Сергей Саканский - Mi Lucha

– Это не имеет значения.

– Тогда бери вилочку и кушай. В войсках GG был организован специальный отдел. Мы произвели замену на самом высоком уровне. Ошибку допустили только один раз, в России. Ее лидер оказался проницательнее, чем мы думали. Пришлось инсценировать его супруге самоубийство. Но жены приближенных – Молотова, Ворошилова и прочих – давние агенты Империи. Мы уже тридцать лет манипулируем миром через наших женщин.

– Эта идея могла прийти в голову только сумасшедшему.

– А товарищ Лучо, между нами говоря, и есть сумасшедший. Величайший псих всех времен и народов.

– Он идиот, ваш товарищ Лучо!

– Разумеется. Этим ты не откроешь Америки. Но товарищ Лучо – гениальный идиот, тот самый идиот, о котором писал Достоевский.

– Он ублюдок!

– Верно. Но довольно жирный ублюдок.

– Гений и злодейство несовместны!

– Хорошая мысль.

– Ваша кухня – дерьмо!

Генрих наклонился и коротко ударил Гитлера по щеке.

– Спасибо, – сказал Гитлер.

– Не за что, – сухо отпарировал Генрих. – Помнишь фильм, который снял товарищ Лучо, когда еще был европейцем?

– Редкостное дерьмо! Тошнота. Проще всего прославиться чем-то в этом роде: сбросить рояль в лестничный пролет или разрезать глаз негритенку.

– Разумеется. Ты ведь и сам большой специалист по этой части, не правда ли? Как называлась твоя первая картина, которая шокировала даже парижскую публику?

– Да пошел ты на хуй! Это были грехи молодости. Я уже давно другой.

– То же можно сказать и о товарище Лучо… Да вы с товарищем Лучо – просто близнецы-братья. Именно во время съемок очередного фильма ему пришла в голову эта идея, когда его любимую актрису разрезало на куски под колесом прогулочного парохода. Не мудрствуя лукаво, он быстренько нашел ей замену. Что еще раз доказывает тот факт, что актер в мире ничто, а важен только режиссер. Теперь мы снимаем другую картину. Она называется – Новейшая История Человечества.

– В стиле гиньоль. Картина ужаса и страданий. Картина безумия.

– Все, что мы хотим – это заморить черных тараканов и расчистить планету для белой расы.

– Утопия! Даже оставив в покое рассуждения о бесчеловечности или гуманизме. Это ночной полет глупца. Вам никогда не покорить Африку. Ваши войска увязнут в ее джунглях, миллионы ваших людей умрут от болезней. Вы ставите себе невозможную задачу.

– В чем и есть торжество творческого метода художника. Легче всего лепить из глины. Но творения из глины вялы и безжизненны. Гениальной может стать только скульптура из мрамора. Так говорил Заратустра. И тоже был не прав… А из чего сделал свою скульптуру товарищ Лучо? Из людей. Разве ты сам не есть товарищ Лучо? Да пошел ты на хуй! – величайшее творение гения. Кто бы мог подумать, что картина с таким названием, содержанием, будет когда-либо украшать стены Лувра? Но свершилось! Ибо ты выбрал не глину, не пластилин, не говно, но мрамор! Но этого недостаточно. В лучшем случае, получится новый Делакруа. Отныне твоим материалом станут люди. Люди товарища Лучо… Но чу! Я чувствую, что мы меняем курс. Яхта прибыла, наконец, в район ожидания. Следующим нашим транспортным средством станет подводная лодка.

Внутри подводной лодки Гитлер был впервые в жизни. Его отпустили на волю: позволяли бродить по всем коридорам, спускаться в машинное отделение, на боевые палубы, где возвышались торпедные аппараты, заходить на капитанский мостик, в библиотеку и кают-компанию.

Это было любимое место Гитлера на всем корабле: здесь было светло, уютно и тихо. На одном столе таинственно синела карта, на другом – весело красовалась группа оловянных солдатиков. Каждый раз, когда Гитлер входил сюда, солдатики стояли в новой позиции: похоже, ими игрался сам капитан.

Есть такие люди, они воруют у детства и втравливают в свои взрослые игры какую-то невинную деталь, плюшевого мишку, например… Гитлер симпатизировал этим несчастным людям, потому что сам был таким. В ящике стола он держал маленького фарфорового слоника, того самого, которого сжимал, засыпая в своей колыбели… И слоник стал свидетелем его мучительной жизни и борьбы, его далеко не детских болезней, его совокуплений с девочками, которые также успели значительно подрасти… Гитлеру пришла мысль вернуть слоника в свою новую жизнь, и это была далеко не фантастическая идея, учитывая могущество и вездесущность товарища Лучо.

Экипаж лодки, состоящий из латиносов и русских, был молчалив и приветлив. Каждый сосредоточенно занимался своим определенным делом, и никто не обращал внимания на праздношатающегося пленника.

Но было одно странное место на подводном корабле, одна запретная дверь… Перед ней в коридоре всегда кто-то маячил, как бы невзначай – то румяный молодой человек с окладистой русской бородой задумчиво прихлебывал бражку из огнетушителя, то сам боцман…

Как-то раз Гитлер остановился перед этой дверью и попробовал повернуть ручку. Дверь была заперта. Человек, ее охранявший, спокойно смотрел на него. Гитлер постучал, прислушался… Никто не отозвался. Он постучал громче. Охранник взял его за руку и с нежной силой развернул, хлопнул легонько по спине, указывая пальцем вдоль коридора.

– Что такое! – возмутился пленник. – Почему мне сюда нельзя?

Охранник покачал головой: не могу разговаривать. Гитлер ретировался в сильной досаде: он не любил, когда от него что-то скрывали.

Однажды эта вежливая твердость была столь грубо нарушена, что у Гитлера не осталось никакого сомнения в мрачной значимости этой запертой тайны.

Что-то случилось на лодке: Гитлер услышал частую дробь шагов, он выбежал в коридор, кинулся в носовую часть, туда, где была запретная каюта… Вдруг на него набросились, скрутили, кто-то даже ударил его в живот. Раздались крики:

– Hala!

– Pronto!

– Mochila!

Совсем близко возник голос Генриха:

– Мешок! Немедленно закройте ему глаза!

Один из подводников сорвал бушлат и накинул Гитлеру на голову. Его повернули лицом к стене, сдавили с обеих сторон… Внезапно возникла напряженная тишина, и в конце коридора послышались шаги.

Несколько человек быстро, молча прошли за спиной Гитлера, обдав его ветром, словно на них были длинные свободные одежды…

И еще он почувствовал запах, очень странный запах, немыслимый не только на этом подводном корабле, но и вообще – в этой реальности… Единственная ассоциация, которая возникала где-то в самой глубине мозга – был чистый и глубокий, отвратительной свой таинственностью – ужас.

Гитлер слышал легенды о магии фашизма, о том, что лучистам удается вызывать к жизни древних богов и оживлять мумии… Он ощутил слабость в ногах, Генрих подхватил его, взял на руки и отнес на капитанский мостик, ближайшее помещение, где можно было прилечь. Гитлер очнулся на оттоманке, поставленной здесь для отдыха вахтенных офицеров после еды.