Хелен Гилтроу - Расстояние

– Мистер Грейвс? Вы дома?

Прохожу из кухни в коридор, затем в спальню. У дальней стены приоткрытая дверь. Должно быть, она ведет в ванную.

Его тело зажато между унитазом и стеной, глаза широко распахнуты, на лице выражение робкого протеста. Убийца воспользовался ножом – на одежде липкие пятна крови.

Время внезапно останавливается. Я не знаю, как долго это длилось. А потом…

Господи!

Мне хочется убежать из этого дома, убежать и спрятаться. Гнать машину на предельной скорости, чтобы как можно скорее оказаться за много километров от всего этого, затаиться там, где меня никто не найдет.

Стоп.

Прокручиваю события назад. Когда я позвонила в дверь, я четко ощутила, что в доме кто-то есть. Чуть позже тихо закрылась дверь.

Но сейчас ты одна? Слушай.

Ни скрипа половиц, ни дыхания в соседней комнате.

Но они знали, что ты приедешь .

Неужели телефон Грейвса прослушивался? Они слышали, что я сказала?

Я сообщила, что отправляю машину. Когда они позвонили в его дверь, он мог решить, что это полиция. Сколько человек он увидел на пороге? Одного? Двух? И почувствовал облегчение: они все же прислали людей в штатском.

Бедняга. Глупец .

Или он запаниковал после моего звонка? И позвонил кому-то сообщить, что все открылось?

Зря я не отправила Робби. Нет, лучше было вообще не звонить. Надо было сразу приехать и прижать его. Нельзя было давать ему шанс.

Ухо режет настойчивый звонок мобильного телефона, заставляя покинуть спальню, пройти через коридор и направо, в темную гостиную. Еще в дверях замечаю светящийся голубым экран телефона.

Подхожу ближе и смотрю на номер.

Помедлив, я нажимаю на зеленую кнопку и прикладываю аппарат к уху. Тишина, и через несколько секунд связь прерывается.

Сосредоточься, у тебя мало времени .

Вхожу в «Журнал», «Принятые вызовы». На самой верхней строчке последний номер. Звонили в 19:34 с мобильного номера, продолжительность разговора шесть секунд. Вторым в списке неопознанный номер. Это я звонила Грейвсу в 16:55 с телефона, номер которого невозможно определить.

Перехожу в «Набранные номера». Вот он. В 17:08 – вскоре после нашего разговора – Грейвс набрал первый номер из списка, и разговор длился менее двух минут.

Он испугался и решил кого-то предупредить? Молил о помощи? И теперь этот человек перезвонил ему. Хотел удостовериться, что все в порядке? Что работа выполнена и Грейвса больше нет? Или выяснить, попала ли в дом я? Этот человек может быть очень далеко или стоять в саду под деревом.

Внезапно меня охватывает паника. Немедленно прекрати .

Повторяю номер.

Запомнила? Хорошо. Выключи телефон и положи в карман. На этот раз ты оказалась на шаг впереди полиции. Посмотрим, удастся ли действовать так и в дальнейшем .

А теперь шевелись. Давай же уходи.

Выхожу обратно в коридор. Все внутри меня противится тому, чтобы заглянуть опять в ванную, я не хочу больше видеть эту отвратительную картину. Но внутренний голос настаивает, что необходимо заглянуть. Зачем? Чтобы удостовериться?

Разумеется, там ничего не изменилось. Мертвецы оживают лишь в фильмах ужасов. И все же я не могу оторвать от него глаз. Возвращаюсь в кухню и прихожу в себя, лишь натолкнувшись на угол буфета.

Уезжай отсюда.

А они ждут меня на улице?

Взяв платок, открываю дверь и замираю на пороге, вглядываясь в темноту. Не заметив очертаний человеческих фигур, делаю шаг. Закрываю дверь. Все в порядке, не спеши . Горло сдавливает так сильно, что кажется, будто я сейчас задохнусь. Необходимо быть предельно внимательной, в доме не должно остаться моих отпечатков.

Поворачиваюсь. Вдалеке на газоне кто-то стоит.

Почудилось?

Иди. Просто иди.

Десять километров я еду по сельской дороге. Десять километров перед глазами стоит лицо Грейвса, на которое я вынуждена смотреть снова и снова. Сжимаю руль липкими от пота руками.

Ты не должна была звонить. Не должна была давать им шанс.

Наконец нахожу безопасное место: роща, удобный съезд. Меня окружают скелеты зимних деревьев, но попадаются и вечнозеленые, спутанные заросли кустарников скрывают голые стволы. Земля мягкая, завтра еще будут видны следы шин, но с этим я ничего не могу поделать.

Я выхожу и, достав сменные номера, начинаю скручивать старые. Когда я заканчиваю, пальцы едва меня слушаются, руки перепачканы грязью, но эта деревня одна из тех, где люди коротают одиночество, записывая номера незнакомых машин. Откуда мне знать, может, женщина, гулявшая с лабрадором, наделена фотографической памятью. На трассе множество камер наблюдения, не стоит давать им повод меня останавливать.

Снимаю коричневый парик Элизабет и меняю ее невзрачный наряд на свою одежду. Вот я опять стала Карлой в туфлях на каблуках, с подкрашенными помадой губами, хотя это было непросто сделать, она чуть не выпала из моих трясущихся рук.

Смотрю на карту и набираю номер Робби, чтобы дать четкие инструкции без всяких объяснений, затем придирчиво оглядываю салон, нельзя оставить здесь случайно даже незначительную мелочь.

Выдохнув и собравшись с мыслями, я выезжаю на дорогу – надо спешить в Лондон.

В пути меня временами охватывает леденящий душу шок, я начинаю дрожать так сильно, что включаю обогрев, но через какое-то время напряжение спадает.

У меня возникает желание свернуться в клубок и закрыться от внешнего мира. Я хочу поговорить – хоть с кем-то – и непременно рассказать этому человеку все. Я понимаю, что причиной всему шок, это он повергает меня в такое состояние. И даже когда у меня возникает желание смеяться над собой, это тоже последствия шока. Невероятно.

Возьми себя в руки. Немедленно. Не смей распускаться .

Я никому не могу ничего рассказать. Робби, Шон… Чем меньше они знают, тем лучше.

Стоит раз все объяснить, и это войдет в привычку, возможно, может даже стать обязательным. Если они все узнают, то могут позволить себе принимать решения, на которые не имеют права. От них не требуется ничего, кроме хорошо выполненной работы.

Временами я поглядываю на огни проезжающих мимо автомобилей, их сигналы мне не суждено расшифровать. Я мечтаю забыть лицо Грейвса, но не могу.

Я проезжаю окраины Западного Лондона. Желтый свет уличных фонарей открывает обзор на ровные ряды домов по обе стороны дороги, похожих на набор корпусной мебели.

Я останавливаюсь у обочины и выхожу из машины, не выключая двигателя.

Меня уже ждет Робби, нахохлившийся, засунувший руки в карманы.

– Убери машину с дороги и сделай так, чтобы она исчезла, – командую я, подходя ближе. Из-за неожиданного спокойствия голос кажется мне чужим.