Эстел Томпсон - Фальшивый грош

Дождь как будто ослабел, и, распахнув дверцу машины, я торопливо скользнула за руль; но поливало еще будь здоров, одежда на мне вмиг вымокла, а крошечный городок затянуло летними сумерками. Я тоскливо улыбнулась про себя, пуская мотор: если меня пригласили на смотрины Виллоубанка, уикэнд Пимброки выбрали явно не самый удачный. Накануне из Брисбейна я удирала от переменных дождей, а попала под ливень.

Пимброки — друзья нашей семьи с тех пор, как я себя помню, и в Виллоубанке доктор Пимброк — единственный врач. Он с женой, очаровательной, жизнерадостной, кареглазой, миниатюрной — почему-то она напоминала мне ласточку — планировал путешествие за границу приблизительно на год к родственникам миссис Пимброк, и доктор предложил мне взять на это время его практику.

— Приезжай и оглядись на месте, в первый же свой выходной, — сказал дядя Артур по телефону. — Практика, конечно, не очень обширная, может, еще посчитаешь ниже своего достоинства и браться за такую. Но пациентов ведь сможешь приглашать не только из города — если вдруг с голоду умирать будешь — но и с окрестных ферм, из лесного лагеря, с лесопилки — словом, со всей округи. Лично мне вполне хватало и, осмелюсь предположить, и ты от нищеты не погибнешь. Разумеется, — прибавил он знакомо ворчливо, — неизвестно еще, как местные воспримут женщину-врача. Пожалуй, иные к ней и не пойдут.

Я усмехнулась в трубку. Я не была уверена, что сам Артур Пимброк одобряет женщин-врачей. И вот приехала. Но оказалось, что миссис Пимброк вся на нервах: к ней неожиданно нагрянули в гости внуки (их родителям выпал шанс съездить в Новую Зеландию по делам и развлечься). Я заверила ее, что ни капельки не возражаю против местного отеля и не собираюсь увеличивать толкучку в их миленьком, но, в общем, тесном домике.

И вот сейчас я возвращаюсь в отель после ланча у Пимброков и осмотра приемной врача. Мы договорились, что к послеобеденному чаю приеду к ним снова. Я тихонько насвистывала, паркуя машину у отеля. Несмотря на дождь, город этот пришелся мне по душе: у подножия холмов, рядом лениво плещется речка. Но, как я вдруг заметила — речка, похоже, весьма быстро просыпалась от лени. Того гляди ливень вызовет наводнение!

Я заперла машину и, наклонив голову, спасаясь от дождя, побежала к веранде отеля — и чуть не налетела на плотного мужчину, мчавшегося под укрытие с противоположной стороны.

Он поймал меня за руку, удерживая от падения, когда оба мы с разгону тормознули, стараясь избежать столкновения.

— Извините, мисс! — выпалил он, — не заметил! Тут такое стряслось! — и он на минутку приостановился: то ли усиливая драматический эффект, то ли переводя дыхание. — Мост снесло!

— Мост? — недоуменно откликнулась я: так сразу и не вспомнить, видела ли я мост.

— Ну да! Тот, по дороге к Шредерам, — он замолчал и пристальнее взглянул на меня. — Ах, извините! Вы ведь приезжая? Верно?

Не успела я ответить, как из бара выскочили трое, все с бокалами в руках.

— Эй, Боб, привет! Мост, говоришь, снесло?

Тот, кого назвали Бобом, кивнул.

— Ну! — подтвердил он с веселым удовлетворением человека, который приносит ошеломительную новость, не затрагивающую его лично.

— Мост Шредеров? — недоверчиво переспросил другой.

— По щепочкам разнесло! Как раз домой из Авроры возвращался! Прямо глазам не поверил! Подумал — фокусы сумерек. Тормознул, вылез, вгляделся как следует — черт побери! — исчез, как не бывало! Рухнула центральная опора и почти весь настил! Настоящая катастрофа!

Подошел и Том Барнард, владелец отеля.

— Боб, а в полицию позвонил? И в Совет округа? Нужно же, чтоб поставили дорожные знаки. В дождь, да еще когда стемнеет — это ж какая опасность! Кто-то может заехать на мост, ничего не заметив.

— А как же! — кивнул Боб. — Сразу же отправился на почту, сказал Эдди Страффорду, а он позвонит в полицию. Но еще пока из Авроры доберутся, а я, между тем, спущусь вниз и буду предупреждать подъезжающих — решил только сначала заскочить сюда, новость рассказать.

— Да, тогда на нашем берегу все будет нормально, — согласился Том, — ну а если кто с другого подъедет?

— Да кому там? Если только Шредеры или Уиллисы, — заметил кто-то. А ферму Шредеров разливом еще несколько часов назад отрезало.

— Эдди обещался и Шредерам, и Уиллисам позвонить, предупредить насчет моста, — сказал Боб. — Ладно, отправлюсь-ка я на берег, пора.

— Пожалуй, и я съезжу, — присоединился еще кто-то и под одобрительные возгласы и торопливо допиваемые стаканы состоялся массовый исход клиентов.

Коренастый Том Барнард, прислонившись к косяку, наблюдал, как разбегаются посетители.

_ Не очень хорошо для торговли, — улыбнулась я.

— Да вы что! — он обернулся на меня с огоньком в глазах. — Стоит разойтись слухам, и половина жителей городка прискачет полюбоваться на крушение. А на обратном пути каждый непременно завернет в бар.

— А я даже не могу вспомнить этот мост, — беспокоилась я. — Он что, на шоссе?

— Боитесь, застряли тут? — улыбнулся он. — Нет, мост соединяет боковую ветку с большой молочной фермой семьи Шредеров, а Уиллисы — слыхали, наверное, как мы и про них говорили — работают там. У них отдельный дом, а дальше — ферма. Частенько в наводнение ферму отрезает — она как раз в излучине реки — в наводнение вода поднимается через протоку. И ферма Шредеров превращается в остров. Самой ферме ущерба нет, она на возвышенности стоит, и связь с Виллоубанком через мост, он высокий. Вернее, был.

— А теперь, значит, две семьи — Шредеры и Уиллисы, так? — полностью отрезаны?

— Уж это точно. Извините, доктор Фримен, но пойду-ка я еще позвоню Эдди, проверю, дозвонился ли он им.

— Пожалуйста, конечно. А кто этот — Эдди? Местный полисмен?

— Нет, — расхохотался Барнард, — полисменов в Виллоубанке нет. Самая близкая от нас полиция в Авроре. Аврора город большой и может себе позволить содержать полицию. А Эдди — это наш начальник почты, они с женой и на телефонной станции работают.

Когда я уже направлялась к себе, Том добавил:

— Хотите проехаться на крушение посмотреть? Еще светло, а у нас в Виллоубанке не каждый день такие бурные события. Я и сам сгоняю туда минут на десяток, звякну вот только. Так что если желаете…

Я заколебалась, оглядела свое насквозь вымокшее платье и улыбнулась:

— Хм, любопытством и я не обделена, а вымокнуть больше уже нельзя.