Dmitrii Kazakov - Черное знамя

— Примем пока, отправим в таком виде, но вряд ли армейским и флотским это понравится, — сказал Олег. — Кроме того, для типографий нужны наборщики, печатники, необходимо оборудование, а это все, хм, деньги.

Да, согласование бюджета с министерством финансов — самая тяжелая задача.

В своем проекте Шульгин ужесточил требования к людям, желающим поступить в роты пропаганды — обязательное высшее образование, пройденная служба в армии или военная подготовка, и это все помимо наличия необходимой специальности. Для этого запланировал создание специального учебного центра в Москве или даже в Киеве, поближе к будущим полям сражений.

Прочитав это, Олег аж закряхтел.

— Нужно всегда просить большего, — сказал Николай, предугадывая вопрос начальника. — Задирать планку максимально высоко… Если даже дадут меньше, чем ты просил, все равно выйдет больше, чем если бы ты потребовал малого и получил все.

Опять же логично, но нахлобучку от министра, вынужденного объясняться с генералами, заработает, если что надворный советник Одинцов… сначала от Паука, а затем и от начальника отдела общей пропаганды, товарища Кирпичникова.

Не сказать, чтобы такая перспектива выглядела заманчивой.

— Хм… что же, — Олег ожесточенно почесал в затылке. — Опять же, пропустим, но…

Кинооператоры, фотолаборанты, стенографистки, журналисты, художники, водители, механики, связисты… сколько всякого и разного народу нужно, чтобы создать одну-единственную роту пропаганды!

— Ну что, в целом, годится, — продолжил он. — Рискнем, отправим так, сроки поджимают.

Он расписался на каждой странице представленного Шульгиным документа, и вновь взялся за телефон. Вскоре в конторе появился курьер из личного отдела министерства, выслушал инструкции и забрал бумаги.

Им предстоит пройти через канцелярию, где их соответствующим образом запакуют, а затем они отправятся на улицу Победы, в военное министерство, с марта этого года фактически лишенное главы.

В первых числах первого весеннего месяца взорвалась настоящая информационная бомба — управление имперской безопасности НД раскрыло масштабный заговор, направленный лично против вождя! Замешана масса народу, в том числе кое-кто из больших военачальников, проживающие в бывшей столице аристократы, и прячущиеся за границей враги страны и народа!

Под шумок отправили в отставку Корнилова, всегда имевшего собственное мнение и не желавшего быть безвольной куклой в руках Огневского. Место военного министра занял сам премьер, но фактически армия оказалась в руках генерала Тухачевского и начальника Генштаба Головина.

Арестовали тогда многих, исчез из отдела экономики и Торопец, и что с ним стало в итоге, Олег не знал.

Процесс проходил в Питере, но газеты писали только о наиболее значимых его фигурах, о второстепенных персонажах не упоминали. А самому любопытствовать, узнавать через знакомых было опасно — слово, другое, и вот уже за тобой приходят люди из ведомства Ованесяна, и ты уже подозреваемый, еще одна персона, попавшая в жернова, что закрутились для ликвидации Большого Заговора.

Название это придумал лично Штилер, и очень им гордился.

За тот месяц, когда по всей стране лавиной шли аресты, из дома, где жил сам Олег, пропало несколько человек — двое партийных чиновников и один жандармский офицер в не самых малых чинах. Анна начала нервничать, а вот Одинцов сохранил спокойствие — ведь он точно знал, что не замешан ни в чем предосудительном.

Могли замести по ошибке или если сам подставишься, начав задавать вопросы, но на этот случай есть министр, всегда горой стоящий за подчиненных — из ведомства Паука не взяли ни одного человека, и это несмотря на то, что они с Ханом всегда были не в лучших отношениях.

— Ну я пошагал, если все? — спросил Шульгин, когда курьер вышел из помещения. — Свободен?

— Даже и не мечтай, — сурово отозвался Олег. — Только смерть освободит тебя!

Они пожали друг другу руки, Николай исчез в коридоре, и почти тут же раздался деликатный стук в дверь. А, точно, уже три часа, и это значит, что явился человек со странной фамилией Кнох, занимающий должность профессора кафедры славяноведения Казанского университета.

Олег до сего дня знал этого персонажа только по голосу, поскольку общались они по телефону. Так вот противный, занудный дискант очень хорошо подходил к длинной, нескладной фигуре и старомодному пенсне.

— Доброго дня вам, — сказал профессор, устроившись на стуле, где еще недавно сидел Николай.

— И вам, — ответил Олег. — Вы сделали то, о чем я вас просил?

В будущей войне, в этом не сомневался никто ни в Казани, ни в Берлине, решится участь Польши, основные сражения пройдут на ее территории, и многое будет зависеть от того, чью сторону возьмет польский народ… родственный восточным славянам по крови и языку, но, к сожалению, ставший жертвой свирепой европеизации.

С месяц назад с подачи Штилера был создан проект документа, озаглавленного «Мероприятия по разложению народов и армий стран Центральной Европы», и дана задача наполнить его конкретным содержанием. Другими словами, учесть специфику каждого из государств будущего театра военных действий, и продумать те принципы, по которым будет строиться пропаганда, предназначенная для воздействия на местное население, а также на войска вероятного противника.

Учитывая политический хаос, царящий от Вены до Бухареста и от Белграда до Вильно, этим противником может оказаться кто угодно.

— Несомненно, — Кнох гордо задрал подбородок, и положил на стол тощую папочку. — Извольте ознакомиться, это мой труд «О польском национальном характере», и он будет вам очень полезен.

Олег хмыкнул и подтянул папочку к себе.

Начинался «труд» со времен чуть ли не князя Болеслава, изобиловал ненужными историческими подробностями… в общем, первые две трети можно выкинуть, оставить только выводы, где есть кое-что полезное.

— Ореол освободителя, — сказал Олег, закончив чтение. — Этот метод использовал еще Наполеон во время Итальянского похода… вот только от кого мы будем освобождать поляков?

— Ясное дело! От немцев! — возмутился профессор Кнох. — Тут же все четко изложено. Амбивалентное отношение польского народа к германству покоится на тяготении к нему и глубоко скрытой ненависти… Извольте, что эту ненависть надо только возбудить, мы получим восстание и Станислав Четвертый Габсбург мигом лишится трона!

От резкого, вибрирующего голоса начинала болеть голова, так что студентам, вынужденным слушать это часами и не имеющим возможности сбежать, можно было только посочувствовать.

— Хорошо, я просмотрю вашу работу немного позже, и позвоню вам, — сказал Олег. — Огромное спасибо.