Владимир Синельников - Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого (СИ)

– Учтём батюшка, вы, Ваше Величество – просто гений.

Пётр самодовольно ухмыльнулся, смахнул чертежи с постели и опять, обессилив от работы, упал на подушки.

– Погоди, Абрам Петрович, хочу с тобою поговорить о политесе, да о Державе нашей. Вот ты пожил за границею долгих 6 годов, воевал в Гишпании, бывал в разных странах, набрался там ума, да премудрости Европейской. Обскажи мне, сердечно только, без этих всяких выкрутасов придворных, а по военному, кратко и прямо. Какою ты видишь Державу нашу промеж Европейских государств? Что нам ещё сделать надобно, что бы с Европою сравняться по богатству устроению жизни да по цивилизованности?

После некоторого молчания, откашлявшись, Абрам медленно начал.

– Я, ты знаешь, батюшка, человек прямой, и всегда говорю, как думаю. Уж не обессудьте меня, Ваше, Величество, ежели что и противу вашего мнения скажу.

– А мне моё мнение, али подобное моему, от тебя слышать и не надобно, я его и так знаю. Хочу знать понимание умных да молодых людей. Им продолжать наше дело. Мы, старики, своё отслужили, плохо ли, хорошо ли, судить нас Гистория будет. А вот вам надо будет достраивать, то, что мы начали. Потому и хочу тебя послушать.

– А с чего начать, батюшка?

– А сначала и начни. Вот, например, ты государь стал, ну, например, так представь.

– А это ж и представить не можно! Как это возможно?!

– Ну допустим, при новом государе стал советник первый, что бы ты ему посоветовал бы? С чего начать ему правление своё?

– Я бы советовал бы ему начать бы вот с чего. Скажите, Ваше Величество, а сколь у нас в Империи нашей народу проживает?

– Двадцать мильёнов. А что?

– А вот и нет, батюшка. Народу проживает в нашей империи сто тысяч, от силы. А остальные – рабы, население. Так вот, население следует исделать народом! Ибо без народа и нету ни Державы, ни Империи.

– Это как – это?

– Ты же батюшка хочешь по правде, от сердца, что бы сказывал?

– Ну да, да говори, ты чёрт, черномазый, не тяни душу-то, а то как приступ опять прихватит и обсказать не успеешь.

– Я вот как, батюшка, думаю, что державы европейские превосходят нас народом. Во Франции сорок мильёнов проживает, и все они люди свободные, рабы у них токмо на плантациях в странах заморских. Вот эти свободные люди державу и образуют. Сколько нужно нам крестьян, что бы 100 пудов зерна получить? Десять. А во Франции два. А у нас земли-то получше ихних будут и поболе. Особливо в Малороссии. А почему? А потому, что там трудятся свободные и грамотные люди, а у нас – рабы.

– Ты хочешь людишек чёрнопашенных от крепости освободить? А кто ж тогда работать будет, и на что дворяне жить будут?

– Я думаю, что людям надо землю дать, да волю, а для нужд государственных с них налог подоходный собирать. Не подушный, а подоходный. Это первое.

– Ну а второе? – Пётр явно озлился, глаза стали маленькими буравчиками, ласковая улыбка сползла с лица – «Ну а второе, что?

– Вторя наша слабость – это продолжение твоей силы. Ты, Ваше Величество, гениальнейший человек. Такие на тысячу лет, может один и рождается. И вся Империя, Держава наша, на тебе одном и держится. Ты ошибся – катастрофа! Тебе же никто не смеет перечить. Негоже тебе, государь во все дела вникать…

– А скажи-ка мне Абрашенька, почему мои подданные, друзья, соратники, все сплошь ворами оказались? Почему так воруют и казнокрадствуют? Самые надёжные, на кого боле всех рассчитывал, самые воры и оказались. Я энтого никак и в толк не возьму, мой ум отказывается этого понимать!

– Про то мне не ведомо. Крадут же везде, и во Франции, и в Гишпании, и в Порте. Я полагаю, что не наедятся в душе слуги твои, что такая жизнь, как сейчас, навсегда будет. Вот и запасаются впрок. А немцы, что на службе у тебя, глядят на Россию, как на жирный дармовой пирог, который надо быстрее съесть, ухватить. Но думаю, что всё идёт от рабства. Ведь если человек свободный, то все богатства ему и принадлежат, как у себя-то красть! Но точно ничего не могу сказать. Но вот я, например, не краду и не мздоимствую, а за других не могу сказать.

Пётр снисходительно улыбнулся и ласково потрепал слабеющей рукою Абрама по щеке.

Поговорили ещё про международную политику, про Европейские дела. Пётр настойчиво выпытывал у Абрама, что он думает о союзниках, бывших и нынешних. Абрам ответствовал, что со времени, как Россия, благодаря гению Государя, стала обладать силою неимоверною, и стала гегемоном на всём Европейском континенте, союзников у России среди великих держав не осталось. Европа убоялась покорителя шведов и ныне строит планы по обузданию российской экспансии. Поэтому де надобно ориентироваться России на малые государства, коие видят в могучей России защиту и покровительство. Особо Абрам напирал на враждебность и коварство британцев, для которых Россия стала главным соперником на континенте.

– А как ты понимаешь наше место в мире? Нам с Европою идти, или взор свой на Восток обратить, на страны басурманские? Я вот думаю, что мы должны быть с Европою, частию её, аки Германия, али Швеция и жить по ихнему, по ихнему укладу. Да что-то не залаживается дело быстро. Мы всё назад пятимся, да на восток оглядываемся. Почему это так?

– Да ты батюшка государь и сам ответ-то знаешь. А пошто меня пытаешь, али я провинился в чём перед тобою?

– Ответствуй немедля, и по прямому молви, как думаешь! Мне этот совет требуется, совет молодых да умных, смены нашей. От ентова зависит, как Россия дале жить будет. От вас зависит, от молодых да образованных!

– Я так полагаю, Ваше Величество, что мы, Россия, не Европа, и никогда ею не сможем быть. У нас другая гиштория, другой народ, вернее народы. Но мы и не Восток. Мы Россия, мы – это целый континент. И к нам все народы тянуться будут, аки к солнцу, ежели свет правды и справедливости нести будем. Ведь Европа вся по крови почти одно и тож. Всё немцы, германцы то бишь. Что французы, что голландцы – суть один народ. А у нас все разные, и все хотят в России жить. И православные и басурмане, и ляхи и жиды. Всем она, Россия твоя, стала матерью. Я думаю так. Уж не прогневайся, батюшка.

– Что ж ты, поганец черномордый, мечту мою убиваешь! Я так мечтал, что бы Россия стала Европою! Но давно уж понял, и ты сказал правду, сказал, что я сам уже понял. Молодца, Абрашенька! Я так рад, что смог воспитать такого сына! Это мне зачтётся на том свете, за все грехи мои кровавые…

Рассудительность и глубина понимания Абрамом государственных дел поразили Петра. «Сразу видать – моя кровь, умница, и скромен, не кичиться своим умом. Такого и в канцлеры определить не в убыток – подумал про себя Пётр.

Он приказал явиться Абраму в это же время и на следующий день.

В этот же день, уже в полночь, когда государь спал, в рабочем кабинете у императрицы, Екатерины Алексеевны, собрались для обсуждения текущих дел Меньшиков и Пётр Толстой. Был также приглашён и Алексей Синельник, для отчёту положения дел в гвардии и обсуждения дальнейших планов, как бы Тайная Вечеря. Императрица отослала всех своих слуг и фрейлин (большая часть которых шпионили за нею, будучи завербованными Ягужинским).