Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том первый

Вещун немедля поднял отроковицу на руки, прижал к себе и принялся ласково гладить по голове, целовать в щеки, лоб, глаза, нежно шепча:

– Ну, что ты… Что ты моя Есинька… Моя душа, радость… Я здесь… приехал, не надо плакать моя девочка, мое чудо, божество!

– Больше не оставляй меня, – мешая слова, стоны, всхлипы и слезы с трудом выдохнула из себя Еси, не переставая целовать вещуна в щеки. – Не могу… не могу без тебя Ксай… Ксаечка… так скучала… так.

– Ну… ну, моя душа… не надобно плакать, – молвил как можно ласковей, трепетней Липоксай Ягы и плотнее прижал к себе вздрагивающее тельце, на малеша застыв и словно растворившись в той благости и спокойствии, каковое всегда исходило от девочки. – Более не оставлю, ваша ясность, – уже многажды уважительней, степеней добавил старший жрец, приметив подходящих к нему помощников, да легохонько кивнул им в знак приветствия.

Таислав, Довол и Радей Видящий остановившись напротив вещуна низко преклонили головы. И старший помощник вещуна вельми торжественно произнес, озвучивая приветствие за всех:

– Здравствуйте ваша святость вещун Липоксай Ягы.

– Как здоровье божества? – спросил не мешкая старший жрец, вопрошая о том, о чем более всего тревожился за время своего отсутствия.

– Как и допрежь того, – отозвался Таислав, и на лице его резко дернулась кажная черточка. – Пальчики не прекращает крутить корча. Ноне утром, как сообщила Туга, ее ясность видела плохой сон, проснувшись, кричала, но няньке пришлось покинуть комнату, – голос ведуна многажды понизился, вроде он боялся, что их подслушают. – Так как по ее словам приходил Бог.

– Дажба, – шепнула на ухо Липоксай Ягы обнимающая его за шею девочка. – Он снял боль с пальчиков… и дал мне какую-то сладкую капельку, отчего я уснула.

– Да.., – задумчиво проронил старший жрец, днесь после расправы с бунтовщиками как-то более доверяющий действиям Стыня, чем Дажбе. – Однако, я привез из Повенецкой волости вам в помощь, Радей Видящий и Довол, кудесника Прокуя.

Липоксай Ягы прервался и поправив сидящую на руках отроковицу повел глазами вправо, тем движением указывая на стоящего в нескольких шагах от него очень высокого и худого старца, по возрасту не намного моложе Радея Видящего, тем не менее сохранившего живость движений и бойкость взгляда. Седые короткие волосы кудесника были столь густы, что напоминали своей мохнатой копной шапку, натянутую на макушку скальной сопки, теряющейся слева от него в глубинах гор. Белый жупан в тон коему сиял в левой мочке уха треугольной формы белый алмаз, белые зубы и кожа лица придавали кудеснику и вовсе разудалый, молодецкий вид. Плетеным, разноцветным был пояс Прокуя огибающий его стан, на поверхности которого просматривалось множество особых символов и знаков, имеющих свои истоки от учителей жрецов белоглазых альвов. Свисающие долгие концы того пояса, вернее молвить, кушака имели на своих завершиях маханькие, серебряные колокольца, с десяток по обеим сторон, оные при ходьбе малость дзинькали. Этот кушак, как особое признание в среде кудесников носил один Прокуй. Безбородое, безусое лицо округлой формы было вельми благодушным с мягкими чертами лица, а серые очи хоть и растеряли яркость красок, смотрелись требовательными, если не сказать властными, проникающими в саму суть твоей души.

– Надеюсь теперь вам троим удастся помочь нашему бесценному божеству, – сказал не принимающим каких-либо отказов тоном Липоксай Ягы и ступив с места направил свою поступь по дорожке ко дворцу. – Таислав предоставь кудеснику Прокую комнату в моем дворце. А он примет купальню, отдохнет от дороги и осмотрит ее ясность божество Есиславу.

– Ох, Ксай! – весьма недовольно отозвалась девонька, распутывая шею вещуна от своих объятий и заглядывая ему в лицо. – Не хочу, чтобы меня опять осматривали. Ты же знаешь, как я это не люблю.

– Да, ваша ясность, – незамедлительно переключая свое внимание с распоряжений на дорогое чадо, произнес старший жрец. – Но Прокуй прилетел из Повенецкой волости, сначала на кологриве, потом со мной на летучем корабле нарочно, чтобы вам помочь и снять мучащие судороги. Он будет очень мягок.

– Да? – неуверенно протянула Есинька, и, выглянув из-за плеча вещуна, воззрилась на костисто тонкие пальцы идущего сзади кудесника, с интересом разглядывающего ее.

– Да, он вас, моя ясность, осмотрит, – пояснил Липоксай Ягы и тон его голоса многажды снизился, погасил какие-либо высокие звуки в нем. – И за это я вам подарю кое-что… Что, непременно, порадует. Поелику я нарочно заезжал за тем даром в Лесные Поляны.

Девочка ничего не ответила старшему жрецу. Она только крепче обвила правой ручонкой шею и приложилась губами к щеке, очень полюбовно поцеловав туда, чем самым вызвав трепетание не только тела Липоксай Ягы, но и светлой его души. Идущие по обе стороны от вещуна, слегка позади, ведун, знахарь и кудесники с теплотой взглянули на проявленные божеством чувства и улыбнулись. Они неспешно прошли почитай все жилые постройки, и, остановились недалече от распахнутых створок дворца старшего жреца, подле которых недвижно застыли четыре наратника, во главе с Туряком.

– Ваша святость, купальня для вас вскоре будет готова. Вы сначала ее примете или по первому пообедаете? – поспрашал Таислав и слегка преклонил свой стан, поступая таким побытом всегда, пред тем как выслушать повеление вещуна.

– Сначала купальню, потом переоденусь и лишь засим пообедаю, – короткими фразами ответствовал Липоксай Ягы. – А наше божество уже обедало или дождется меня?

– Я ноне поздно встала, потому уже кушала, – недовольно отозвалась девочка, все то время попеременно целуя вещуна в щеку али в висок. – Поколь не буду… Если ты, конечно, Ксай не привез какие сласти?

– Сласти? – усмехаясь повторил Липоксай Ягы и слегка развернув голову, с не меньшей, чем на юницу смотрел Стынь, нежностью воззрился в ее зеленые, горящие огоньками света очи. – Сласти привез… только немного… Ибо Радей Видящий, как вы помните, ваша ясность, велел воздержаться от них, потому как вы плохо кушаете… Но я нарушил распоряжения вашего знахаря и привез сласти, зная, как наше божественное чадо их любит… Потому в ларе… Небольшом таком, есть и калуга, и мазуня, и цукаты, и леваши из малины, земляники, смородины, и левашники печеные, пряжные, и яблочная пастила, и сладкое тесто, и пряники, и сухое варенье.

– Ох, ваша святость, – нескрываемо сварливо, абы сие было присуще его возрасту, отозвался Радей Видящий и свел купно свои белые, мохнатые брови. – Потому после ее ясность и вовсе не станет кушать, так как сейчас наестся сластей.

– Ну, ничего, – баритональным голосом юнца встрял в ворчание Прокуй и широко улыбнулся отроковице тем самым мгновенно располагая ее в отношение себя. – Порой сласти можно покушать и без обеда… Тем паче, коль запить их молоком, они, непременно, принесут пользу.