Алексей Кулаков - Великий князь

– Что же. Прими из рук моих имя рода своего и знак отличия… Мастер-оружейник Иван Калашников.

Видя, что бывший ученик не торопится принимать золотой перстень-печатку, явственно ошалев от свалившейся на него великой чести, подручник государя-наследника выразительно кашлянул. Затем ещё раз. После чего с поклоном принял из рук господина небольшое кольцо и надел на безвольную руку новоявленного мастера, заодно оттянув его немного в сторонку, тихонечко пробормотав что-то вроде:

– Прямо беда с этой деревенщиной!..

Меж тем царевич, обозрев согнутые в глубоких поклонах спины, милостиво кивнул и вышел прочь – ученики в других цехах тоже ждали его признания-похвалы. Ну и, разумеется, вожделенного кольца подмастерья с соответствующим рисунком-оттиском. Замочники получат на печатку оттиск двух скрещённых ключиков на фоне шестерни, доспешники щит, инструментальщики пару изящных молоточков. А трёх будущих создателей станков, ещё не завершивших своего обучения, ждут золотые перстни с двойной шестерней…

"Года через два ждут, не раньше".

Глянув на багровый диск солнца, до половины ушедший за горизонт, Дмитрий прикинул, когда освободится, и глубоко вздохнул. И кто только сказал, что жизнь правителей – один сплошной праздник?..

– Быстрее, свиньи!!!

Гортанные переговоры, дробный топот неподкованных копыт, кислый запах конского пота и немытого тела… А также тихий плач и стоны, время от времени прерываемые хлесткими ударами нагаек.

– Ах ты сын осла и курицы! Спотыкаться вздумал?!.. Н-на!

Сш-шлеп!!!

Пока храбрые воины ногайского племенного вождя Еналея Табан-мурзы с превеликим усердием подгоняли честно захваченный ясырь – их повелитель был занят невесёлыми размышлениями. Трудно, ох трудно стало брать достойную его сабли добычу на Московии! Презренные гяуры чем дальше, тем больше портили своими рвами-насыпями и Засечными чертами старые, годами нахоженные пути – к тому же, их порубежники заметно увеличились в числе и стали гораздо злее на сечу. Только в памяти и остались те благословенные времена, когда пара сотен гордых сынов степей хитрыми петлями водила за собой русские полки, а остальные разбивались на полусотни и десятки, и спокойно занимались привычным делом.

Щелк. Сш-шлеп!

Увы! На смену прежнему приволью пришла железная стена поместных полков, вышки с сигнальными огнями (чуть ли не в каждой деревеньке понастроили!) и ловчая сеть из полусотен окольчуженной конницы. Стоило только гостям незваным чуть замешкаться или даже остановиться на одном месте…

– Повелитель.

Встрепенувшись, мурза выслушал гонца, и довольно оскалился, радуясь тому, что путь впереди был чист и спокоен. Более того, его племянник Багаутдин смог не только обмануть-отвлечь порубежников, но и пройтись по двум небольшим деревенькам. Что же, ясыря никогда не бывает много!.. Позабыв прежние тревоги, Еналей прикинул, как скоро он вдохнёт запах степного ковыля, затем остановил своего ахалтекинца и небрежно приказал почтительно внимавшему гонцу:

– Тц. Передай Багаутдину – я доволен.

Радуя взор степного владыки, тянулись длинные вереницы крепких подростков и молодых мужчин, коих ждала разнообразная тяжёлая работа – ну или однообразная, на плохо оструганных лавках тяжёлых галер. Невдалеке скрипели колёсами повозки с юными мальчиками, на которых в Османской империи всегда был отменный спрос – ведь из них, при должном умении и подходе, получались отличные воины и сильные слуги. Но наиболее ценный и дорогой товар ехал впереди, под дополнительной охраной. Юные невинные девы! Нежные ликом, упругие телом, сладкие лоном… Самые красивые из славянок на рынках Кафы стоили наравне со скакуном арабских кровей! Да и те, что поплоше, всё равно приносили немало серебра в пояса удачливых воинов-добытчиков.

Щелк!..

– Шевелись, шакал!

Впрочем, торговцы живым товаром тоже не оставались внакладе, продавая светловолосых гурий в османские гаремы за полновесные золотые цехины – и многие, очень многие из рабынь в неволе жили лучше, чем на свободе. Взять хотя бы покойную хасеки Хюррем Султан . Каких высот она достигла, какой власти добилась! А ведь начала свой путь именно с невольничьего рынка, и звали её тогда Анастасией Лисовской.

– Повелитель!!!

Племенной вождь и сам прекрасно понял, в чем дело – только глухой не услышал бы тяжкий гул множества подкованных копыт, слитный боевой клич урусов и вопли застигнутых врасплох воинов.

– Р-ра!!!

Слишком поздно скомандовал Еналей бросать ясырь и прорываться. Слишком поздно понял, что порубежников не жалкая сотня-полторы – а самое малое пара тысяч.

– Уходим!!!

Мурза с жалкими остатками прежней воинской силы всё же смог выдраться из тесного ада сабельной сшибки, сходу выбрав единственно возможное направление прорыва – не в родную степь, а обратно в земли урусов. Всё, что стояло между ним и волей, так это всего лишь семь десятков всадников в черненых бахтерцах…

– Вперёд, собачьи дети!..

С боков по ногаям хлестнул колючий дождь тяжёлых стрел, насквозь прошибающих лёгкие щиты с тягиляями, в загривок вцепились осатаневшие от крови порубежники, но близкое, такое близкое избавление… Растаяло в клубах порохового дыма – когда в них разрядили двуствольные седельные пистоли, а выживших радушно приняли на длинные пики. Самого Табан-мурзу пощадили, как, впрочем, и дюжину его родичей в дорогих доспехах – их всего лишь ошеломили и выбили из сёдел, после чего гордые потомки Золотой орды доподлинно выяснили, как чувствуется чужой сапог, а затем и аркан на своей шее. Познакомились они и с русской плёткой – впрочем, знакомство это было сильно ослаблено добрыми кольчугами и юшманами.

– Пшел, стервь!

То, чего не смог достичь вольный степной вождь, с лёгкостью получилось у пленённого – всадники в черненых бахтерцах сами уступали ему дорогу. Позволяя без малейших помех бежать за хвостом чужого коня, и скрипеть зубами при виде того, как урусы деловито добивают и обдирают умирающих нукеров – а тех, кому посчастливилось сдаться в плен, увязывают в длинные и неприятно знакомые вереницы ясыря. Уводили в сторону табун заводных лошадей, ловили меринов с опустевшими сёдлами, одуревших от запаха свежепролитой крови… Разгром вышел полным.

– Я ему стрелу прямо в глаз вогнал! Видели?!..

– Видели, верим. Угомонись уже, Богданка.

– Это не бой, это какая-то загонная охота получилась!..

– А ты никак Мамаева побоища восхотел?..

Оглядев молодых княжат и бояричей, ожидаемо встретивших его обидными смешками, вождь повернулся в сторону умудрённых опытом и сединами мужей, приготовившись торговаться с ними о выкупе за себя и выживших родичей. И каково же было его удивление, когда один из юнцов начал говорить поперёд взрослых, а те как-то выжидающе молчали: