Кэт Шилд - Счастливое сердце

– Мы не собираемся вместе жить.

– Не собираетесь? – Скарлетт явно не ожидала подобного поворота.

– Многие женатые пары живут раздельно, – вмешалась Харпер. – Например, мои родители.

И именно из-за этой раздельной жизни с супругой Росс заводил бесконечные романы, принесшие ему двух дочерей, с которыми он не желал иметь ничего общего. Или сперва начались романы, а раздельная жизнь пришла потом? Виолетта никогда не спрашивала у Харпер, что она сама об этом думает. За последние пять лет сестры стали невероятно близки, но некоторые темы все равно никогда не поднимались.

– А ты уверена, что знаешь, что делаешь? – спросила Харпер. – Я хочу сказать, насколько хорошо ты знаешь Джейти?

– Хуже, чем будет знать его через месяц, – улыбнулась Скарлетт.

Виолетта вздохнула:

– Не знаю, как объяснить, но я чувствую с ним некое родство. Пусть до недавнего времени Тиберий с ним и не общался, но он столько рассказывал о сестре и детстве Джейти, что порой мне кажется, что я очень хорошо его знаю.

– Наверное, я поняла. Порой у всех возникает чувство, что ты очень хорошо знаешь человека, хотя на самом деле никогда раньше с ним не встречался, – осторожно начала Харпер, – но в жизни всякое бывает. Будь осторожна.

– Я понимаю, что еще очень многого о нем не знаю, но не думаю, что он станет меня обманывать.

Харпер покачала головой:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я тоже, – прошептала Виолетта. – Я тоже на это надеюсь.

Здорово. Джейти отлично знал, что ему не стоит поддаваться позитивному настрою Виолетты, но все-таки повелся на очаровательную улыбку и горящий в карих глазах огонь, а теперь вынужден был за это расплачиваться. Сидя в кожаном кресле со стаканом отличного виски в руках, Джейти окинул взглядом отделанный красным деревом кабинет троюродного брата, стараясь ничем не выказывать своего разочарования.

– Извини. – Брент выглядел так, словно на его плечах покоится тяжесть всего мира. – Отец продал все акции Престону пять месяцев назад, но, если хочешь, я готов уступить тебе ту сотню, что он подарил мне на восемнадцатилетие.

– Спасибо за предложение, но я бы предпочел, чтобы ты остался их владельцем и помог мне убедить остальных акционеров, что мой отец не справляется с возложенными на него обязанностями. – Теперь понятно, почему Тиберий не стал создавать на него отдельную папку. К чему утруждаться ради какой-то жалкой сотни? – А ты не знаешь, почему твой отец продал их моему? Они же никогда особо не ладили.

– Это еще слабо сказано, – усмехнулся Брент. – Отец прямо-таки ненавидел Престона, считая, что именно он свел твою мать в могилу.

Отец Брента, Тед, приходился Тиберию и Фионе двоюродным братом, но был близок как родной. И когда Тиберия выгнали из дома, Тед всячески старался его защитить и прямо сказал Фионе, что ее муж перешел все дозволенные рамки, но она яростно отстаивала супруга.

– Тогда зачем он продал ему акции?

– Престон убедил его, что твоя мать хочет собрать для тебя побольше акций.

– Тед забыл, что она умерла восемнадцать лет назад?

Брент нахмурился:

– Я об этом узнал, лишь когда полностью взял дела в свои руки.

– Его состояние ухудшается быстрее, чем ты думал?

– Он уже почти никого не узнает.

Отец и сын были так близки, что Джейти всегда невольно им завидовал.

– Извини. Я даже не могу представить, как тяжело тебе приходится.

Тед всегда был невероятно умным человеком и дальновидным бизнесменом, и наверняка Бренту невыносимо смотреть, как с каждым днем отец все больше отдаляется.

– Всегда тяжело, когда такой интересный и всесторонне развитый человек забывает, как зовут его собаку или где находится кухня.

Джейти почувствовал какую-то щемящую боль в груди.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? Как-нибудь помочь?

– В этом-то все и дело. Никто ничего сделать не может. – Одним глотком Брент прикончил остатки виски. – Но я все равно ценю твое желание помочь. Ты не просто родственник, ты настоящий друг.

Между ними был всего год разницы, и они уже в детстве заложили основы той близости, что теперь их связывала. Джейти хорошо помнил, как мать часто брала его с собой к любимому двоюродному брату в Шарлотт, в старинный дом в неоклассическом стиле, где она могла жить без алкоголя и наркотиков. Только здесь мама всегда улыбалась, поминутно норовила обнять сына и всячески его баловала мороженым и прогулками по музеям и зоопарку. Эти поездки всегда были для Джейти настоящим чудом, но, к сожалению, чудеса не вечны.

– Может, расскажешь, в чем дело? Зачем тебе вдруг понадобились акции?

– Я хочу стать генеральным директором «Корпорации Стоунов».

– Серьезно? И как же ты собираешься этого добиться?

– Последние полгода Тиберий по-тихому скупал акции.

– Чертов сукин сын! – с восторгом воскликнул Брент. – Так вы действовали заодно?

Джейти покачал головой:

– Я ни о чем даже не догадывался. Ты же знаешь Тиберия.

– Как всегда, никому не показывает карт. Но после того, как с ним обошелся Престон, его сложно в чем-то винить. Сколько он собрал акций?

– Восемнадцать процентов.

– А с теми тридцатью, что теперь наконец-то твои, тебе не хватает всего трех процентов.

– Все немного сложнее, – возразил Джейти, стараясь отогнать образ обнаженной Виолетты, плавающей в его бассейне. – Тиберий оставил эти акции не мне.

– Ты серьезно?

– Спасибо папочке, мы с дядей никогда не были слишком близки, но в последние месяцы мы все-таки начали общаться. – Джейти в очередной раз пожалел, что так слепо верил всем отцовским словам о Тиберии.

– Так кому теперь принадлежат эти акции?

– Его неофициальной приемной дочери. – Джейти помахал перед собой рукой с обручальным кольцом. – Вчера мы с ней поженились.

Джейти нечасто удавалось по-настоящему удивить находчивого и остроумного Брента. Но сегодня ему это удалось. Пятый раз в жизни.

– Ты женился на… Как ее зовут?

– Виолетта Фонтейн.

– Тиберий взял на себя заботу о ней и о ее матери, верно? Но я думал, ее фамилия Аллен.

– Она оказалась незаконной дочерью Росса Фонтейна, и когда он умер, ее дед, Генри Фонтейн, глава целой сети преуспевающих отелей, нашел ее в Вегасе и изо всех сил постарался восполнить упущения своего сына. Теперь она должна унаследовать место генерального директора империи Фонтейнов.

– И вместо того, чтобы просто перекупить акции, ты на ней женился? – недоверчиво уточнил Брент. – Если у тебя так плохо с деньгами, мог бы у меня одолжить.

Год назад Брент продал начатое им дело и пока еще никак не распорядился этими четырьмя миллиардами.

– Согласно завещанию Тиберия, она не может никаким образом передать эти акции другому человеку, пока жив Престон.