Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия

– Для навигации нужны атомные часы и опять-таки – долгоживущий источник энергии. Долгоживущий – это хотя бы год. Ни того ни другого пока не создано, – Королёв мрачно загибал пальцы. – Атомные часы получим, скорее всего, в следующем году, Николай Геннадьевич Басов над ними работает, а вот с энергоисточником пока глухо.

– Для разведки погоды оптика высокого разрешения не нужна, сгодится обычная система на основе современного телевидения. Если только удастся решить проблему долгоживущих солнечных батарей, чтобы работали не месяц, а хотя бы полгода, лучше – год, тогда и разведка погоды получится.

– Для спутников СПРН нужна точная навигация, чтобы засекать место старта и от него рассчитывать траекторию.

Королёв развёл руками, глядя на Хрущёва.

– Ясно. Выше головы не прыгнешь, – подытожил Никита Сергеевич. – С энергетикой будем решать. Малогабаритный атомный реактор на спутнике поставить можно? У нас же Бондарюк над таким реактором работает.

– Теоретически – да, практически получится тяжёлое и опасное устройство, – пояснил Королёв. – Особенно в случае аварии носителя. Бондарюк радиоизотопный источник делает. Он тоже опасный, но не такой тяжёлый. Но большого количества энергии не даст. С реактором можно получить побольше, но всё упирается в преобразователь. Если бы иметь на борту турбинку, можно было бы атомным реактором обеспечить аппарат энергией. Но турбинка будет работать как гироскоп. Такой аппарат будет плохо маневрировать.

– А как же наши спутники «Молния» в «той истории»? – вспомнил Келдыш. – Они как раз ориентировались за счёт маховика, сохранявшего положение в пространстве. Роль такого маховика могла бы играть турбинка.

– Могла бы, – кивнул Королёв. – Но всё равно, такой источник энергии за несколько месяцев не сделаешь. На тяжёлом спутнике мы планируем поставить солнечные батареи, в дополнение к аккумуляторам, но у них пока КПД около 5%, и живут они ещё недолго.

– А нельзя ли греть теплоноситель для турбинки не реактором, а сфокусированным солнечным светом? – спросил Хрущёв. – Поставить на спутник большую линзу, или лучше даже зеркало из тонкой металлизированной плёнки, и сфокусировать отражённый свет на теплообменнике.

– Попробовать можно, но большая линза выйдет очень тяжёлой, а зеркало нужно очень большое, – объяснил Королёв. – Такой спутник можно закинуть на высокую орбиту, а на эллиптической, на которой работала «Молния», он будет на каждом витке слегка цеплять атмосферу Земли в перигее, и каюк придёт этому зеркалу из плёнки.

– Ясно, – кивнул Хрущёв. – Вот, кстати, насчёт высокой орбиты. Пока геостационарная орбита никем не занята, стоило бы подумать вот о чём. Собрать на высокой орбите очень большое орбитальное зеркало, которое могло бы обогревать наши северные районы, на которые попадает мало солнечного света. Такое возможно?

Королёв и Келдыш переглянулись, улыбаясь.

– Никита Сергеич, вы представляете, какого размера будет это зеркало? – сказал Келдыш. – И какую точность понадобится обеспечить, чтобы его геометрия была идеальной? А если будут отклонения формы – ничего не получится. Луч расфокусируется. Отражённым светом обогревать или получать энергию можно, но максимум, что нам по силам – это солнечная печь или солнечный «кипятильник» для раскрутки турбинки.

– Опять не попал, – улыбнулся Хрущёв. – Ладно, оставляю эту тему профессионалам. Простите старика за глупые вопросы. Но думать на перспективу необходимо. Вот, например, орбитальные станции, о которых мы говорили. А какие задачи на них можно решать?

– Научные эксперименты, прежде всего, биологические, физические, – начал Келдыш. – Кроме того, орбитальная станция может стать основой для тяжёлого межпланетного корабля.

– Эксперименты – это хорошо, это нужно, – согласился Хрущёв. – А орбитальный завод сделать можем? Мне электронщики часто говорят: вот, трудно на земле обеспечить чистую среду без примесей, высокий вакуум... А ведь в космосе вакуум бесплатный, клапан открыл – вот тебе и вакуум. Можем мы высокочистые полупроводники, к примеру, получать на таком орбитальном заводе?

– Золотые полупроводники получатся, Никита Сергеич, – пояснил Королёв. – Сырьё-то для них с Земли поднимать придётся. А каждый килограмм, поднятый с Земли, стоит ого-го сколько!

– Это если сырьё для них обычными ракетами поднимать, – заметил Хрущёв. – А если воздушно-космическую многоразовую систему сделать? Если хотя бы первая и третья ступени будут многоразовыми, в виде самолётов, а одноразовым будет только разгонник, стоимость выведения упадёт в разы. А наращивая объём выпуска, можно будет и на рентабельное производство выйти. Особо чистые полупроводники тоже, знаете ли, вещь недешёвая. Если их продавать, то окупится. А ещё лучше продавать, скажем, готовые микросхемы.

– Это возможно, – согласился Келдыш. – Хотя ещё очень хорошо посчитать надо. Но в любом случае, это задача для середины-конца 60-х, а то и позже.

– Так я и прикидываю сейчас перспективы на будущее, – пояснил Хрущёв, – чтобы космос был не только статьёй расходов в бюджете.

– Если говорить об окупаемости космоса, – ответил Келдыш, – то экономического эффекта быстрее и проще достичь от продажи услуг космической связи, продажи метеорологической информации, обеспечения навигации. Наверное, для начала надо этим всё же заниматься. В любом случае, чтобы получить отдачу от космоса, придётся сначала очень хорошо вложиться. Кроме того, большие доходы можно будет получить на косвенных результатах освоения космоса.

– Это как?

– Применяя технологии, разработанные для космоса, в народном хозяйстве. Ну, к примеру, те же солнечные батареи, топливные элементы. Сначала они дорогие, малоэффективные, и доступны только для космоса, – пояснил Келдыш. – По мере их совершенствования они будут дешеветь, и в конце концов станут доступны любому колхознику.

– Лет через пятьдесят, – проворчал Королёв.

– С электроникой – можно и гораздо раньше, если наши военные не будут сидеть на ней, как собака на сене, а позволят использовать микросхемы в гражданских проектах.

На столе Хрущева замигал лампочкой телефон-селектор. Первый секретарь нажал кнопку.

– Все собрались, Никита Сергеич, – доложил Шуйский.

– Эх... Интересно с умными людьми побеседовать, – вздохнул Хрущёв. – Пойдёмте, товарищи, нас ждут.

Обсуждение поначалу вышло бурным. Жуков и Неделин требовали снова полностью подчинить космическую программу военным и отдать все ракеты Р-7 в сводную «тяжёлую бригаду инженерного резерва Главного командования» – так именовались ракетные части до создания РВСН. Неделин принёс плакат, на котором была изображена схема предполагаемого расположения стартовых комплексов Р-7 в Плесецке и на Байконуре, и аргументированно, с цифрами, доказывал, какие цели можно будет с этих пусковых поразить на территории США.