Андрей Валентинов - Овернский клирик

Епископ выслушал стражника и поднял вверх руку с крестом. Шум начал медленно стихать.

– Дети мои! – загремел над долиной мощный густой голос. – Добрые христиане города Памье и всей нашей благочестивой епархии! Волею Господа мы поразили проклятых демонов в их логове. Да воскреснет Господь и да расточатся врази его!

– Да воскреснет! Смерть… Смерть демонам! – ответило тысячеголосое эхо.

– Велика власть ада, но она – ничто перед силой Господней. Ничто не спасет слуг Врага! Сейчас вы увидите, как оружие, освященное во имя Господа нашего, поразит нелюдя!

Я взглянул на Филиппа – парень застыл, медленно поводя головой. Похоже, он даже не соображал, что происходит. И я вдруг поверил: д’Эконсбеф-младший – не убийца. Все, что он мог учудить, – это выйти к костру, возле которого отдыхают путники, и взмахом когтистой лапы отмахнуться от меча, словно от надоевшей осы.

Шестеро стражников склонили копья, и епископ, не торопясь, окропил острия святой водой. Вокруг стояла мертвая, страшная тишина. Люди ждали. Сейчас на их глазах произойдет невероятное – то, что расскажут внукам, а те передадут дальше, далеким потомкам. Казнь демона! Великая победа Христа над Врагом и слугами его.

Воины подняли копья. Те, что стояли, окружая Филиппа, поспешили отойти в сторону. Я хотел отвернуться, но все же заставил себя смотреть. Я должен увидеть. Даже если некому будет рассказать…

– Стойте! – голос прозвучал, словно ниоткуда. Казалось, говоривший находится рядом, но слова доносились сверху, будто заговорило небо.

– Стойте! Во имя Господа, не трогайте его!

– Вот он! Вот! Демон! – Сотни голосов, перебивая друг друга, загремели над долиной, сотни рук протянулись в сторону замка. Я оглянулся – между зубцами одной из башен темнели два силуэта.

– Демон! Демон! С ним баба! Эта… демоница!

Гадать не приходилось – Анжела и сеньор Доминик. Латники де Лоза поленились как следует осмотреть замок.

– Не трогайте его! – Голос вновь затопил долину. – Если вы его тронете, то погибнете! Погибнете все!

Крики стихли. Люди недоуменно оглядывались – голос, доносившийся с небес, заставлял задуматься.

– Мы – добрые христиане. Отпустите моего брата, иначе, клянусь кровью Христовой, немногие из вас вернутся домой!

– Дети мои! – Его Преосвященство наконец опомнился. – Велика сила Врага. Но не поддадимся ей. На колени, дети мои! Восславим Господа!

По толпе прошло движение, и вот вся долина уже стояла на коленях. Неровно, вразнобой, но грозно зазвучало: «Тебя, Господи, хвалим…»

Епископ стоял недвижно, держа руку с крестом над головой. Он не боялся. Он знал, что делает.

Как только стихли последние слова гимна, де Лоз кивнул латникам. Шесть копий одновременно вонзились в тело Филиппа. Раздался жалобный крик, как будто плакал ребенок.

– Поднимите его!

Латники налегли на копья, и тело д’Эконсбефа медленно поднялось над землей.

– Смерть демону! – прогремел голос епископа. – Да восславится Господь!

– Смерть! Смерть! – откликнулась долина. – В замок! Сожжем дьявольское логово! Смерть демонам!

Арно де Лоз махнул рукой, и тело Филиппа рухнуло на землю. И словно в ответ послышался грохот. Долина дрогнула, с шумом покатились по склону каменные глыбы…

– Не поддадимся! – де Лоз поднял руку с крестом повыше. – Помолимся, дети мои!

Наверное, в иное время половина ратников епископа уже бросилась бы наутек. Но в этот момент самый последний трус захотел стать героем. Люди вновь опускались на колени, поднимая сложенные руки к небу.

– Мы возьмем замок! – прогремел голос епископа. – Мы разрушим это дьявольское капище!

И тут в глаза ударил свет – невыносимо яркий, ярче солнца, ярче всего, что доводилось видеть. На миг замок исчез, окутавшись белым, жарким сиянием. Это продолжалось недолго, белый огонь начал тускнеть, превращаясь в малиновое пламя. Огненная стена выросла на склоне, ее языки потянулись ниже, свечками вспыхнули растущие возле подножия стен кусты…

Мне захотелось протереть глаза, но руки были связаны, и я мог лишь покрепче зажмуриться и вновь открыть веки. Огонь не исчез. Колышущаяся малиновая стена медленно сползала по склону, оставляя после себя черные проплешины гари.

– Не верьте дьявольскому обману! – прокричал епископ. – Молитесь, дети мои! Я с вами!

Его слова тут же повторили сотни уст. Кое-кто, не выдержав, вскочил и бросился бежать, но большинство осталось на месте. Люди верили. Молились – и верили.

Дьявольский обман? Выходит, на этот раз и я смог увидеть его! На миг я почувствовал что-то похожее на облегчение. Теперь я такой, как все, мне не нужен поводырь. Наверное, этот фантом – последнее, что может сотворить сеньор Доминик.

Огонь спускался все ниже, от горы уже веяло жаром, но никто не двигался с места. Люди не боялись демонских козней, на поверку оказавшихся обычными фокусами, достойными бродяг-жонглеров. К тому же Его Преосвященство сам показывал пример стойкости.

И тут я заметил, что монсеньор де Лоз неспокоен. Он несколько раз внимательно поглядел вперед, откуда приближалась огненная стена, затем оглянулся на застывших в ожидании людей и вдруг что-то прошептал на ухо командиру латников. Тот, кивнув, принялся быстро отводить своих людей в сторону. Рядом с епископом остались шестеро, включая вездесущего брата Жеанара. Латник вновь кивнул епископу и внезапно принялся чертить по земле острием копья. Круг? Я постарался привстать. Да, круг! Латник очертил круг, в котором оказались его товарищи и сам де Лоз. А епископ…

А Его Преосвященство внезапно спрятал крест и достал из складок ризы нечто совсем с ним не сходное – плоский жезл с массивным навершием, на котором я успел разглядеть золотое изображение черепахи. Резкий жест – де Лоз обвел жезлом себя и тех, кто стоял рядом. Толстые губы зашевелились – Его Преосвященство читал молитву.

Молитву? В лицо пахнуло жаром – огненная стена подползала к подножию холма. Догадка – невероятная, но одновременно такая простая, заставила похолодеть. Я видел пламя. Видел, потому что оно – настоящее.

Малиновая волна хлынула в долину. Ее край задел одного из крестьян, застывшего в молитвенном молчании, и тут же послышался вопль – громкий, нечеловеческий, Вспыхнули одежда, волосы, пламя опрокинуло несчастного, и он покатился по земле, чернея и распадаясь на большие темные клочья. Огонь добрался до второго, третьего…

Епископ молился. Молился – но не Тому, Чью помощь обещал своей обреченной пастве. Черный жезл с золотой черепахой застыл недвижно, а красные губы призывали Иного – того, в кого де Лоз действительно верил.

Жар близкого огня дышал запахом горелого мяса. Пламя было уже в десяти шагах, и я попытался встать. Значит, вот о чем вещали сны! Я не дождусь Белого Рыцаря, или он уже приходил – но я не зажег вовремя светильник…