Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II

Максим подыскивал другие слова, но так и не нашёл. Его ребята, натасканные на сдерживающий бой, имели больше шансов выжить. А те, кто здесь, – вряд ли.

Угрюмов зло посмотрел на Ляпина. Нет, Ненашев шутник, но не настолько же. Заёрзал и начальник штаба.

– Значит, так. – Майор поднялся. – Найди политрука и скажи, что командование ночью обязательно объявит тревогу. Бойцов гони спать в доты, и это… пусть с собой внештатные «Максимы» и боезапас захватят.

Уходя из Мозырьского УРа, батальон забрал с собой два десятка станковых пулемётов и, особо не светясь, хранил их в оружейке.

– А не паникёр ли Ненашев?

Майор ухватил Ляпина за рукав, помня, что шепнул на ухо обнявший его Ненашев: «Не дуркуй, дело плохо! Увози машиной семьи, на вокзале уже толпа, не пробиться».

– Ненашев не паникует. А если что, приказ у нас есть! Но знаешь, я иногда думаю, человек ли он вообще! Нельзя всё так предвидеть! Да, я сейчас к семье побегу, а ты дуй к своим. Да куда ты один, бойцов с собой захвати. И оружие не забудь! Что сказать жене, надеюсь, понял?

– Как вы могли такое допустить?! – Теплицын, в недавнем прошлом сам капитан госбезопасности, рвал и метал. – Нападение на обком партии! Да вы хоть понимаете, что за это грозит?!

Грозило и ему. Происшествие не только чрезвычайное, но и неслыханное. В ночном Бресте пахло настоящим вооружённым антисоветским восстанием [148]. Придётся отвечать, но скверну надо давить самому и сразу. У комиссии ЦК меньше будет неприятных вопросов. Бездействовать он не станет. Но ответственность следовало сразу с кем-то разделить, а ещё лучше, как можно быстрее найти виноватых [149].

Казалось, антисоветское подполье полностью ликвидировано, меры профилактики принесли свои плоды. По представленной ему НКГБ статистике, враги советской власти в Брестской области ни одной террористической акции за прошлый месяц не провели. ЧП лишь рядом, в Белостоке, где убили оперуполномоченного, и ещё в Барановичах. Там учительницу русского языка облили керосином и сожгли [150].

«Хорошо, что не у меня. И та баба – дура, понесло её в два часа ночи бельё вешать в огороде», – думал тогда Теплицын. Как он наивен! Новый орган явно втирал всем очки. Плохо, очень плохо чистили они город от «бывших». Вот первый виновный!

Едва утих пожар, Теплицын вызвал к себе начальников НКГБ, НКВД, исполняющего обязанности командира погранотряда Елизарова и начальника гарнизона Азаренко.

Последний выглядел не очень. Синяк на лице, разбитые губа и нос, из которого торчит кусочек ваты. Видно, долго не могли остановить кровь. Это сразу вызвало сочувствие Теплицына. Он сам сидел за столом хоть с чистым, недавно умытым лицом, но в измазанном сажей и копотью френче, со свежими царапинами и ссадинами на руках. Сам спасал документы, вынося их в безопасное место. Это сами шкафы несгораемые, но внутри обнаружится один пепел. Теперь коробки с партийными карточками стояли в коридоре, под охраной поста милиции.

– Что с вами, товарищ Азаренко?

Глаза генерал-майора зло и яростно блеснули.

– Нападение немецких диверсантов, – аккуратно пояснил Елизаров. – Мы с милицией едва успели комдива отбить.

Командир 42-й дивизии поморщился, будто от зубной боли: «Милиция-то при чём?»

«Монтёры», одетые в гражданку, скоро начнут стричь провода Наркомата связи, а попробуй кто из военных или пограничников вмешаться, далеко и надолго пошлют. Аргумент убийственный, мол, «не ваше дело, на кого мы работаем и какое у нас задание».

– Вы уверены, что именно немцы? – поинтересовалась госбезопасность.

– Да, из тех, кто остался в городе.

– Ты, случайно, фантастику не пишешь? Выбирай выражения!

– Вы тоже выбирайте. Вот из этого. – Михаил в две кучки выложил на стол жетоны и изъятые за неделю удостоверения. Последняя кучка выглядела солидно и весело: несколько новеньких красных обложек с тиснёным чёрным гербом и надписью «НКГБ СССР. 1941» [151].

Абвер знал о реформе и лихо лепил ксивы на развороте. Бардак – неизбежный спутник перемен, чем немцы и воспользовались.

– Даже так? Почему обком никто не поставил в известность?! – Теплицын разозлился настолько, что был готов в клочки растерзать бывших коллег.

Ещё несколько месяцев назад первый секретарь руководил управлением НКВД в Полесье и хорошо знал кухню изнутри. До последнего бы отнекивались, но сейчас припёрты к стене.

– Да у нас есть сигналы [152]о совместном вооружённом выступлении польских и украинских националистов, – нехотя признал чекист, – но мы ожидали его не раньше начала июля…

Где-то рядом грохнуло так, что здание содрогнулось и жалобно зазвенели стёкла в оконных рамах. Потом взвыла сирена спиртзавода. Неуловимый коварный враг не успокоился, а продолжал наносить удары.

– Мне некого туда послать, – обречённо вздохнул милиционер, – все свободные люди здесь или стоят в оцеплении в парке. И снять неоткуда, на окраинах в нас уже стреляют.

Происходящее в городе агентура абвера и гестапо приняла за сигнал к началу действий. И что это означало? Дружно ринуться пятыми колоннами на штурм гарнизона большевиков? Дестабилизация ситуации, вернее, пакости входили в их план. Убить одинокого большевика-командира, бегущего в часть. Дать ложный приказ не знающим что делать бойцам. Обрезать связь, вовремя крикнуть «Всё пропало!». Тут не было Бранденбурга, лишь выпускники диверсионных школ. Но главное, в момент хаоса прикрыть работу групп корректировщиков артиллерии и авианаводчиков вермахта. Варшава, с её боями в местах плотной застройки, немцев чему-то зло и обидно научила.

Командир полка железнодорожной охраны НКВД тоже развёл руками. В городе одна рота, она поднята по тревоге, но с объектов категорически никого снимать не будет.

Михаил его по-дружески предупредил: о промашке с мостом через Буг знает не только он. Случись что, оплошность не простят. Тот понял, ещё одну мысль оценил, и теперь к заложенным зарядам шёл второй дублирующий и тщательно замаскированный кабель.

Число плохих новостей в «оперативном центре» возросло.

На вокзале враг нанёс новый удар. Диверсанты частично истребили, частично разогнали охрану спецэшелона. Подлежащие депортации граждане разбежались по городу. Конвой по безоружным людям стрелять не стал [153].

«Рохли», – мелькнула мысль у секретаря обкома.

Хотя нет, охрана поступила верно. Рядом с границей инцидент нежелателен. Может, именно на него и рассчитывали враги? Теплицын раздражённо забарабанил пальцами по столу. Голова идёт кругом. Они, как слепые кутята, не знают, где будет нанесён следующий удар. Провокация может стоить ему карьеры.

– Разрешите, товарищ Теплицын? – Елизаров указал на телефон.

Удручённый мыслями, первый секретарь машинально кивнул.