Евгений Ермаков - Пандемия

На востоке, за крепостной стеной, уже разгорался рассвет. Восход обещал быть солнечным, туч над городом почти не было. Еще час, и все кончится подумал Антон, из последних сил поднимая ногу повыше. Мышцы живота болели тянущей внутренней болью. Нога весила тонну. В какой-то момент от ботинка до земли снова осталось менее десяти сантиметров. Это видел и Роланд, не спускавший с Антона глаз, и двое охранников, но никто и не подумал его предупреждать. Всем, в том числе и публике, хотелось, чтобы испытание скорее закончилось. Антон, чуть слышно застонав, закусил губу и приподнял ногу чуть выше. Роланд слышно скрипнул зубами.

– Держись, Антон! – раздался голос Ильи в толпе. Антон не увидел его, но голос друга придал сил. Он приподнял ногу повыше.

– До шести осталось десять минут. Вы собираетесь заканчивать? Если в шесть оба будете стоять, победителя не будет. Так сказал Батяня! – изрек один из охранников, подошедший поближе к столбам.

Антон кинул взгляд на соперника. Тот по-прежнему не сводил с него глаз. И опускать левую ногу не собирался. И что же делать?

Ситуацию разрешил сам Роланд. За несколько минут до шести он решился на отчаянный шаг. Незаметно подобравшись, он сжался и кинулся на Антона, намереваясь сбить его с бревна вниз. Однако, ловкости ему не хватило. Он лишь задел руками Антона, полоснул по его правой руки и рухнул вниз. Антон закачался, балансируя в неудобной позе, но все-таки смогу держать равновесие.

Он победил! Выдержал! Облегчение накатило на Левченко. Поднятая нога упала вниз, как камень в воду.

Как черт из табакерки, выскочил на арену Батяня.

– Итак, сегодня победил номер третий! Он получает гостевую визу и отправляется сегодня со мной в город! – торжественно провозгласил он во всю мощь атлетических легких.

Толпа устало улюлюкала и хлопала победителю. Ей было все равно, кто победил. Народ начал расходиться. Шоу закончилось.

– Ну как, идти можешь? Ноги слушаются? – равнодушно спросил Батяня у Антона, спустившегося вниз по лестнице.

– Нормально. – Антон выдавил кривую улыбку.

– Пока отдыхай. В шесть вечера походи к воротам. Пойдем в город.

Попрощаться с Антоном вышли Илья и бабка. Отца Ильи он видел лишь пару раз – тот все время или отсутствовал, или приходил домой поздно ночью, и уходил с рассветом – он работал часовщиком на выезде у клиента…

Илья, смущаясь, переминался с ноги на ногу, явно не знал, что сказать на прощание. Наконец, неловко обнял его, похлопал по спине.

– Давай, береги себя в Городе. Там каждый за себя. Не доверяй другим, надейся только на себя.

– Хорошо. Постараюсь…

Бабка подошла к нему, взяла за руки.

– Давно тебе хотела сказать, милый. Много у тебя тяжести на сердце. В тебе все время борются зло и добро, и оба этих начала в тебе очень сильны ; в будущем одно из них неизбежно возьмет верх. Нелегкая у тебя судьба, и долго предстоит скитаться, прежде чем ты обретешь покой душевный. Крест, который ты несешь, сказывается на окружающих. Будет и тебе, и беда от него, да только никуда не денешься от судьбы. Береги себя, береги окружающих. Много у тебя было бед и неприятностей – карма у тебя такая, что ты притягиваешь дурное. Я ведь многое могу увидеть.. И ты, похоже, тоже, – она прищурилась на Антона… – Да и у тебя имеется, только не развиваешь ты его… Впереди у тебя будут беды и долгие скитания. Но и друзей ты в будущем тоже обретешь. Постарайся, чтобы из-за тебя они не попали в беду. Крепись, мой мальчик.

– Вы говорите так, словно мы прощаемся навсегда… Я вернусь к вам через неделю, самое больше через две…

Затем она перекрестила Антона.

– Спасибо.. Спасибо вам за все. Скоро увидимся! Я же ненадолго в город… – Он хотел еще что-то сказать, замялся, вытащил кобуру со Стечкиным и протянул Илье. – Вот, держи. Сразу отдам тебе. Ведь вы меня выхаживали, и все такое…

– И слышать не хочу! Чепуха – вспыхнул Илья, наотрез отказавшись.

– Бери, пригодится. На продукты выменяешь…

– Нет, тебе оно самому еще понадобится. Ты, главное, возвращайся поскорее, ладно? – Илья пристально глядел на Левченко, не отрывая взгляда. Ты ведь вернешься?

– Конечно, я только туда и обратно, мигом!

Он помахал им на прощание и направился к западным воротам. Обернулся – две маленькие фигурки все так же стояли у входа в палатку и глядели ему вслед. Отчего-то вновь сдавило сердце – толи от непонятной глухой тоски, то ли от предчувствия новой надвигающейся беды. А может, это было запоздалое сожаление о том, что хотел рассказать Антон Илье, да так и не решился. В конце концов, это был лишь очередной сон, только и всего…

Батяня уверенно, по-хозяйски, загромыхал кулачищем по массивной железной двери пропускного пункта. Вскоре за ней послышались шаги, кто-то заразительно чихнул, открылось смотровое окошко. В нем маячили чьи-то опухшие воспаленные глаза с красными прожилками.

– Открывай, в город иду. -снизошел до него Батяня.

– Пропуск двухнедельный? Гостевая виза?

Батяня с готовностью замахал бумажками перед окошком.

– Гостевая, все как обычно. Открывай давай.

Дверь со скрипом приоткрылась. Часовой, рослый детина в черной кожанке и фуражке с красной звездой, с короткоствольным "Бекасом" за плечом, просунул в образовавшуюся щель свою заостренную небритую морду, уподобившись лисе, с любопытством заглядывающей в курятник. Провел беглый фейс-контроль, удовлетворился увиденным, и распахнул дверь. Они вошли на КПП.

– Прошу документы, гостевые визы. – сухо прогудел часовой, принявшийся усиленно тереть воспаленные глаза кулачищем.

Батяня сунул документы, Антон – свои. Тот, насупясь и чуть шевеля губами, пролистал паспорта, глянул визы. Затем вытащил какой-то сканер с цифровым дисплеем и приложил к запястью Батяни, где красовались полоски штрихкода. Раздался тонкий писк. Через секунду часовой отнял прибор и глянул на окошко.

– Обязательная процедура, – объяснил Батяня. – Всем гостям года полагается иметь идентификационный штрих-код . Сейчас и тебе сделают. Много времени это не займет. Считай, что это временная татуировка, она будет сканироваться при входе в город и выходе из него. Здесь с этим строго.

Часово приложил прибор к правому запястью Антона.

– Я быстренько, парень- пробормотал он.

Что-то вспыхнуло на нижней стороне сканера, полоска света прошлась взад и вперед по запястью. Антон почувствовал жжение, длившееся лишь пару секунд. Когда часовой отнял сканер, на запястье Антона уже красовались такие же полоски различной толщины, как и у Батяни.

– Подпортили тебе малька шкуру, да? – ухмыльнулся пахан. -Так уж заведено, брат. Ничего, потом это сведешь, если захочешь. Она и сама сходит, только очень медленно…