Кирилл Тимченко - Без солнца

Встав голыми ступнями на холодный, застеленный пластиком пол, Андрей, морщась от боли при каждом шаге, решил отыскать свою одежду, которая явно должна быть где-то здесь, а то разгуливать в подобном виде ему тут совершенно не хотелось.

Стоило ему только сделать пару шагов, как дверь раскрылась, и в проеме показался высокий мужчина в старом камуфляже, поверх которого был накинут высокий кожаный фартук. «Чтобы одежду не замарать» – с ужасом подумал Андрей, глядя на скрытое респиратором лицо. Отчетливо различить можно было только два глаза – совершенно холодных, без капли сочувствия. И самое страшное, он абсолютно не представлял, как поступить в такой ситуации, когда тебя голым застает мужик такого вот вида.

– Ого, уже очнулся, – прогудел сквозь фильтры мужчина, глядя на Андрея, – я думал, больше проваляешься.

– Я… Это… Мне… Ну… Холодно вроде…

– Чего ты мямлишь! – рявкнул вошедший, – говори толком и по делу. Или иди к чертям!

– Одеться бы…

– А зачем тебе?, – Никита так и обомлел от этих слов, но вошедший, только коротко хмыкнул, – да ладно, шучу я. Одежда в шкафу у тебя за спиной. Пока этим обойдешься, а там уж у Бура спрашивай, чего одевать. Давай, я тогда за дверью жду.

После этого мужчина, видно, один из начальников, кроме еще какого-то Бура, вышел, громко хлопнув дверью. Андрей, снова оставшись один, засеменил к шкафу. Железный, немного с ржавчиной, он больше походил на стальные полки из какого-нибудь арсенала. Такие же скрипучие дверцы с замком, правда, уже нерабочим. Открыв одну такую, Андрей обнаружил большие коробки из желтого пластика, с медицинским крестом наверху. Наверное, медицинские наборы. Сверху на всю стопку был водружен пистолет, больше напоминавший фонарик, только вместо лампочки переплетение тонких проводков. Здесь одежды точно не было. Зато была в соседнем. Там Андрей увидел два или три набора из однообразного, светло-серого камуфляжа.

Ткань была не хлопковая, а больше походила на синтетику, только мялась и обвисала точно так же как и одежда из хлопка высшего качества. Разобравшись с нижним бельем, Андрей натянул штаны, которые ему были немножко великоваты, и рубашку такого же цвета, у которой оказался обгорелым левый рукав. Правда, совсем немного, если завернуть, так и вообще не заметно.

Не нашлось только ботинок, их заменяли мученического вида тапки, сделанные из прорезиненного материала, да и без носок. Все же лучше, чем ничего, поэтому Андрей поспешил их надеть.

Тот мужчина, что его встретил, стоял за дверью, как и обещал. Критическим взглядом окинув Андрея, он процедил что-то неодобрительное, но понятна была только общая интонация. А потом он все же представился.

– Мясник, здешний лекарь, но не советую часто обращаться.

Андрей пожал протянутую руку и сам представился. У Мясника была сильная рука, крепко сжавшая его ладонь. Кожа была сухая, выветренная и мозолистая. Такими руками не раны зашивают, а кости ломают и насмерть бьют. Да и вообще в представлениях Андрея доктор ассоциировался с чем-то добрым и сочувствующим, а не с таким ледяным взглядом.

– Значит так, – сказал Мясник, выпустив его ладонь из захвата, – Во-первых, с тебя должок, сам должен понимать. Во-вторых, сейчас берешь ноги в руки и бежишь к Буру, ставишься на учет. Спросит, кто послал, скажешь, что от Тирера. Все понятно?

Андрей кивнул. Непонятно было только одно – кто такой этот Бур и где его искать. Подумав немного, он и спросил об этом Мясника.

– Во рвань! – удивился тот, – откуда вы такие беретесь… Хотя да, откуда тебе то знать, – и удостоил Андрея еще одним презрительным взглядом, – Идешь прямо по коридору, никуда не сворачивая, а на третьем повороте идешь направо, там будет столовая. Проходишь через нее и ищешь там повариху. Она одна, не промахнешься. А там она тебе скажет, куда дальше. К Буру или на…

Не договорив, Мясник зашел в комнату, оставив Андрея одного. Он еще стоял, раздумывая, стоит следовать этим инструкциям, или нет. За это время мимо него прошло два или три человека, окинув удивленными взглядами.

Через минут пять к двери вообще подбежали трое здоровых мужиков, тащивших четвертого, жутко, как-то хрипло стонавшего. Он обеими руками держался за распоротый живот, удерживая внутренности. Тащившие его громко ругались и по пути чуть было не затоптали Андрея, едва успевшего отскочить в сторону.

– Что, уже принесли? – высунулся в дверь Мясник, глянув на раненного, – Ну тогда заносите, пока не помер. Привет, Тирер!

Андрей обернулся в ту же сторону, куда смотрел Мясник, услышав знакомое имя. По коридору, лениво засунув руки в карманы, шел тот человек, что и нашел его среди развалин. Тирер поприветствовал Мясника, но смотрел он на Андрея, внимательно, словно выбирал, куда бить. Другое сравнение на ум просто не приходило.

– Как это его так? – спросил Тирер, мимоходом взглянув на раненного, у которого уже глаза закатились.

– Как, как! На гвоздь, блин, напоролся! – рявкнул один, у которого самого одна рука была наспех перемотана уже промокшими сочившейся кровью бинтами.

– Большой гвоздь… – протянул Тирер, а потом вернулся к Андрею, – пошли, рванина, пройдемся.

Андрей пожал плечами и согласился.

– А я ведь уже добрую сотню часов жду, пока ты очнешься, – сказал Тирер, притормаживая свою походку под медленное ковыляние своего собеседника.

– Сотню?! – Андрей даже остановился, пораженный этим известием. Оказывается, он почти четверо суток валялся без сознания на этом железном столе.

– Еще бы… Тебя Мясник такими дозами снотворного накачал, что я вообще удивлен, что ты очнулся. Мне вообще с тобой покалякать надо.

Тирер уверенно шел по коридору, но свернул куда-то не туда, если следовать инструкциям того доктора. Андрей проглотил и это, если потеряет дорогу, то просто спросит у проводника, как пройти к этому Буру.

Они вышли в небольшую комнату, где, видно, была спальня. Большое помещение, примерно десять на двадцать метров, заставленное двухъярусными кроватями, застеленными старыми матрасами и относительно чистым постельным бельем. Тирер присел на одну кровать, а его жестом пригласил присесть на соседнюю. Андрей аккуратно присел на краешек, как раз туда, где кто-то когда-то мелким почерком написал ныне почти выцветшую надпись «после использования сжечь».

– Слушай, ты ведь знаешь, что мы тебя вроде как из большой проблемы вытащили, – аккуратно подбирая слова, сказал Тирер, углубившись в стоявшую рядом алюминиевую тумбочку.

Оттуда последовательно появилось полотенце, складной нож, серебряная ложка с вензелем и странный стакан, словно вытащенный из фильма про космические корабли. Даже надпись, еще читавшаяся на вытертом пластике, была соответствующая – непонятная, состоявшая из угловатых иероглифов. Собрав все это в пластиковый пакет, он внимательно взглянул на Андрея и четок сказал: