Андрей Саликов - Жандарм

– Что здесь происходит, поручик? – обратился он к старшему по званию.

– Господин полковник, вот жандармы пленного привели и зачем-то мертвого с собой принесли.

– Господин полковник, захваченного пленного следует немедленно допросить, пока его сведения не устарели. Я требовал только это. И если для этого следует разбудить комполка, комдива – это надо сделать. Не в бирюльки играем.

– Господа, продолжайте нести службу, – обратился он к офицерам. И, повернувшись ко мне, приказал: – Приведите сюда пленного.

– Господин полковник, предъявите документы, пожалуйста.

У его сопровождающих чуть инфаркт не случился.

– Да как вы смеете…

– Пожалуйста.

Полковник взглядом заставил заткнуться крикуна. И, повернувшись к свите, произнес:

– Господа, приготовьте документы.

– Благодарю, господин полковник, – отвечаю ему, не меняясь в лице.

Дело хреновое, но, черт возьми, у немцев в 41-м нечто такое получалось: старшие офицеры приходят ниоткуда, отдают приказы и исчезают, а потом наступает катастрофа. Хрена. Проверка документов, естественно, ничего не дала. Ладно.

– Таковы правила, господа, прошу не обижаться, – спокойно возвращаю документы их владельцам.

М-да, прям герой Богомолова. Полковник оказался начальником разведки 4-го корпуса Сергеем Людвиговичем фон Веддингом. Из прибалтийских немцев. Остальные оказались соответственно адъютантом, переводчиком, бывшими штабс-капитанами и командиром охраны в чине поручика.

– С кем имею честь разговаривать? – с усмешкой спросил он меня.

– Командир саперной группы прапорщик Дроздов.

– Саперной группы? – Фон Веддинг откровенно ухмылялся. – Интересные вы саперы. Хорошо, где пленный, из-за которого этот сыр-бор?

– Фельдфебель, пленного сюда быстро, – скомандовал я. – И убитого похороните.

– Слушаюсь, – вытянулся Овцын.

– И пригласите офицера корпуса. Начальство, – с виноватым видом развел я руками, обращаясь к полковнику.

Ухмылки свиты меня порадовали, но полковник, увы, не купился на мой трюк. Что же, будем присматривать. За всеми, на всякий случай.

– Давайте приступим, – предложил он.

Спустя пару минут начался допрос. Увы, но из нас никто не понимал, о чем говорят с пленным. Полковник отлично разговаривал по-турецки и услугами переводчика не пользовался. Но переводчик также активно участвовал в допросе. «Приплыли», – пронеслась мысль, глазами указал Овцыну на полковника и начал действовать. Заметив мой взгляд, полковник осекся. Моя рука уже лежала на рукояти ножа. Ваня мягко, чуть заметно переместился и стал за спиной у адъютанта, оба разведчика, охранявшие турка, невзначай обошли с боков переводчика и поручика. И бог знает, что произошло, «повязали бы всю команду, ну и лицо попортили», говорил я потом. Правда, мне никто не верил. К счастью фон Веддинга, вовремя прибывший офицер корпуса разрядил ситуацию. После допрос начался заново.

– Имя?

– Adı?

– Ali.

– Али.

– Звание?

– Başlik?

– Çavuş.

– Сержант.

– Род войск?

– Rod askerlerinin?

– Topçu.

– Артиллерия.

– Сколько времени служил?

– Ne kadar zaman?

– Üç yil.

– Три года.

А вот дальше все было хуже и хуже, то, что я слышал, не радовало. Осман-паша железной рукой навел пошатнувшийся в войсках порядок: тех, кто потребовал капитуляции, казнили, мобилизовали в ополчение практически всех мужчин и оседлали Софийское шоссе. Наши кавалеристы не сделали ни малейшей попытки ему помешать. Кроме этого вчера в Плевну пришло подкрепление численностью около полутора тысяч штыков, обоз с продовольствием и снарядами. Странно, но я остался совершенно спокоен. Еще одна упущенная победа. Далее я не стал слушать и вышел на улицу.

– Что скажешь, прапорщик? – спросил у меня вышедшей следом полковник.

– А что вы хотите услышать? – устало спросил я полковника.

– Правду, – невесело усмехнулся он.

– Правду? Разная она, правда. И у каждого своя.

– Свою скажи.

– Свою? Это можно, мне за нее ничего не будет. Извольте. Опять мы просрали все, что можно. И кровушкой будем исправлять дурь свою.

– Смело.

– Так мы не из пугливых. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. Слышали такое?

– Нет, вы первый.

– Только точно не последний. Скажите, почему у нас все идет вот так, через известное место? Ведь готовились, причем серьезно, а результатов нет. Почему?

– Молодой человек, вы слишком невыдержанны. И говорить такую правду не следует, вы не в линейной пехоте служите, должны понимать, что к чему. И главное, примите совет. Вы слишком импульсивны, и на этом вас рано или поздно поймают, и вы провалите порученное вам дело.

– Спасибо, исправлюсь.

– Что же, отлично. Кстати, чем вызвано ваше странное поведение? Во время допроса вы чуть не устроили резню.

– Господин полковник, если честно, то я принял вас за турецких лазутчиков. Вы появились слишком вовремя плюс поведение переводчика.

– Хм, интересно, интересно. Нам просто необходимо встретиться в более спокойной обстановке. У вас есть еще что доложить?

– Так точно.

– Тогда пришлите рапорт.

– Есть.

– Можете быть свободны.

По прибытии в расположение мы сразу завалились спать. Но выспаться мне не удалось, спустя три часа меня поднял дежурный с приказом немедленно прибыть к Михайлову. Злой и не выспавшийся, я появился перед ним. Но весь мой пыл сразу пропал, едва я его увидел. Одетый в чистую, только что выглаженную форму, он словно готовился к смотру.

– Что случилось, командир?

– Приводи себя в порядок, и поехали.

– Куда?

– На дуэль, ты мой секундант. Деремся через два часа на саблях, доктор приедет с ними.

– Б…ь, командир, я сейчас… – Я рванул к выходу из комнаты.

– Стоять! – рявкнул он на меня. – Рано меня хоронишь. Это будет большой сюрприз для Измайлова.

– Ты с ним дерешься? – Ошарашенный, я перешел на ты, но Михайлов, видя мое состояние, не стал придавать этому большое значение.

– Нет, с поручиком Грозднецким.

– Этот в списке на первом месте, – удивился я. – Решили с козырей зайти, не размениваться на мелочь, вроде меня? Умно. Выбив тебя, командир, они ставят нам мат в два хода.

– Похоже на то. Чего-то подобного я и ожидал, твоя расправа не осталась незамеченной, и сейчас хотят убрать меня. Кстати, его секундант – Измайлов, – сказал Михайлов, наслаждаясь гаммой чувств на моем лице.

– Командир, как хочешь, но группу Овцына я заберу с собой. Не верю я этим господам. Где встречаемся?

– У Брестовца. Ладно, действуй, как считаешь нужным, но про группу никто не должен узнать. Это уже серьезное нарушение дуэльного кодекса.

– Можно подумать, что мы и они его соблюдаем до запятой, – по привычке начал ворчать я. – Нарушение на нарушении, непонятно, как потом отписываться будем. По идее, за такое могут и разжаловать, не посмотрев на заслуги. Не может быть это хорошо организованной провокацией?