Александр Чернов - Порт-Артур — Токио

— Под чем? — переспросил Михаил.

— Бронежилет, это нам тоже вводить придется, но прямо перед большой войной, — поправился немного смутившийся некстати вброшенным анахронизмом рассказчик, — аналог тех кирас, что моряки-артиллеристы уже сейчас получают, только вместо тяжелой, цельной и жесткой металлической пластины, там более «умная», гибкая конструкция…

А вообще, если спросить, что больше всего запомнилось, и что одинаковое на войне и в 2000-м и в 1904-ом году — так это грязь. Непролазная, сплошная грязища — если летом, то грязь пополам с пылью, если зимой — то пополам со снегом. Может, это потому, что кругом, что в Чечне, что в Маньчжурии, все ж таки Россия, но мне кажется, что просто на войне всегда так… Может, поэтому я и люблю корабли — тут, по-любому, чище…

— Простите, господа, — дверь в салон неожиданно распахнулась, и заглянувший в нее Кирилл Владимирович, слегка запинаясь, проговорил, — Степен Осипович пришел в сознание. У него… У него в каюте Всеволод Федорович. Просил вас прийти тоже… Скорее…

— Вот так, Всеволод Федорович, дорогой… Попали мне изрядно, как видите…

— Степан Осипович, слава Богу, Вы очнулись!

— Да уж… Про самочувствие только не спрашивайте… Не интересно совсем… Как закончился бой?

— Победа полная.

— Это я еще застал… Кто… Кто у нас, под итоговый расчет? Подбитых всех притащили?

— Наши потери: «Севастополь» — не смогли довести, но потери в людях минимальны. Не выдержали переборки в носу. Когда в передние кочегарки фильтрация пошла, Иессен принял решение снимать экипаж.

— Правильно…

— Погибли в бою «Рюрик», «Витязь», «Баян» и «Память Корейца». На первых двух крейсерах очень большие потери. На «Баяне» и «Корейце» примерно 25–35 процентов.

— Плохо. Как жаль… Ваши оба трофея, значит. Люди прекрасные. Царствие небесное…

— И еще. «Новик» после торпедирования «Микасы» затонул от полученных в этой атаке снарядов и мины. Погиб, защищая транспорта, «Штандарт». Но Балка и Колчака спасли.

— Рейн?

— Тоже жив.

— Славно…

— Интернировались в Вей Хай Вее «Ослябя», «Победа» и «Сисой». Еле дошли. Они даже до немцев вряд-ли бы доползли, а потащили бы к нам — просто бы погубили корабли.

— Понятно… Кто из адмиралов и командиров погиб?

— Чухнин, Бойсман и Миклуха… Ранены: Вы, Небогатов, Григорович, Трусов, Яковлев, Дабич, Андреев — серьезно. Игнациус, Васильев, Щенснович, Зацаренный, Веницкий, Успенский, Колчак, Рейн и Балк — легко.

— Вам, смотрю, тоже попадало?

— Череп не пробит, так что жить буду, Степан Осипович.

— Понятно… У него что…

— Броненосцы утоплены все, кроме «Хацусе» и «Фусо». Но они, так же как и наши, интернировались у англичан. Из броненосных крейсеров ушел только «Идзумо». Кроме того достоверно потоплены 4 бронепалубных. Убит Камимура. Того по слухам тяжело ранен.

— Так никого и не взяли?

— Нет. И «Сикисима» и «Адзума» флага не спустили. «Якумо» кингстоны открыл…

— В Вэй Хай Вее все без склоки обошлось?

— Слава Богу, да, Степан Осипович. Надо британцам отдать должное.

— Ну что ж… Прекрасно! Вторая Чесма, Всеволод Федорович… Или Синоп… Это уж как дипломаты теперь нам устроят…

Лихо Вы, конечно, с Григоровичем Того поймали… Лихо… Загляденье просто. Не ожидал от Ивана Константиновича такого, каюсь… Что думаете теперь делать?

— Сейчас идем во Владивосток. Алексеев назначил совет по дальнейшему…

— Понятно… Когда планируете там быть?

— Завтра к вечеру Степан Осипович.

— Ясно… Ох… Водички бы… Спасибо…

Вот что, Всеволод Федорович… Прошу… Выслушайте меня очень внимательно… Мало ли… А-а… Заходите, господа! Заходите…

Да уж! И вам здравствовать… Спасибо любезные мои, спасибо… Очень вы вовремя, однако… Пришли… Видать мало я грешил…

Так вот, дорогие мои… Если вдруг я до Владивостока не доберусь… Погодите… Слушайте же… Ох…

Прошу: передайте Евгению Ивановичу: комфлотом — необходимо ставить Руднева.

Если японцы в течение месяца не сдадутся… Всем флотом… Боеспособными кораблями… Готовиться немедленно… И десант: гвардию к Токийскому заливу! Батареи подавите. На скорострельные системы они заменить просто не смогли пока. Да и нет их у них… Армстронговские только на флоте. Были… Но медлить нам, ни в коем случае нельзя. Темп, темп и еще раз темп! Чтоб не успели опомниться самураи, а главное, просвещенные мореплаватели не успели бы вмешаться, или запугать наших в Питере… Залив вы теперь возьмете. Как и чем знаете. Сил более чем вполне… На том и закончим с ними… Возразить по-серьезному им трудно, если Василий Александрович форты взорвет…

Еще водички… Так… Предложение о мире сами им пошлите, МИД две недели сочинять только будет… Нет времени. Нельзя тянуть! Что надо, Алексеев сам все знает. А то англичане поймут… Успеть надо… Успеть… Надо… Дочуркам еще… Успеть…

— Степан Осипович! Да что Вы, в самом деле! Вам еще Георгия второй степени получать, а то и первой! А Вы… Степан Осипович?

— Оставьте. Он опять в забытье впал, видите же. Температура скокнула… Перенервничал с вами. Ступайте же, господа, дальше дело наше, врачебное. Степан Осипович что хотел — сказал. Даст Бог, душу облегчил — может на поправку пойдет.

Морской сборник, № 6 за 1920 г., № 1 за 1921 г.

Мне пришлось идти в средний отсек, к поврежденному взрывом перепускному клапану, из которого выбило нашу забивку, сделанную в начале боя, и оттуда хлестала вода, тугой струей дюймов 10–12 диаметра. Это случилось оттого, что увеличилось давление воды, из-за дифферента корабля на нос, причиненного затопленным носовым отделением. Около клапана пришлось повозиться, так как напор воды был силен и все, чем мы хотели заткнуть его, вышибало обратно. Воды было почти по колено, так как одновременно появился у броненосца крен на этот борт от затопленного коридора. Коридор, вероятно, затопило через болты и швы броневой плиты от удара большого снаряда. Все время были слышны гулкие удары снарядов по броне, а сверху слышались треск и звон их разрывов.

К месту нашей работы пришел старший офицер, кавторанг Ивков. Георгий Авенирович внешне казался совершенно спокойным. Я ему возбужденным голосом доложил, что трудно заделывать эту течь, на что он, смотря на нашу работу, сказал: «что же поделать, все же нужно попытаться», после чего быстро поднялся наверх. В конце концов, нам удалось забить клапан, сделанным здесь же на месте обрубком бревна, обмотанным рубашкой, и поступление воды сразу уменьшилось.

Поднявшись на палубу, я увидел, что не желая служить мишенью, наш «Сисой» сделал коордонат вправо, покинул строй и уменьшил ход. Возможно, именно благодаря тому, что мы теперь шли тише, напор воды спал, мы и достигли успеха в своем сражении с исковерканным клапаном. Вскоре «Севастополь», тоже изрядно избитый, почти догнал нас по левому борту, в расстоянии 1/2 кабельтова, причем на верхней палубе его стояло много народу; видны были офицеры, и вдруг все они замахали фуражками и закричали громкое «ура».