Рустам Максимов - Смерть князьям и ханам

— Артур, ты будь наготове, и по возможности не стреляй на поражение.

— Угу, постараюсь, — произнёс я, вылезая через боковой люк вслед за спецназовцем.

— Эй, вы, там! Я — боярин князя Александра Остея, Сергей Стрельцов! — напрягая голосовые связки, прокричал майор. — Я сейчас выйду из-за повозки, и если кто-нибудь метнёт стрелу, то всем сделаю больно-больно!

Едва Стрельцов высунулся из-за кормы БТРа, рядом тотчас звякнула стрела, отрикошетив от бронированного борта машины. Спецназовец мгновенно отпрянул обратно, проявив потрясающую реакцию, и охарактеризовав стрелявшего сочетанием нехорошего эпитета с прилагательным.

— (Цензура), так вашу растак! Я предупреждал! — бросая светошумовую, прокричал майор. — «Заря»!

Услышав крик Сергея, я едва успел приоткрыть рот и заложить уши руками. Нафиг мне надо такое счастье — оглохнуть — пусть даже всего на несколько минут. Раздалась автоматная очередь, а сразу за ней грохот разрыва гранаты. В следующую минуту на берегу завопели во всю мочь, запричитали множество голосов, слёзно моля страшных демонов не убивать их семьи, не резать домочадцев. Как позднее выяснилось, наш командир метнул светошумовую не прямо в кучу крестьян, а немного в сторону, чтобы у мужиков окончательно не съехала крыша. И, всё равно, в течении нескольких минут никто из пейзан так и не смог толком вымолвить ни одной членораздельной фразы.

— Твою дивизию, — в сердцах сплюнул майор. — Я же чётко сказал — не стрелять! Какого хрена метнули стрелу?

— Прости, боярин, не знали мы, — растирая слезящиеся глаза, проорал один из сидящих на земле мужиков. — Не губи баб и детей, они ни в чём не виновны!

Рядом с этим, похоже, главным среди крестьян, с таким же понурым видом сидели на земле ещё тринадцать обезоруженных нами землепашцев.

После разрыва двух светошумовых, мы, четвёрка офицеров, стремительно бросились вперёд, с помощью прикладов и доброго слова обезоруживая перепуганных крестьян. Те, похоже, потеряли ориентацию во времени и пространстве, и практически не оказали сопротивления. Парочку запаниковавших, и принявшихся сослепу размахивать оружием, легонько стукнули прикладами, чтобы те ненароком не поранили окружающих.

Сейчас эти двое буйных лежали без сознания, тихонько посапывая в две дырки, словно спящие сном праведника. Приткнувшийся к причалу паром смахивал на филиал бабского ада, точнее, на ад для грешников, которые угодили в преисподнюю. Над рекой нёсся вой, чем-то напоминающий волчий, исполняемый множеством женских голосов.

— А зачем хотели паром украсть? — остановившись рядом со старшим, повысив голос, я начал задавать вопросы. Приходилось говорить громко, почти орать. — Ведь это мы отобрали его у татар.

— Эх, боярин, так на пароме куда проще переправить семью на тот берег, чем вплавь, — поворачиваясь на мой голос, громко ответил мужик. — Ежели вплавь, то малы детишки запросто потонуть могут. Не губите их, бояре!

— Вы видели, как мы расстреляли ордынцев? — задал я следующий вопрос. — Это ты и твои люди сидели на опушке леса?

— Да, боярин, мы как раз подошли к крайним берёзкам, когда ваши страшные повозки выскочили из леса, — голос крестьянина дрогнул. — И пошли метать гром на нехристей!

— Где ваша деревня, как она называется? — опять повышая голос, поинтересовался я. — Далеко ли отсюда?

— Да здесь рядышком, не боле версты будет, — отозвался землепашец. — Наше село Зарубиным прозвано.

— Это та деревушка, что стоит на дороге, примерно в километре отсюда? — уточнил я.

— Ась? Прости, боярин, недопонял я тебя, — удивлённо воззрился на меня крестьянин.

— Твоё село стоит на дороге в версте отсюда? — я заменил термин

«километр» понятной для местных мерой расстояния.

— Оно самое, боярин. Мы, как про татар услыхали, дома побросали, баб да детишек в охапку, и лесом к реке, — ответил мужик, поднимая на меня слезящиеся глаза. — Да тока обогнали нас нехристи, первыми поспели к берегу!

Всё становилось ясно. Эти с полсотни крестьянских душ и представителей их семейств уходили пешком через лес, в то время как конные татары скакали по дороге, и, соответственно, первыми оказались у реки. Где и захватили бесхозный паром. Ненадолго, правда. Крестьяне, же, сидя на опушке леса, прекрасно видели, как и приватизацию парома ордынцами, так и то, что произошло дальше со степными чубайсятами. Вероятно, появление пары бронетранспортёров напугало мужиков до усрачки, но мы перебили татар, подтащили паром к этому берегу, а затем оперативно покинули место действия. И вот тогда-то мужики решили рискнуть, да и воспользоваться чужим трофеем, чтобы спасти себя и свои семьи. Надо сказать, у них это почти удалось: опоздай мы на пару минут, паром бы уже отчалил от берега.

— «Колдун», «Колдун», мы закончили с раненым, и готовы двигаться дальше, — голосом Рината произнесла рация. — Ждём указаний.

— Блин горелый, надо парней и «литовцев» вытаскивать, а мы здесь фигнёй маемся, — скривился наш командир. — «Гюрза», «Гюрза», ждите меня с «триста первым». Как понял, «Гюрза»?

— Понял тебя, «Колдун», ждём, — ответил капитан Хабибуллин.

— Артур, ты останешься здесь, поможешь Володе, — бросил мне Стрельцов, а затем повернулся к капитану. — Шварц, пока меня не будет, перекинь этих пейзан на тот берег, пусть сваливают со своими бабами хоть к Москве, хоть к чёрту на кулички. Всё, я поехал.

— Сделаем, освободим паром, — сдержано кивнул Коваль. — Похоже, Артур Иванович уже нашёл общий язык с их старшим, так что, начнём прямо сейчас.

Когда раздался вызов по рации, сидевшие на земле крестьяне замерли, с выражением страха на лицах слушая недолгие переговоры майора с Ринатом. Старший из землепашцев даже перекрестился, изумлённо косясь на чёрный брусок в руке Стрельцова. Затем крестьяне вздрогнули ещё раз, когда «триста первый» БТР взревел мотором, и лихо развернулся всего в каком-то десятке метров от них.

— Я приказал Филину сидеть за пулемётами, на всякий случай, — провожая взглядом удаляющийся бронетранспортёр, произнёс капитан. — Артур Иванович, давай-ка, лучше ты с местными будь за главного, у тебя это как-то получше получается.

— Хорошо, Володя, подстрахуй, если что, — кивнул я, и повернулся к старшему среди крестьян. — Так, как тебя зовут?

— Илларионом кличут, боярин, — отозвался мужик, похоже, подозревая какой-то подвох. — За старосту, я, вроде, как.

— Слушай меня внимательно, Илларион, — начал я. — Сейчас ты и твои парни берут ноги в руки, быстро собирают своё и татарское оружие, и столь же быстро переправляются на тот берег. Вместе с бабами и детьми. Да, и прекратите этот вой, а то уши вянут!

— Ась? Ноги в руки? — моё выражение двадцать первого столетия, похоже, поставило крестьянина в тупик. — Прости, боярин, недопонял я, малость!