Давыдов Григорий - Грош

На топот, послышавшийся совсем рядом, я никак не отреагировал: захотели бы подкрасться незаметно — сделали бы это. А так… ну, заходите, здравствуйте. Вам всегда рады.

Наконец, топот стал слышен очень отчётливо: даже перекрывал звуки дождя. И когда он стал слышен над самым моим ухом — всё внезапно затихло. Снова мои барабанные перепонки щекотал лишь шум ударяющихся о крышу дома капель.

— Зарыться подальше в укромный уголок, прячась от посторонних глаз, — услышал я голос архимага Ньёрда. — Разве так поступают настоящие мужчины?

В его голосе слышалось столько укора. Меня так только учительница по литературе отчитывала, когда я решил, что Пушкин — фиговенький поэт. Посему мне показалось это таким отвратительным, что я даже сощурился.

— Тебе то какое дело? — не выдержал, и решил всё же ответить я архимагу. Ну а что? Игнорить — так он вряд ли отстанет.

— Просто мне показалось, что тебе стоит с кем-нибудь поговорить. И, кажется, моя кандидатура не из худших. Или я ошибаюсь?

Я всё же посмотрел на архимага. Тот опёрся о стол руками, изобразив губами что-то типа лёгкой улыбки. Располагает к себе, что ли? Так меня такими примитивными приёмчиками не возьмёшь. Хотя… а, плевать на всё — я ведь и вправду хотел поговорить.

— Как мы спаслись? — подумав, я всё же решил не ходить вокруг, да около, и сразу перейти к насущному вопросу.

Ньёрд, чем-то очень довольный, кивнул:

— Ты опять радуешь меня правильными вопросами. Всё вспомнить — это очень важно. Но у меня в таком случае тоже будет к тебе вопрос: ты не помнишь совсем ничего?

— Вообще бездна, — я вздохнул, вновь упираясь взглядом в стол. — Всё обрывается после укуса оборотня.

— Угу, — задумчиво проговорил архимаг. — Тогда по порядку. Оборотню, напавшему на тебя, Уна свернула шею, буквально сразу же после того как ты потерял сознание. Между прочим, показала она себя во всей красе: одной рукой душить одного монстра, а другой отбиваться от орды ещё таких же — не каждый сможет. Ну да не важно. Их было невероятно много. Мы в какой-то момент даже подумали, что всё — крышка гроба, да и то, если от нас кости останутся. Но на благо в нашей гильдии магов не идиоты работают. А архимаг Бруси не даром один из самых мудрых в нашей гильдии. Он был одним из магов, изучавших природу Леса Падших, его обитателей — оборотней в том числе. Они на самом деле одни из опаснейших тварей Леса: обладают невероятным обонянием, осязанием, и слухом. Но эти, казалось бы, дающие им преимущество особенности сыграли в нашу пользу. Бруси приказал Рэву использовать так называемый "световой хлопок". Заклинание по сути не очень и полезное: в воздух запускается импровизированное подобие магического шара, в котором накапливается большое количество заряженной энергии и, когда энергия доходит до такого уровня, что шар просто не может больше держать её в себе — он взрывается, выпуская на волю магический свет с диким грохотом. И если нас эта вспышка немного ошеломила, то представь себе, что она сделала с оборотнями. У них то все ощущения на несколько уровней чувствительнее нашего. Так что монстры просто выпали на некоторое время из пространства: начали метаться туда-сюда, орать — не до нас им было. А мы в это время успели смыться, прихватив и тебя с собой. Вот, собственно, и вся история, — Ньёрд захихикал, но быстро успокоился. В доме вновь повисла тишина. Продлившаяся, правда, тоже недолго. — Но… — Неуверенно продолжил архимаг.

— Но? — постарался я его поторопить, глядя на этот раз Ньёрду прямо в глаза.

— Но есть проблема, — всё-таки продолжил архимаг. — Мы то считали, что ты всё — труп. И, поверь, — заметив мои округлившиеся в удивлении глаза, поспешил договорить Ньёрд. — У нас были на то причины. Ведь после укуса оборотня ещё никто не выживал, знаешь ли. Что-то в них такое есть — то ли зараза какая, то ли ещё что, мы точно не знаем — но ни одному живому существу выйти живым после их укуса не удавалось. А тут вдруг ты жив, здоров, да ещё орку от тебя досталось так, что его до сих пор откачивают. Теперь понимаешь причину того, что на тебя все ополчились?

Я сжал кулаки так, что затрещали костяшки. Вот теперь всё встало на свои места. Но всё ещё много вопросов…

— Вот только вопрос: какова причина данного феномена? — будто читая мои мысли, проговорил Ньёрд. — Не могло это просто так произойти. Вспомни: было с тобой в Лесу ещё что-то? Может, ты забыл, или ещё что? Ну?

Я напряг память, старательно пытаясь понять, что со мной могло произойти. Итак, по порядку: мы оказались в Лесу, пошли к пещере с кристаллами. Всю дорогу всё было нормально. Потом мы пошли в пещеру… Твою мать!

Вампир! Меня же укусила та зубастая сволочь! От осознания этого я еле сдержал себя в руках. Ну конечно, разумеется! Ещё то моё странное поведение после этого укуса, когда мне так захотелось укусить Уну… Так что это получается? Что-то вроде слияния генов? Может, то, что попало в меня от вампира скрестилось каким-то образом с "подарком" от оборотня? Возможно. А возможно это просто бред, с помощью которого я пытаюсь себе просто всё объяснить. Но ведь…

Я внимательней поглядел на архимага, прислушиваясь к ощущениям. Нет, мне не хотелось его кусать — отпустило. Хотя может и снова нахлынуть, но вдруг всё же больше такого не повторится? Получается, вся эта фигня со скрещиванием вылилась в мою физическую силу? Но как, если внешне даже это никак не выявилось?! Ни мускулатуры не прибавилось, ни банального чувства голода, которое бы доказывало, что организм развивается не было! Чёрт, хреново у меня всё с генетикой.

Окей, допустим, моё предположение верно — но не рассказывать же об этом Ньёрду! Мало ли что. Лучше уж мои мысли у меня побудут: доверять архимагу я всё ещё не мог, пускай свои подозрения по поводу его причастности к нападению на меня и не продолжал афишировать.

— Ничего такого не было, — постарался я накинуть на себя вид беззаботного и ни о чём не волнующегося парня.

— Что ж, — Ньёрд с сомнением оглядел меня. — Тогда ничего даже предположить не могу. Хорошо. Оставим это пока. У меня к тебе дело посерьёзней…

— Да что ещё серьёзней может быть? Ну, удиви меня.

— Вестейн мёртв.

Ба-бах! Именно такие звуки раздались в моей голове. Словно кто-то ударил по огромному колоколу над самым моим ухом. Я вздрогнул и, незаметно для себя самого, смял край стола, оторвав от него кусок.

— Как… умер… — каждое слово давалось мне с трудом, и всё же я умудрялся как-то говорить.

Вестейн конечно не был примером друга, или хотя бы хорошего знакомого. Чувствовалась в нём какая-то подлянка, которая всё время мне абсолютно не нравилась. Но ведь он умер из-за меня — я в этом не сомневался. И следующие слова Ньёрда это подтвердили: