Барбара Прайтлер - Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести

На рассвете все пошли переодеваться. Белый цвет символизирует горе. Соответственно, все мы были одеты в белый и другие светлые цвета. В знак уважения женщины из нашей команды были в традиционных сари. После захода солнца начался обряд Бодхи Пуджа, который затем продолжился проповедью. Ночная служба завершилась трапезой для всех участников. Некоторые из них всю ночь молились и медитировали в храме. Следующее утро началось с короткой церемонии и продолжилось еще более интенсивным приготовлением специальных блюд. В полдень приступили к молитвам и раздаче милостыни. Это была самая существенная часть двухдневной программы. Подаяния была розданы нуждающимся детям; во имя 44 жертв в местную аптеку были переданы медикаменты. Совместная трапеза ознаменовала конец ритуала. Церемония прошла в печальной, мирной атмосфере. Община тепло приняло команду CPC как помощников и организаторов.

Через несколько месяцев наши студенты сообщили о положительном эффекте проведенного обряда. Люди в общине стали более свободно говорить о погибших и о своих мыслях и чувствах, касающихся произошедшего. В сентябре 2007 года община уже самостоятельно организовала ритуал в честь восьмой годовщины трагедии»

В работе с психологическими консультантами, преподавателями и социальными работниками на Шри-Ланке и в ходе рефлексии и анализа различных случаев выкристаллизовалось множество общих пунктов. На основании этого богатого опыта мы разработали фазовую модель, описывающую процесс, который переживают многие родственники пропавших без вести. Фазы могут накладываться друг на друга, и не все они проявляются у каждого пострадавшего. Тем не менее, я думаю, что эта модель может быть полезной для понимания реакций на исчезновение родственников.

В первые часы и дни после исчезновения родственника люди заняты в основном тем, что разбираются со своим внутренним хаосом, в который их повергла катастрофа. Они пытаются удовлетворить лишь самые насущные потребности – свои и находящихся рядом с ними членов семьи. Часто, в случаях природных катастроф или вооруженных столкновений, много времени и внимания отнимает залечивание собственных ран и медицинский уход за родственниками. В это время надежда на то, что исчезнувшие просто вновь появятся сами или, по крайней мере, семья получит какие-нибудь сведения о том, что они живы, очень велика. Очень скоро, однако, начинается поиск пропавших. В некоторых случаях первая фаза продолжается всего несколько часов, в других – несколько дней или недель.

В большинстве случаев поиски начинаются, как только позволяет психическое или физическое состояние людей, т. е. после того, как преодолена реакция шока и вновь обретены какие-то устои и способность ориентироваться. При этом понимание масштаба катастрофы в сильно пострадавшем регионе и того, насколько изменилась жизнь, приходит лишь постепенно и стоит больших затрат энергии.

В первые дни и недели в качестве мест для обращения родственников выступают больницы, палатки с вывешенными фотографиями погибших, а также площадки и помещения, куда свозят трупы. В это время важно собрать всю информацию и оценить, насколько она полезна для получения сведений о пропавшем. Поиск близкого человека ставится во главу угла и определяет все существование выживших (см. также гл. V, раздел 2).

Родственники внимательно прислушиваются к любому маломальскому свидетельству того, что пропавшие без вести все еще живы, и это дает им повод к продолжению поисков. Часто смутные и неточные сведения становятся основанием для надежды. В этой фазе неделями и месяцами семьи упорствуют в своем поиске близких, стóящем им значительных усилий. Они не в состоянии допустить даже мысль о смерти. В поиск пропавших вкладывается много энергии и финансовых ресурсов. Кажется, что воссоединение с близкими становится единственной целью жизни. Но жизнь тем не менее идет дальше, необходимо решать повседневные задачи, которые касаются членов семьи, находящихся рядом. Переживается что-то, в чем исчезнувший человек больше не участвует.

Многие уже физически, психически и экономически истощены поиском своих родных. Некоторые пребывают в гневе и агрессии. Они чувствуют себя оставленными в беде властями, соседями и семьей и думают, что абсолютно одиноки в своем поиске – если бы только было больше воли к взаимодействию, было бы больше уверенности в том, что их близкие найдутся. Борьба снова и снова сменяется глубокой печалью и отчаянием, а также желанием хотя бы подобия нормальной жизни. Желание же, чтобы все наконец закончилось, зачастую ведет к новым попыткам поиска.

Любой намек на то, что пропавший без вести может быть мертв, энергично отвергается, на него следует агрессивная реакция. Если в этой фазе возникают первые сомнения в том, что пропавший выжил, реакцией на них также становится значительная интенсификация поиска.

Месяцы, а то и годы спустя после исчезновения у многих родственников начинается медленная и сложная форма скорби. Это тяжелый процесс, так как непонятно, окончательна ли потеря. Фактом же остается, что пропавших без вести больше нет среди родственников. Связь прервана, исчезнувший человек больше не делит с семьей повседневную жизнь.

Многое зависит от отношений с пропавшим и от последних встреч с ним, от планов на будущее, когда станет возможным принять потерю пропавших без вести и позволить себе жизнь без этих людей. Однако надо понять, что некоторые люди, потерявшие своих близких, могут страдать от этой потери всю свою жизнь.

Если скорбь возможна, то требуется поддержка окружающих, чтобы этот тяжелый шаг к принятию непреложности потери не был отягощен чувством вины. Скрытый процесс скорби длится существенно дольше, чем процесс скорби после очевидной потери.

Этот продолжительный, тяжелый и снова и снова прерывающийся вспышками надежды процесс переживают многие. Но есть и такие, кто никогда не будет скорбеть и всю жизнь надеется на возвращение родных. Если пропавший все же возвращается, то непосредственная реакция на встречу и восстановление отношений сильно зависят от того, как ранее протекал процесс скорби.