Сергей Щепетов - Троглодит

«Зато теперь все в порядке, и мы на равных: за ним сила и первобытная ярость, за мной годы тренировок и масса приемов, отработанных до автоматизма. Смешно, но в наших шоу именно мне раньше отводилась роль тупого разъяренного альфа-самца».

Тут я сообразил, что инициативу надо брать в свои руки, и начал двигаться – подняв кулаки и танцуя-подпрыгивая, как на ринге. Я не пошел прямо на противника, а двинулся по дуге вправо, стараясь отделить его от лежащей на земле палицы. Когда это получилось, пошел на сближение. А он с коротким рыком ринулся в контратаку. Конечно, я ушел в сторону, успев слегка приложить левой по ребрам. Поднять палицу он не смог – я снова был рядом и неуловимо «порхал» на предельной дистанции, доставая прямыми то голову, то корпус.

Ситуация стабилизировалась – яростно рыча, он пытался меня схватить и порвать, а я уклонялся и долбил его кулаками. Только тут до меня, наконец, дошло, что кулачный бой – очень позднее изобретение. Человеческая рука изначально для этого не приспособлена. Именно поэтому, наверное, нашим далеким предкам пришлось усилить эту руку камнем или палкой. Оставшись без оружия, мой соперник, по сути, беспомощен. Даже если он возьмет захват, даже если переведет меня в партер – уж как-нибудь справлюсь, дело привычное.

Мы крутились, вертелись и прыгали на каменистой площадке среди жилищ. Поединок явно затягивался – оба тяжело дышали, оба взмокли от пота. Пора было его валить, и я соображал, как проще это сделать: «Пах он прикрывает, а голова у него, наверное, непробиваемая, как и у меня. На корпусе такой мышечный корсет, что только кувалдой… Остается – в солнечное сплетение сверху или в подбородок снизу. Как бы это ловчее изобразить?»

Я уже примерился для финального удара, но в последний момент меня тормознуло смутное осознание, что это – не правильно. Пришлось снова увеличить дистанцию: «А мне, собственно, нужна победа? Что я буду с ней делать?» И наша пляска танца продолжалась. Не люблю я работать на износ, но ничего лучше не придумывалось…

Мои внутренние часы, выверенные в сотнях поединков, показывали, что «пляшем» мы уже больше пяти минут, но меньше семи: «Наверное, для тяжеловесов, даже первобытных, это очень много. Пожалуй, еще секунд тридцать – и хватит…»

Мы опять стояли друг против друга – еще более окровавленные (я разбил ему бровь для симметрии) и потные, но уже не такие яростные. Что уж там соображал (если вообще соображал) противник, было не ясно, а я пытался оценить свое состояние. И пришел к выводу, что некоторый резерв по части выносливости у меня еще есть. У него, наверное, тоже, но вряд ли больше. Мы обменялись взглядами, и мне показалось, что в глазах Юка мелькнуло что-то человеческое. Соблазн оказался слишком велик:

– Баган! – хрипло выдохнул я.

– Все мое! – рыкнул «альфа» и ринулся в очередную безнадежную атаку.

«Эта формула означает, что он защищает свою территорию, своих детенышей и самок, – сообразил я. – Аргумент для чужака очень веский, но я-то свой…»

Это выражение Юка слегка прочистило мне мозги. Я вспомнил, что уже который год работаю не в спорте, а в шоу-бизнесе. Моя задача не противника победить, а публику потешить: «Наверное, мое техническое превосходство для зрителей неочевидно – он все время нападает, а я убегаю. Вот и пусть защищает свою честь и имущество до последнего!»

Наше единоборство перешло в следующую стадию – это когда до последнего издыхания. Мы шатались и еле стояли на ногах. Время от времени он вцеплялся в меня и пытался добраться до горла. Я срывал его мощные, но неловкие захваты, отшвыривал противника в сторону, или он валил меня на землю. Тогда мы катались, стараясь задушить или укусить друг друга. При первой же возможности я вырывался и вставал на ноги. Ему приходилось делать то же самое, а я не мешал.

Две минуты… Три… Четыре… Пять… Ну, и здоров же этот мужик! Однако финал все-таки настал.

В очередной раз оказавшись в партере, я поймал его руку на болевой прием – локоть через бедро при плотном захвате корпуса. Мог бы сразу сломать, но стал выламывать медленно. Юка зарычал от боли, забился… Дальше должен был последовать хруст сустава, но я отпустил захват, перекатился в сторону и попытался встать на ноги. Но якобы не смог – рухнул на землю и некоторое время лежал, наблюдая за действиями противника. Тот поднялся с первой попытки, однако к дальнейшему употреблению был явно не годен – толкни, и упадет снова. Тогда встал и я – в два приема. Нападать друг на друга мы уже не пытались – оба «дошли до ручки».

Некоторое время мы стояли друг против друга, покачивались и хрипло дышали.

– Все твое, – с превеликим трудом выдавил я.

– Баган! – едва слышно потребовал Юка и покачнулся, с трудом сохранив равновесие.

«Ладно, – мысленно усмехнулся я и опустился на колени. – Баган так баган, но на четвереньках перед тобой стоять не буду – сам стой!»

Словно услышав мои мысли, могучий альфа-самец качнулся в сторону и попытался встать на колено. Однако в этой позе он не удержался и оказался на четвереньках. Вероятно, связки в его локте были сильно растянуты – рука тут же подогнулась, и Юка со стоном повалился на землю.

Виктория, значит…

Одной зарубкой на моем «амулете» стало меньше, когда меня призвали к начальству. Юка возлежал на земляном топчане, накрытом шкурами, а вокруг него суетился его гарем, в количестве больше пяти. Гаани и Тогги тоже были тут. Они командовали остальными женщинами – указывали, кому чесать волосы на голове, кому на груди, а кому в паху. Кровь с альфа-самца уже смыли, а пот, наверное, высох сам. При моем появлении вожак изъявил желание сесть, и женщины, дружно навалившись, перевели его в вертикальное положение.

Некоторое время вожак рассматривал меня щелками заплывших от синяков глаз. А потом вопросил:

– Ты откуда взялся?

– Из-за Длинной реки, – честно ответил я.

– Зачем (по какому праву, с какой стати)?

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Я родился здесь. Причем, много раньше тебя.

– Это – мое место! – засопел вожак, явно собираясь снова гневаться. – Тебе нечего здесь делать (ничего не светит)!

– А я и не претендую! – изобразил и я зачатки гнева. – Мне твоего не надо! Я пришел и уйду.

– И приведешь своих, да? – скривил разбитую морду Юка.

– Сюда не приведу, – заверил я. – Здесь есть ты (твоя земля и люди). Юка – великий воин, он слишком силен. Однако ты, наверное, знаешь места, где много добычи, но нет людей. Укажешь их мне?

– Обсудим… – подобрел польщенный вожак. – Кто ты есть (каков твой статус)? Почему ходишь один?

– Объясню, – усмехнулся я. – Охотно объясню. Я хожу всегда. И всегда один. Мне так нравится. Я – друг. Друг «сильных» тхо-Байгги, тхо-Лугхи и, даже, тхо-Виим.