Екатерина Александрова - Короли без короны

Полено в камине треснуло, и граф де Саше вздрогнул. Он может вернуться домой, но что он будет там делать? Он не создан для мирной жизни, он не создан для сельских забот. Даже в Турени он ухитрился найти войну, так чем он займется без своего полка? Обскурой? Ну, может быть, год или даже два он продержится, но что будет потом? Он не может, как Жорж, находить удовольствие в блаженном ничего неделании. Он не может жить просто так… А, впрочем, принцесса опять не права, она рассуждает как женщина. Ну, кто сможет отнять у него полк? Жорж наверняка заключит союз с герцогом Анжуйским, а это значит, что ему вновь придется воевать… в братоубийственной войне… Убивать французов за то, что они выбрали не ту веру, не ту партию или просто оказались не в том месте не в то время… Слышать крики о пощаде на родном языке… и не давать пощады… Опять…

Довольно! — Александр ударил кулаком по каменному полу. Ему все равно придется воевать — во Франции или Нидерландах — а раз так, то пусть это война будет справедливой. Защищать… ткачей и пивоваров, торговцев и рыбаков, кажется, ее высочество выразилась именно так. Ну, так что ж, разве не тем же самым он занимался в Турени? Охранять переправы и дороги, обозы, город и людей. И слышать шипение за своей спиной. Пусть! По крайней мере, сейчас у него есть выбор, а когда он попал в Турень, этого выбора не было. И его выбор будет честным. И Соланж не будет стыдиться из-за него…

Полковник прислонился головой к каменной кладке камина и застывшим взглядом уставился на огонь. Языки пламени плясали на поленьях, и Александр увидел среди них юркую саламандру, совсем такую, как на стенах Азе-ле-Ридо. Гибкое тело огненной ящерицы кружилось на поленьях, длинный хвост хлестал ее по бокам, саламандра росла, обдавая жаром, а потом вдруг вцепилась в его руку.

Александр рванулся, попытался вырваться из хватки обезумевшей ящерицы, но она тянула его за собой, тащила в самое пламя, все крепче сжимая зубы. С узкой морды смотрели ненавидящие глаза короля, боль забирала силы, и Александр понял, что еще немного и упадет в огонь…

Белая вуаль мелькнула перед глазами, хлестнула огненную тварь и чья-то рука вырвала его из огня…

— Ваша милость, проснитесь! — голос Пьеры был испуганным. — Нашли где спать!..

— Где… саламандра? — дрожащим голосом спросил граф. — Она меня укусила…

— Это вы обожглись о каминную решетку, — неуверенно возразил Пьер, рассматривая руку господина. — Идите-ка в постель, а то здесь и обгореть недолго… Вы же чуть в камин не улеглись, хорошо я вошел, обошлось… Уф… напугали…

Когда наутро граф де Саше сказал ее высочеству «Гент», Маргарита едва удержалась, чтобы довольно не кивнуть. Она видела не менее пяти вариантов дальнейшей судьбы упрямого мальчишки, и не один из этих вариантов не грозил Мишелю неприятностями. К тому же от горя еще никто не умирал. В худшем случае Мишель мог сочинить элегию в память о друге и заказать своим итальянцам роскошное надгробье.

— Что с вашей рукой? — спросила Маргарита, лишь бы не выдать свои мысли. Ей предстояло писать в Гент, а принцесса и правда не любила кальвинистов.

— Саламандра покусала, — смущенно ответил Александр, и Маргарита резко вскинула голову.

— Что вы хотите этим сказать? — переспросила принцесса. Молодой человек смутился еще больше, но когда он закончил рассказ о своем сне, ее высочество задумалась, а затем улыбнулась. — Пожалуй, граф, у вас есть шанс, — заметила она. — И, кстати, о Генте. Я не люблю кальвинистов, но и они не слишком любят меня. Вот из-за этого, — Маргарита подняла руку, чтобы продемонстрировать перстень с саламандрой, держащей в зубах рубин. — Этот перстень некогда принадлежал моему дяде — королю Франциску Первому, а его здесь не любят именно потому, что когда то любили… слишком сильно, а он не оправдал этой любви. В ваших книгах об этом ничего не сказано?

— Нет, — признал Александр.

— О да, о предательстве королей обычно не пишут. Без малого сорок лет назад город Гент взбунтовался против императора Карла Пятого, и Карл Пятый, как гражданин Гента, был весьма обижен на непокорных подданных. Обижен до такой степени, что решил двинуть против города свои войска. Тогда жители Гента отправили посольство к королю Франциску. Они просили о помощи против испанцев, а взамен обещали королю Фландрию. К сожалению, Франциск погнался за итальянским миражом и вместо того, чтобы вернуть под власть Валуа земли Бургундского дома, открыл объятия злейшему врагу и пропустил через Францию испанские войска. Мятеж был подавлен, стены Гента разрушены, а ворота сожжены. Так вот, граф, если ваш голос будет слышен в Генте, вы можете считать, что говорите со всеми Нидерландами. И, кстати, этот перстень ваш…

— Но они же не любят… — начала Александр.

— Ничего — стерпят, — усмехнулась Маргарита. — Или вы полагаете, что будете им служить?! Как вы доверчивы… Впрочем, с годами это проходит. Вы будете их защищать, это верно, но при этом заставьте их слушать себя. И приручите свою зверушку, негоже, чтобы вас кусал символ вашего дома. Да и им не стоит об этом знать.

Принцесса Блуасская положила перстень на стол и вышла.

Александр посмотрел на кольцо, затем на свои руки. Искусанная рука распухла, в пламени свечи рубин казался живым, и Александру вновь почудилось, будто маленькая ящерица на столе начинает свой танец. Граф де Саше с силой потер лицо, прогоняя наваждение, рванул с пальца перстень с сапфиром и бросил безделушку на стол. Сапфиры годны для женщин и святых людей — Александр де Бретей не был ни тем, ни другим. Молодой человек взял обожженной рукой несносную ящерицу. Саламандра обвила палец, будто ластясь к новому хозяину. Пламя затихло, звереныш уснул.

Александр де Бретей подошел к окну. Орнен тонул в белой дымке. Берегов видно не было, однако граф выучил этот вид наизусть. Замок, река, граница… Там, за границей, простиралась новая неведомая для него земля. Там была Фландрия…

— Почему Гент? — Жорж-Мишель отложил письмо и требовательно уставился на жену, словно именно она могла знать, что произошло в Бар-сюр-Орнен. — Ничего не понимаю…

Аньес пожала плечами.

— Им в Барруа лучше знать, с чего начинать, — возразила она. — У нашего друга еще нет армии, а набирать ее в Барруа опасно — ваша матушка это не раз твердила. Боже мой, Жорж! Ну что здесь такого? Раз ваша матушка взялась помогать Александру, значит, она уверена, что нас ждет успех. Что вам не нравится?

— Да все! — выпалил принц, с чувством хлопнув по карте. — Пройти чуть ли не через всю Фландрию с одним полком, да еще ко всему прочему — через испанскую Фландрию, это не игрушки. Я полагал, Александр будет откусывать от владений Филиппа кусок за куском — деревню, город, провинцию, но чтобы вот так!.. Это слишком большой риск.