губы скривились в презрительную усмешку.

– Вам привет от Баринцева, – глухо произнес он с намеком на пафос и резким, стремительным движением, выпростал из кармана правую руку с зажатым в ней ножом и неожиданно ударил меня вверх живота.

Я ничего не успел сделать. Нож вспорол мне пиджак и…. пробил серебренную фляжку, что была во внутреннем кармане. Я почувствовал удар, обжигающую боль под нижними ребрами и что-то разливающееся по животу. Убийца понял, что оплошал, дернул руку назад, намереваясь совершить повторный удар, но не тут-то было. Серебреная фляга держала нож не хуже слесарных тисков. Он дернул еще раз и еще. А потом с ужасом в глазах понял что случилось, отпустил оружие и, развернувшись, бросился со всех ног бежать. Пронзительно заверещала Зинаида:

– Уби-или! – и ринулась ко мне на помощь.

А я, как дурак, глупо смотрел на торчащий из живота нож и ничего не делал. Прошла секунда, другая, а я стоял растерянный. Потом зачем-то посмотрел вслед убегающему бандиту. Затем я судорожно вздохнул и мой живот полыхнул огнем.

– Уби-или! – опять заверещала под ухом Зинаида, заметив на моем лице гримасу боли. А затем, стягивая с меня мокрый пиджак, продолжила ором. – Доктора! Немедленно пошлите за доктором. И положите его на лавку.

Я обернулся. Моя прислуга метнулась выполнять приказание. Кто-то из мужиков побежал за врачом, кто-то подлетел ко мне, подхватывая на руки и оттаскивая на лавку при палисаднике.

– Тихо! – прикрикнул я на назойливых. – Дайте посмотреть.

И отстранив от живота чужие руки с пропитанной кровью тряпкой, глянул.

Рана была неширокой – сантиметра полтора. Удар пришел под нижние ребра с левой стороны, туда, где был желудок. На вид не очень страшно – продырявленная сорочка, сочащаяся из-под нее кровь. Странно, но сейчас мне не было очень больно. Был скорее неприятный зуд и жжение от проникающего в рану коньяка, которым была заполнена фляга. Похоже, что я отделался легким испугом. Удар не проник глубоко, а лишь порезал мышцы пресса.

Я отобрал какую-то тряпку из рук Зинаиды, приложил к ране.

– Не верещи, – уже успокоенным и уверенным голосом, осадил я ее. – Пулей за Козинцевым, пусть придет. И полицию вызовите.

Зинаида распорядилась, и пара человек незамедлительно сорвалось с места. Один, из них побежал к дому Мишки, а другой в мой дом, вызывать по телефону местные внутренние органы.

На шум выбежал старший Мальцев с дочерью.

– Что случилось, кого убили? – встревожено спросил он и, увидав меня лежащего на лавке с окровавленной тряпкой на пузе, раздосадовано выматерился. – Едрить твою, допрыгался, Иваныч. А ну-ка, дай посмотреть, – и, не терпя возражений, растолкал народ и отнял тряпку от живота.

– Нормально там, неглубоко, – сказал я, оправдываясь.

Мальцев рывком разодрал сорочку и аккуратно пошевелил рану.

– Похоже, повезло тебе, – оценил он мое состояние и я заметил, как он облегченно выдохнул.- В рубашке родился ты, Иваныч, – и осторожно вернул тряпку на место. Как ни странно кровь уже почти не шла, а лишь медленно сочилась.

Примчался Мишка. Как был в халате и в тапочках. Подлетев, он ухватил меня за плечо и обеспокоенно запричитал:

– Где, Вась, куда тебя? Сильно? Ты как? – и с ужасом уставился на пропитанную кровью тряпку.

– Нормально я, Мишка, нормально. Царапнуло только не глубоко. Не смотри что крови много, – ответил я. Честно, мне уже надоело это объяснять каждому.

– Покажи, – потребовал он, и я отнял тряпку от раны. – Е… твою…, – выругался он. – Ты лежи, не шевелись. Врача вызвали?

– Да, да, – подтвердила Зинаида, – вызвали.

– Кто это был? – спросил Мишка. – Где он?

И Зинаида торопливо рассказала. Рассказала, что тип, который пырнул меня ножом, крутился возле нашего дома почти целый час. Ходил по улице туда-сюда, высматривал что-то. Она – Зинаида, пыталась его прогнать, тип уходил ненадолго, но затем снова возвращался. А потом приехал я, убийца завязал разговор и, обманом приблизившись, подло ударил ножом.

– Жаль, что он убежал, – задумчиво сказал Мишка. – Теперь мы не узнаем от кого был заказ.

– Баринцев его подослал, – ответил я. – Он сам мне привет от него передал.

Видимо сейчас такое время – время романтиков и идеалистов. Помнится, читал в школе, что это было время, когда эсеры, прежде чем убить ничего не подозревающую жертву, вручали тому конверт с напечатанным приговором. Позже, конечно, от этого пафоса отказались. И вполне возможно, что Баринцев, ставя условия выполнения заказа, требовал от исполнителя непременно передать от него привет. Ничем другим я эти слова убийцы объяснить не могу.

– Мишка, – позвал я друга, – ты бы своего папарацци вызвал. Пусть сфотает меня всего в кровище, да в газету на первую полосу. Вот муравейник-то тогда зашевелится.

Мишка усмехнулся, но спорить со мной не стал. Ушел вызванивать своего журналиста.

За обхаживанием меня любимого никто и не заметил, как к нам подкатил экипаж. На землю соскочил Петр и со слезами на глазах прямиком ко мне: