Владимир Романовский - Польское Наследство

Когда он добрался наконец до пристани, сражение было уже в полном разгаре. В отсветах горящих бочонков с греческим огнем мелькали тени, сверкала сталь. Шум стоял неимоверный, тут и там слышались крики – то кровожадные, то жалкие. Гостемил, стоя в пятидесяти шагах от свалки, пытался разглядеть, кто с кем сражается. Частокол мачт у пристани подтвердил предположение Гостемила о том, что князь с войском прибыл в Киев.

Коня бы мне, подумал Гостемил, вынимая сверд.

Словно в ответ на эту мысль мимо него в сторону сражения проскакали несколько конников, и один из них выпал из седла рядом с Гостемилом, сраженный стрелой. Гостемил ухватил коня под узцы. Конь взвился на дыбы и хотел было освободиться, но быстро понял, с какой крепкой рукой имеет дело. Гостемил вскочил в седло.

Объехав центр свалки, он приблизился к самому краю пристани, вглядываясь в лица, и почти сразу увидел знакомого.

– Окрас! – крикнул он ратнику. – Где князь?

Окрас, выбираясь на берег, показал рукой в северном направлении.

– В крайнем драккаре.

– Девушка с ним?

– Какая девушка?

Гостемил бросил коня в галоп, сбив, не особо разбирая, где свои а где враги, нескольких человек. И вдруг справа по ходу заметил Хелье.

Варанг смоленских кровей противостоял пяти воинам в черном. Судя по движениям Хелье, он очень устал. Гостемил осадил коня, развернул, и полетел на воинов, крича, «Ну я вас, студни чумазые!»

На круп коня прыгнули сзади, Гостемил почувствовал, как рука обвилась вокруг его шеи. Схватив эту руку, он быстро качнулся в сторону, выскальзывая из седла и одновременно подминая врага под себя. Упав на него плашмя, не выпуская сверд, Гостемил убедился, что вывел захватчика из строя, и вскочил на ноги. На него тут же навалились двое, и он ранил обоих, а третьего, зашедшего со спины, обезвредил Хелье.

Все новые и новые воины выскакивали из драккаров и сразу ввязывались в драку, и вскоре фатимиды стали отступать – вверх по склону, прочь от пристани. Оглядевшись, Гостемил решил было пробиваться к крайним драккарам, но тут дорогу ему преградил человек в черном, одного с ним роста, давешний переговорщик.

– Тебя-то мне и нужно, – хрипло и мстительно сказал он, коверкая звуки.

– Шахин, я не буду с тобой драться.

Он еле успел увернуться от удара, отскочил, выставил вперед сверд. Великан несколько раз махнул лезвием.

– Шахин, прекрати сейчас же! – потребовал Гостемил.

Но воин в черном прекращать не собирался. Гостемил отступил на шаг, и еще на шаг. Воин теснил его к забору какой-то лавки, странным образом не охваченной еще огнем. Гостемил начал маневрировать, но каждый раз воин преграждал ему путь. Гостемил попробовал, сделав обманное движение, проскочить у воина под локтем, не рассчитал, и следующим ударом воин выбил сверд у него из руки.

Распрямившись, Гостемил стал ждать неминуемого. Вот уже воин занес руку для следующего, смертельного удара. Вот лезвие пошло по дуге вниз, к шее Гостемила. И в этот момент слева от воина возникла тень. Гостемил только и успел, что крикнуть – «Нет!»

Хелье в прыжке схватился за плечо воина в черном, будто воин был дерево, на которое Хелье собирался залезть. Мелькнула в неожиданном месте сталь, и воин рухнул на землю с перерезанным горлом. За Хелье бежали двое в черном. Он обернулся и накинулся на них.

Гостемил упал на колени возле убитого и снял с него шапку. И сперва ничего не понял. Но где-то рядом полыхнул столб пламени, и в его свете Гостемил разглядел черты лица убитого. Это был не Шахин.

С неимоверным облегчением Гостемил поднялся на ноги, и в этот момент в левое предплечье ему вонзилось копье, в бок ткнули свердом, а голову справа достали чем-то тяжелым и твердым – палицей ли, поммелем, он не знал. Гостемил упал на спину и потерял сознание.

Когда он очнулся, бой все еще был в разгаре, хотя ряды сражающихся основательно поредели. Гостемил осознал, что его куда-то тащат, взяв под мышки, и ругаются. Он попробовал шевельнуться и не смог. Он услышал обрывок перебранки —

– Отойди!

– Гостемил!

– Не мешай!

– Ты без меня не сможешь!

– Я тебе шею сверну!

– Дура! Ты сделаешь хуже! Не хватай, как попало!

Он снова потерял сознание.

Воевода Костюха Рябой, смещенный Владимиром и Вышатой, протестовавший против посылки войска на юг пока ему не пригрозили острогом, и поступивший под вымышленным именем в ополчение, погиб в этом бою.

Ночью сражаться неудобно – темно. После свалки у пристани битва продолжалась фрагментарно, короткими вспышками по всему городу. Несколько домов зажгли, выкуривая прятавшихся в них фатимидов, но ближе к полуночи мокрый снег неожиданно сменился ливнем, и ливень не прекращался до утра – целые водопады леденящей влаги обрушились на город, остановив пожары. Какой-то части фатимидов удалось бежать на уцелевших ладьях. Остальные, большинство которых принадлежало к отборным войскам, в плен сдаваться не желали и со зловещими улыбками шли на верную смерть, иногда даже бросив оружие.

Сделался серый влажный рассвет. Стычки продолжались, но все реже и реже. Отряды ярославова войска отбирали квартал за кварталом, не пропуская ни проулка, ни дома, обыскивая подвалы, забираясь на чердаки. Ярослав с двумя дюжинами ратников вошел в детинец, оглядел терем, и направился в Десятинную. Там его ждали жена и дочери. Через некоторое время в детинец вернулся его сын Владимир, усталый, взмокший, с перевязанным плечом, небрежный в одежде, со сверкающими глазами и со свердом в руке. И тоже сунулся в церковь. Ярослав вывел его из церкви и с размаху залепил сыну пощечину.

– За что? – возмутился Владимир, проливший кровь из плеча за Киев.

– За глупость, стоившую многих жизней.

Чуть поразмыслив, Ярослав отдал приказ десяти ратникам охранять дом магометанской семьи от любителей повозмущаться и помахать кулаками и дубинами при гарантированной личной безопасности. Христианскому правителю не к лицу опускаться до мелкой мести.

В подвале крога на Боричевом спуске люди Ляшко обнаружили прятавшегося там, дрожащего Судислава и быстро доставили в срочно прибранную гостиную каменной части терема. Ярослав, присев на скаммель, некоторое время мрачно рассматривал брата.

– Говорят, ты принял магометанскую веру, брат мой. Слышал я, что в разных весях она разная бывает. Судя по твоим помыслам, ты выбрал самую ярую степень веры той, которая велит магометанину, увидев неверного, убить его тут же. И решил ты начать с Киева. Целый город неверных!

– Что ж, брат мой, – ответил Судислав. – Убей меня, как убил ты остальных. Как убил ты Мстислава.

Ярослав улыбнулся мудрой улыбкой.