Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия

— Счастлив знакомству, миссис Лоутон! — воскликнул Николай. И намеренно произнесенное мною слово «миссис» его восторга не умерило.

А Эшли перевела на меня насмешливый взгляд. Мол, всё, мой дорогой князь, теперь вы у меня в кармане, этот молодой человек — мой ключик к вам. И я разозлился. Значит, она хочет мной поманипулировать? Ну-ну, пусть попробует…

— Вы здесь давно? — нейтрально поинтересовался я.

— В Париже — неделю. И каждый день бываю на выставке. Здесь столько интересного.

От звуков ее голоса Николая аж повело. И во взгляде, который эта великолепная женщина бросила на меня, блеснуло торжество. Скорее всего, ей уже не нужно было мое золото. Ей требовалось внуздать меня самого. Ну что ж, миссис Лоутон, вы сами напросились. Уж я-то знаю, насколько опасными могут быть женщины. Поэтому жалеть вас совершенно не собираюсь.

— Вот как? — делано удивился я. — Вам можно только позавидовать. Вы уже столь много увидели. А знаете, миссис Лоутон, может, вам будет более интересно в компании моего племянника?

Взгляд Эшли сначала сделался удивленным. Она-то предполагала, что я изо всех сил буду стараться оттащить наследника российского престола от нее и грудью стану между ними. А я широко улыбнулся и добавил, подпустив в голос немного скабрезности:

— Я уверен, что вы способны существенно расширить его знания и опыт.

Несколько мгновений она непонимающе смотрела на меня. А я усмехался ей в лицо самой двусмысленной усмешкой, на которую был способен. А потом она поняла… и ее глаза полыхнули от гнева. Ну еще бы! Я только что почти открыто обозвал ее шлюхой.

— М-м, пожалуй, нет. Я вспомнила… мне надо… у меня сегодня визит, — даже не пробормотала, а скорее прошипела она и, резко развернувшись, устремилась в сторону от нас.

А вслед за ней помчались пятеро французов, один из которых был офицером, бросавшие на нас кто недоуменные, кто озадаченные, а кто и возмущенные взгляды. Вот черт, я их как-то и не заметил. А между тем такая женщина просто не могла появиться здесь без многочисленной свиты. Оставалось надеяться, что они не знают английского, иначе дуэль гарантирована. И хотя я не собирался принимать вызов, поскольку не уделял внимания владению каким-либо оружием — и без того времени не хватало, но удар по репутации мне был бы обеспечен.

— Но как… куда… — растерянно обернулся ко мне Николай, которого просто повело за ней.

Я пожал плечами и усмехнулся:

— Ну, знаешь, племянник, женщины такие забывчивые.

Все оставшееся время, которое мы провели на выставке, Николай не рассматривал экспонаты, а вертел головой, стараясь разглядеть в толпе знакомую шляпку. А затем весь вечер проторчал у меня, вытягивая подробности нашего знакомства. На следующее утро он понесся на выставку прямо к открытию, но предмет его страсти там так и не появился. Как я узнал позже, Николай даже велел нашему послу приложить все усилия к тому, чтобы узнать, где в Париже остановилась некая миссис Лоутон. И когда тот обнаружил искомый отель, мой племянник буквально завалил ее букетами и жаркими посланиями. Но миссис Лоутон была глуха к его порывам. А вскоре вообще уехала из Парижа. Николай же остался безутешным и время от времени появлялся у меня уже не столько поговорить о чем-нибудь, сколько пострадать. Я в его глазах был этаким связующим звеном с предметом его страсти. И особенно не мешал — опыт такой сумасшедшей влюбленности, приобретенный в нужном возрасте, очень полезен и позволяет в зрелые годы избежать многих глупостей…

— Я сегодня говорил с отцом, — с порога заявил он мне. — И просил у него возможности выбрать себе жену по своему желанию.

Опаньки! Я напрягся. Неужели этот молодой балбес решился на морганатический брак? Он что, не понимает, чем ему это грозит? Морганатический брак царствующей особы и в более поздние времена ничем хорошим не оканчивался — Эдуард VIII вон, почитай, в середине XX века по этой причине корону потерял. Уж не знаю, точно ли вследствие оного, или это был просто такой удачный повод, однако озвучена была именно эта причина.

— И что тебе сказал отец?

— Выгнал! — гордо заявил Николай. — Но я намерен добиваться своего.

Я несколько минут молча смотрел на него, думая: может, это и к лучшему? А что, вместо мягкого Николая на престол сядет его решительный брат Георгий. Ну, или Михаил, поскольку я смутно припомнил, что вроде бы у Георгия было что-то там со здоровьем. А вот Михаил, кажется, неплохо проявил себя во время Первой мировой войны. Да, из них троих я имею на Николая наибольшее влияние, и если он окажется не у дел, потеряю часть возможностей оказывать воздействие на ситуацию. Но я этого влияния не искал — само так сложилось. Так что если Николай уйдет, мои планы просто вернутся к изначальным. А потом я посмотрел на Николая и… мне просто стало его жалко.

— Сядь, — тихо попросил я.

Он повиновался.

— Скажи, а с чего ты взял, что ты ей нужен?

— Я люблю ее! — гордо вскинул подбородок племянник. — Люблю так, что она не сможет противустоять этому чувству. Я знаю, я чувствую это!

— А что ты о ней знаешь?

Николай на мгновение смешался, а затем снова, и все так же смешно, задрал подбородок.

— Я знаю о ней главное. То, что я ее люблю и что она — моя судьба.

Бедный мальчик… Как много молодых людей влюбляются не в настоящих, живых женщин, а в тот образ, который они создали в своем распаленном мечтами и гормонами мозгу. И как горько они потом разочаровываются в предметах своих страстей! Впрочем, в оставленном мною веке этот период приходится лет на тринадцать — пятнадцать, но в нынешнем времени он, пожалуй, соответствовал возрасту Николая. Я вздохнул:

— Эшли Лоутон — один из наиболее успешных инвесторов в САСШ. А может, и не только в САСШ, но и в Европе. С того момента, как покинула родную Саванну, она преумножила свой капитал в несколько раз и на этом пути не брезговала ничем — спала с банкирами, влюбляла в себя держателей акций, умело загоняла под свой каблучок бухгалтеров и инженеров, судостроителей и владельцев железных дорог. И эту жизнь миссис Лоутон ведет уже восемь лет. Эта женщина красива, умна, обладает лоском и воспитанием, но в своей сути она уже давно циничный и расчетливый делец, поэтому сделала то впечатление, которое она производит на мужчин, своим эффективным инструментом. — Я замолчал, глядя на ошарашенного племянника, а затем тихо спросил: — Ты действительно надеешься, что заинтересуешь ее, да еще без короны, без денег, без каких бы то ни было перспектив?

Николай не ответил. И я продолжил:

— Пойми, племянник, есть женщины, которые служат нам, мужчинам, опорой, делают нас сильнее. Они бывают красивыми и не очень, добрыми или суровыми, нежными или сдержанными. Но рядом с ними нам всегда тепло, и мы чувствуем, что мы — дома. А есть другие. В принципе, они тоже могут сделать нас сильнее. Если не сломают. Они дики, необузданны, своенравны и могут заставить кровь закипеть в наших жилах, но при этом они требуют для себя всего мужчину. Целиком. Совсем. Не оставляя ни кусочка его ни долгу, ни чести, ни семье, ни стране. — Я сделал паузу, твердо посмотрел на Николая и закончил: — Именно поэтому я не с ней. У меня есть долг перед Богом, народом, государем и страной, и я ставлю его выше всего остального. Понимаешь?