Андрей Валентинов - Око силы. Четвертая трилогия (СИ)

– Обойдемся… Стены здесь почти двухметровые, не подслушаешь, но для верности я две соседние кельи, по бокам которые, пустыми оставил. Вот это действительно плезир. Если хочешь, проверь ради полного взаимного доверия.

Касимов, поглядев внимательно, отхлебнул чаю.

– И так верю. Я, Леонид Семеныч, сразу понял, что человек ты очень непростой, но не подлый.

Бывший чекист усмехнулся:

Здорово, брат служивый, куришь ли табачок?

Трубочка на диво, давай курнем разок.

Она у кирасира отбита на войне,

В память командира досталась трубка мне, —

подхватил Василий.

– Помню, как же! Тогда мы с тобой, считай, на пепелище пришли. Никого вокруг – одна мята.

Товарищ Москвин задумался. Разговор поворачивал в нужное русло, но стоит ли рисковать?

Надо!

– Я узнал про прежний состав группы. Их было трое. Про Зотову ты знаешь…

Касимов кивнул:

– Знаю. Правильная девушка. Это ты молодец, что на группу ее назначил. Я уж думал, что после внутренней тюрьмы ГПУ ей только курьером светит.

Бывший старший оперуполномоченный покачал головой:

– Не я, Ким предложил. Он, похоже, хочет держать ее рядом с собой, чтобы под рукой была, но подальше от наших секретов. Так вот, кроме нее там числились еще двое: Вырыпаев и Тулак. Один исчез, второй – в розыске. По непроверенным данным, скрылся за границей. Такой вот расклад…

– Вырыпаев по моему делу проходил, – негромко проговорил Василий. – Точнее, по делу об убийстве Георгия Васильевича Игнатишина. Я из-за этого в группе и оказался. Вначале как свидетеля вызвали, а потом службу предложили. А к чему это ты все, Леонид Семеныч? Не такое здесь место, чтобы в сыщика Ника Картера играть. Зотова вот попробовала…

Кукушка лесовая нам годы говорит,

А пуля роковая нам годы коротит!.. —

негромко пропел Леонид.

– Зотова, Сергеич, погорела от неумелости, это раз. Второе, одна действовала, а в таких делах самому не справиться. Теперь третье и главное. Сейчас здесь очень скверная каша заваривается, а у меня пропадать особой охоты нет. Существует такое правило: если тебя втянули в заговор, создавай свою группу и определяйся, иначе не выживешь. Но здесь, в Главной Крепости, народ особый, даже к собственному сотруднику подходить боязно. Есть у меня один человек, но только один. Мало это, понимаешь!

Касимов допил чай, отодвинул пустую кружку.

– От меня чего требуется?

Товарищ Москвин, поставив пачку папирос на ребро, подождал немного, легко толкнул пальцем.

– Упала, – сообщил не без грусти. – Я, товарищ Касимов, с декабря 1917-го служил во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. Меня туда сам Дзержинский чуть не за руку привел. Последняя должность – старший оперативный уполномоченный…

– Ого! – Василий даже головой покачал. – Быстро же ты вырос, прямо зависть берет! Значит, насчет фронта…

– И фронт был, больше года под Нарвой. Всюду, считай, успел. Я это не ради хвастовства рассказываю, а чтобы пояснить. На такой службе быстро учишься. Всему – но прежде всего в людях разбираться. Так что слушай и не обижайся. Не берет тебя, Сергеич, зависть, потому как не по душе тебе ни ВЧК, ни чекисты. А главное, сдается мне, что не случайно ты в группу попал. Доказать не могу, но в совпадения, извини, не верю. Если бы мне поручили твою разработку, я для начала выяснил бы, где на самом деле находился гражданин Касимов в тот день, когда убили Игнатишина. Если ездил, то куда? Запрос можно послать прямо сейчас, достаточно снять телефонную трубку…

Он специально сделал паузу, бросив взгляд на черный аппарат.

– Дело Игнатишина – темное дальше некуда, именно из-за него пропал Вырыпаев. И вот появляешься ты. Почему фигуранта, пусть даже и свидетеля, в Техгруппу взяли, не знаю и знать пока не хочу. А вот чего я хочу… Нужно грамотно обеспечить отход, сначала из Столицы, а потом, если понадобится, из страны. Сможешь?

Касимов аккуратно восстановил status quo, вернув папиросную пачку в исходное положение. Кивнул не без гордости:

– Стоит!.. Много ты чего, Леонид Семеныч, наговорил, не знаю даже, как и ответить. Наверно, даже пробовать не стану, что ни скажу, криво выйдет. Насчет же главного, то в плане принципиальном возражений не вижу. Из Столицы уйти не так и сложно, даже если обложат со всех сторон. Ты только заранее отмашку дай, чтобы не в последнюю, значит, минуту. А по поводу границ – не ко мне, дальше Пскова бывать не приходилось. Да и зачем? Мест укромных и здесь хватает.

Товарищ Москвин, молча кивнув, хотел вновь повалить пачку, но почему-то воздержался.

– А насчет Вождя ты ошибся, Сергеич. Как уехал, так и приехал, никаких неожиданностей.

– А я тебя снова спрошу: ты его видел? – улыбнулся Касимов. – Или, может, товарищ Ким с ним встречался? Или сам Предреввоенсовета товарищ Троцкий? Кто его сейчас охраняет, ты знаешь?

Товарищ Москвин невольно поглядел в сторону двери. Пусть и дубовая, пусть и закрыта плотно…

– А я негромко, – понял его Василий. – Внешняя охрана, которая в Горках, из Государственного политического управления, главный там не то Белый, не то Белесый…

– Беленький, – шевельнул губами Леонид, – Беленький Абрам Яковлевич, начальник спецотделения при Коллегии ГПУ.

– Хоть Зелененький. Ничего он не решает, Леонид Семеныч. У Вождя есть личная охрана, не меньше сотни гавриков. Они никого к Предсовнаркома и близко не подпускают. И переписка вся через них идет, и разговоры телефонные. Даже родственникам, говорят, неделями ждать приходится. Это, значит, к вопросу о заговоре. Так что, и дальше будем шептаться да на двери оглядываться?

– Шептаться не будем, – товарищ Москвин повысил голос. – И вопрос ты поднял правильный. Только, думаю, руководство и без нас все знает. Никакого заговора здесь не было и нет.

Касимов встал, покивал согласно.

– Утешил ты меня, Леонид Семеныч. Прямо, значит, на сердце полегчало. А ты хоть знаешь, кому Политбюро заботиться о Вожде поручило? Кто всем парадом в Горках командует?

– Погоди! – товарищ Москвин на миг задумался. – Действительно, такое решение было… Сталин?

– Сталин.

3

Секретарь товарища Кима посмотрел выжидательно, но Ольга, ничего не сказав, положила папку на стол. Докладная – три листа машинописи, сама за «ремингтон» села по старой памяти. Подписала и число проставила.

Все! Пора обратно в отдел, вечные двигатели разъяснять.

Повернулась, шагнула к двери… Внезапно почудилось, что секретарь ухмыляется ей вслед, вот-вот хохотать начнет. И поделом!

Пока докладную сочиняла, подыскивая нужные слова, комсомольцы из группы только что на стол верхом не взбирались. «Товарищ Зотова, утром такое было! Товарищ, Зотова, объясните!..» Выслушала, головой помотала. И здесь чушь творится! Кто хохочет и нелинейное время поминает, кто мебелью из окошка кидается.