Андрей Валентинов - Овернский клирик

Второй штурм – если, конечно, для такого безобразия применимы военные термины – состоялся часа через три. За это время в долине вырос целый городок. Кое-где белели палатки, возле повозок кипела жизнь, бродячие торговцы громко предлагали свой товар, а прямо возле разрушенного мостика какие-то жонглеры устроили представление. Казалось, вблизи замка открылась большая ярмарка, посетители которой, поторговав, выпив и повеселившись, к вечеру разъедутся по домам. Однако люди пришли сюда воевать, и пыл еще не угас. Пока жонглеры ходили по проволоке, а цирюльники предлагали постричь-побрить, кто-то – сам ли де Лоз или его подручные – готовил атаку.

Она началась внезапно. Несколько десятков молодых парней без криков и шума пересекли ручей и начали подниматься по склону. За ними, не торопясь, последовали другие. Вначале казалось, что они решили повторить то, что не удалось раньше, но вскоре я понял – замысел стал иным. Те, что двигались первыми, ловко обошли каменную западню стороной. Подниматься было трудно, и кое-где смельчаки использовали заранее припасенные веревки. Вскоре авангард оказался выше каменного заслона. К нескольким веревкам прибавилась целая дюжина, и те, что следовали за смельчаками, принялись неторопливо взбираться вверх.

Замысел стал ясен. Монсеньор решил собрать наиболее смелых и решительных у самых ворот и затем бросить их на приступ. Правда, на отвесном склоне едва ли удастся разместить больше сотни, но для замка, который защищают четверо мужчин, калека и девушка, этого вполне хватит. Бревен – настоящих или колдовских – не боялись. Каменная западня позади, а со стен и башен много скинуть не удастся. Да и неровный склон позволял укрыться – и от камня, и от бревен.

Пока штурмующие подтягивались поближе к воротам, внизу тоже не теряли времени. Из-за ближайших деревьев показались крепкие парни, волокущие большой свежесрубленный дуб. Огромная тяжесть не позволяла идти быстро, но к ним уже спешила подмога. Громадный ствол нехотя переполз через ручей, пролез в проход между бревен частокола. Сверху кто-то уже спускал веревку, точнее, целый канат. Затем, другой, третий… Срубленное дерево задрожало, дернулось и медленно-медленно поползло вверх. Тем, кто тянул его, приходилось несладко, но по склону уже лезли новые добровольцы. Пару раз казалось, что руки, державшие канаты, не выдержат и громадина покатится вниз, но в последний момент ствол выравнивали и вновь начинали подтаскивать ближе к вершине.

Мы молча глядели на эти грозные приготовления. Пьер хмурился, очевидно, представляя всю тяжесть подобной работы, поистине достойной древних циклопов. Ансельм зло скалился, а я старался понять, на чьей он стороне. Похоже, ему просто нравилось происходящее, и я в который раз подумал, что заставило этого мальчика надеть ризу. Ему бы в оруженосцы к такому, как я!.. Вернее, к такому, каким был бы я, не надень сам ризу бенедиктинца.

Наконец ствол оказался наверху, и тут же его подхватили десятки рук. Предстояло подняться на сотню шагов, но это уже не было столь сложно. Я смотрел за этой муравьиной возней, гадая, отчего молчит замок. Даже пара лучников способна в такой момент изрядно испортить нервы штурмующим. Но, может, у д’Эконсбефов нет даже лука? На что они надеются?

Ствол был уже возле самых ворот, точнее, у подножия надвратной башни. И тут я впервые почувствовал, что замок может не устоять. Конечно, эти пахари и козопасы побегут от десятка рыцарей, но трудно удержать крепость, когда ее не защищают.

Выше, выше… Толпа уже преодолела последние неровности склона и вывалила на ровную площадку перед воротами. Ствол тяжело опустился на землю. Люди суетились, опасливо поглядывая вверх, но замок по-прежнему молчал. Наконец огромное дерево вновь приподнялось над землей. Его обрубленный конец смотрел прямо на окованные железом створки. Я знал – дюжину ударов ворота выдержат. Дюжину – но не больше.

Правда, за воротами – узкое пространство надвратной башни, но за бойницами нет лучников, способных перестрелять штурмующих. Даже если д’Эконсбефы озаботились населить башню призраками, козопасы рано или поздно разберутся. Значит, все? Конец?

Ствол дрогнул и пополз вперед – медленно, затем быстрее, быстрее… Я ждал удара – первого, от которого ворота вздрогнут. Еще мгновение…

Крик – тысячеголосый, отчаянный. Ансельм побледнел и схватил меня за руку.

– Слава Богу!

– А-а-а! – изрядно испуганный нормандец тоже прикоснулся к моему локтю. – Это… Ну… Это!!!

«Это» я так и не увидел. Зато увидели другие. Ствол дрогнул, покачнулся и внезапно рухнул на землю. Люди-муравьи разбегались, падая, катясь вниз по склону. Следом за ними двинулся и страшный таран. Вначале медленно, покачиваясь на ухабах, затем все быстрее, подпрыгивая, сметая невысокие кусты. Вот он догнал одного из бегущих, смял, прокатился по упавшему телу и помчался дальше. Упали еще двое, затем еще…

Долина ревела. Людское море ходило волнами, и тут я заметил, что от моря отделяются первые, пока еще маленькие, ручейки, устремившиеся в сторону леса. Бегут. Пока еще десятки, но это лишь начало.

– Брат Ансельм! – не выдержал я. – Что вы видите?

– Вы не поверите! – на лице итальянца снова была улыбка, больше похожая на гримасу. – Ну, фокусники!

– Огонь, – вздохнул Пьер. – У ворот стена огня быть. Огонь высокий есть. Огонь вниз спускаться… Сейчас огонь у ручья ходить…

Я попытался представить – прямо перед носом тех, кто волок таран, внезапно вспыхивает пламя. Наверное, д’Эконсбефы позаботились, чтобы «фокус» впечатлял. Треск, запах гари, жар… Да, тут не до рассуждений, тут любой побежит!

Ствол был уже у ручья. За ним тянулся страшный след – выломанные кусты, сорванные с места камни и люди, люди, люди… Наверное, треть тех, кто шел на приступ, осталась на склоне. Что сейчас видят уцелевшие? Горящий ручей? Пламя, подбирающееся к первым палаткам?

– Смотрите! – крикнул Ансельм, указывая куда-то вперед.

Вначале я не понял, заметив лишь несколько маленьких фигурок у разрушенного моста. Затем солнце отразилось на стальных доспехах. Латники де Лоза! А впереди…

– Кажется, он, – возбужденно проговорил итальянец. – Епископ!

– Он с крестом стоять, – прокомментировал Пьер. – Огонь к нему подходить.

Я кивнул. Значит, монсеньор Арно де Лоз не так прост. Он знал, что воюет с призраками. И теперь решил наконец-то вмешаться. Неглупо!

– Огонь рядом есть! – продолжал нормандец. – Монсеньор с крестом стоять! Он не гореть. Его воины тоже не гореть!

Это увидели не только мы. Долину вновь огласил крик, но на этот раз в голосе сотен людей слышались удивление и радость. Я вновь представил: бушующее пламя, запах гари, удушливый жар – и Его Преосвященство в золоченой ризе с поднятым к небу крестом. Аллилуйя!..