Марина Алиева - Жанна дАрк из рода Валуа

Блистательный, жёлто-красный отряд, яркий, наряженный в камзолы с Лотаригскими мечами и коронами, шитыми золотом, выглядел здесь, в деревенском захолустье, королевским эскортом, даже несмотря на малочисленность. А уж когда обитатели замка выяснили, для чего прибыло этакое представительство, они принялись наперебой расхваливать Жанну и до небес превозносить её достоинства, гордясь и совершенно забыв, что, ещё вчера, умоляли её торопиться и идти в Вокулёр к господину коменданту.

В полной растерянности Жанна-Клод не знала, что ей делать. Но Жанна-Луи, наоборот, никаких сомнений не испытывала.

– Соглашайся, соглашайся, – шептала она, – герцог – не господин де Бодрикур, он отправит к дофину и быстрее, и надёжней. С его рекомендательным письмом нас в приемных держать не будут!

– Но он ждёт, что я его вылечу! – отчаянно прошептала в ответ Клод. – А я никого, никогда не лечила! Герцог может решить, что я самозванка, и получится только хуже…

– Но тобой перед герцогом предстану я! А я так верю в нашу миссию, что сумею даже ему объяснить разницу между целительницей и Господней посланницей. Он поймёт, вот увидишь! И поможет нам…

– Аминь.., – прошептала Клод. – Тебе, конечно, решать. Но, если не получится так, как ты предполагаешь, обещай, что дашь мне возможность тоже попытаться уговорить герцога.

Жанна пообещала, и Клод уступила.

В Нанси их не провожали. Командир отряда настоял на том, чтобы отъезд был ночной и тайный, «дабы не искусить никого грехом доносительства». Поэтому из Шато д'Иль обе девушки, господин Лассар и отряд, присланный герцогом, выехали тихо, не отрывая от сладкого сна никого, кроме четы Арков, которые всё равно не спали, да нескольких конюхов.

Клод этой дороги, почему-то боялась. Она неловко взобралась на лошадь, присланную специально для неё, и без конца оглядывалась на, еле видимых в предрассветной темноте, господина Арка и мадам Изабелетту. Странная тоска заставляла девушку, почти против воли, повторять себе, что их она больше никогда не увидит, что нужно хорошо запомнить этот миг, и хмурое лицо отца, и заплаканные глаза матери, и, что беда, которую она предчувствует, случится именно по дороге в Нанси, куда ехать им с Жанной совсем не следовало.

Но, вопреки её страхам, до места добрались быстро и без происшествий. И, даже самое опасное – перемена одежды – прошло, на удивление, гладко. Посланцы герцога, хоть и обращались с Жанной-Клод крайне вежливо, всё же старались держаться от неё чуть в стороне и, казалось, никакой подмены совсем не заметили.

– Господь прикрыл им глаза! – убежденно сказала Жанна-Луи. – Он благословил наш союз и нашу миссию, и теперь я уверилась окончательно – Он нам поможет!

Клод невесело покачала головой.

– Помнишь, я говорила, что нельзя безоговорочно верить в чью-то помощь?

– А я тебе ответила, что в «чью-то» помощь можно и не верить, но вера в помощь Господа, как раз и есть сама помощь!

– И всё же, если вера твоя сильна, не искушай её, сворачивая с дороги. От нас ждали, что мы пойдем в Вокулёр, и я всем сердцем чувствую, что в этом есть какой-то смысл… А сейчас это чувство ушло. Одно беспокойство и ничего больше.

– Тогда, доверься моему предчувствию, которое подсказывает, что герцог позвал нас не просто так, и всё это – часть Божьего замысла!

В отличие от Клод, Жанна вообще вела и ощущала себя очень уверенно. Её окрыляли и вдохновляли воспоминания о детстве, прошедшем на этих землях. И нетерпеливая уверенность, что впереди открытая, страшная, но великая дорога, заставляла не думать о том, что оставлено, и торопиться вперёд и вперёд – туда, откуда эта великая дорога и началась! В Шато д'Иль новые впечатления, беспечная юность, а более всего, знакомство с Клод, вытеснили грусть по тёплому дому мадам Ализон, где всё общение Жанны ограничивалось двумя-тремя людьми. Но теперь, вид знакомых окрестностей, вызвал в ней сначала лёгкие приливы не столько воспоминаний, сколько прежних, детских ощущений, которые, накатывая, волна за волной, становились всё значительней и звучнее.

– Хоть бы Рене всё ещё служил в замке! – бормотала Жанна, нетерпеливо поднимаясь на стременах и высматривая башни замка, в который ей когда-то так хотелось попасть! – Помнишь, Клод, того молодого господина, который как-то приезжал к отцу Мигелю? Он наверняка дворянин и, наверняка, приближённый герцога, раз мог уезжать из замка на целый день, пользоваться лошадьми из его конюшни и картами из его книг. Если он всё ещё служит здесь, значит эта поездка настоящий Божий промысел! Господь просто хочет, чтобы мы обрели ещё одного друга – ведь Рене первым поверил в меня, хотя и пытался это скрыть…

– Он испугался за тебя, – тихо произнесла Клод.

– Зато теперь, когда мы вместе, он поймёт, что бояться нечего! А может быть, уже понял, после того, как увидел тебя… Рене очень умный, Клод. Последнее время я часто его вспоминаю. И, знаешь, что думаю? Что он не случайно учил меня стрелять и ездить верхом… Иногда мне кажется, что Рене.., что он тоже.., ну, как бы с нами… Понимаешь?

Клод отрицательно покачала головой.

– Я не знала его, как ты. А ту короткую встречу почти не помню. Но, если Рене учил тебя не случайно.., и, если он дворянин, приближённый к герцогу Лотарингскому… Знаешь, что я думаю, Жанна? Что нам не следовало сюда ехать…

– Они приехали, Карл!

Рене вошёл в покои герцога, как всегда, без стука и доклада. Дворянин, сопровождавший его, низко поклонился и почтительно задержался у дверей, но молодой человек взмахом руки поманил его за собой.

– Не стесняйтесь, сударь, герцогу не терпится услышать ваш рассказ. И старайтесь не пропустить ни одной мелочи, поскольку каждая для нас теперь важна.

Командир сопровождающего отряда, всё ещё одетый в пышный камзол с гербами Лотарингского дома, прошёл в покои, явно стесняясь своих сапог, запачканных грязно-снежным месивом.

– Ну? – вяло проскрипел герцог, как будто с трудом, поднимая веки над покрасневшими глазами.

– Если ваша светлость позволит, я готов рассказать всё, что видел за время пути.

– Говорите, говорите, – по-стариковски закивал Карл. – Только не превращайте рассказ в балладу, а себя в трубадура. Вчера я битый час слушал унылое повествование о Мартине-палладине, поэтому сегодня меня порадует только чёткий военный рапорт.

Пришедший дворянин снова поклонился, затем подбоченился, как и подобает бравому воину, и начал:

– Прежде всего, мессир, хочу сразу вас заверить, что обе девицы вели себя, как подобает, скромно и почтительно. Мои люди держались от них подальше, следуя приказу его светлости герцога Рене, но и сами девицы ни в какие разговоры с нами не вступали. Та, которая приехала в мужской одежде, вроде потише и посмирнее, а другая – бойкая. Явно торопилась, но нас, даже о том, скоро ли приедем, не расспрашивала.