Светлана Колесник - Русская фантастика – 2016 (сборник)

– А что вы думаете сам, детектив?

Орест поморщился:

– Я думаю, что господин Алхан был, очевидно, не ангел. Для того чтобы убить человека в поезде, практически на глазах трех десятков свидетелей… нужно иметь веские причины. И очевидно, это были не деньги. Ради денег убивают несколько более… Уединенно. И менее… Зрелищно.

Он поднял чашку и улыбнулся:

– Выпьем за Марьям?

Девушка посмотрела на него, и ее золотые губы печально изогнулись. Она зябко обхватила себя руками.

– Рассказать? Ну что же… Пожалуй, я расскажу вам… о Марьям.

Поезд набирал ход. За окном тянулась бесплодная пустыня.

– Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха. И Джаханнам уготован отказавшимся от него. Но сердце Марьям радовалось, когда шла она к горе Джебель-эш-Шейх. Ибо пусть ей придется питаться лишь головами дьяволов и пить лишь жидкое пламя, но Гасан будет жить. Ее Гасан.

«Бери мое согласие, – сказала она тогда. – Перед лицом Аллаха и ангелов его даю я тебе его, с радостью. Ибо видит Аллах, лучше быть в аду, но спасти любимого, нежели быть в раю, но погубить его. И пусть Абу Мурра, Отец Горечи [49], заберет мое сердце, лишь бы Гасан жил». И отреклась она от Корана и Сунны, и сняла с себя дозволенные одежды, и осталась в одной парандже. И увидело небо, что до сих пор Марьям стройна, как буква алиф [50], и прекрасна, словно рассвет.

Оставили они коней у подножия горы Хермон, поднялись на нее, и стали видны внизу земли амореев и город Нимрод. И прозвучал азан – призыв к молитве, но не стала молиться Марьям. Не суждено ей выпить Тасним – воды, что падает в Раю с высоты. Уготованы ей ужасы Джаханнама. Отчего же сияет лицо ее?

Легкой газелью поднимается она по склону горы, зовет за собой разбойников. Сияет, как утренняя звезда. Идут они за ней. Видят – пещеру, подобную глотке Дандана [51], морского зверя. Темна она. Свисают сталактиты с верха пещеры. Словно щерится. Стоит тридцать глиняных чаш на плоском камне перед пещерой. Нет, тридцать одна. Смотрит на них, смеется Марьям.

«Вот ключ от сокровищ, достойнейшие. Вот ключ от Врат Ада. Выпейте чаши, и будут они слаще для вас, чем набиз – финиковое вино, и ароматнее, чем цибет и недд [52]. Свежее бузы [53]и шербета. И даже барш-гашиш не сравнится со сладостью ее.

Один лишь глоток – и вы станете жить вечно. Старость отступит, и будете вы молоды и веселы до самого Страшного суда. И будет вас ждать не райский сад, но геенна огненная – ан-нар, ал-джаханнам. Один лишь глоток – и калам [54]Всевышнего вычеркнет вас из Книги Жизни. И муки ваши будут длиться вечно.

Но не пробуйте войти в пещеру, не испробовав Вина Горечи. Мариды разорвут вас».

И в ужасе воззрились разбойники на Марьям. Тени сгустились вокруг нее, словно призраки мертвых, и песок кружился, сплетаясь в таинственные фигуры. «Еще не поздно уйти, Али, – смеется она. – Духи стерегут это место». Но только ощерился в ответ батинит. «Слаще шербета и гашиша, говоришь? – оскалился он. – Да будет так! Душе моей давно уже гореть в Джаханнаме!» И одним глотком выпил напиток. Демон бессмертия вошел в сердце его.

«Люди не смогут более причинить тебе греха, – прошептала Марьям. – И смерть ушла от тебя, ибо нет больше Аллаха в сердце твоем». Вздохнул он и разбил чашу о камни скалы. «А вы, трусы? – взревел он. – Остаетесь здесь или идете за мной?» И так страшен он был, что не посмели разбойники перечить ему. Выпили вслед за ним.

Последней же пила Марьям. И отвратил Аллах сердце от нее.

Вошли они в пещеру; и даже самый наивнейший из феллахов не дал бы за их жизнь даже медного фельса [55], если бы не было с ними дочери Шехины. И вот пришли они к изваянию ужасному, подобному рыбе и человеку, с хвостами и кольцами, как у змеи. До того омерзительно было это чудовище, что попятились разбойники, не испугавшиеся пламени ан-нара. И вспомнила Марьям книгу Зогар и прислушалась к голосам духов. И духи, увидев в ней кровь Лилит и кровь Неемы, поведали ей.

Некогда был здесь город Гасур. И Сауштатар, царь царей, возвел святилище здесь, дабы угодить жене своей, Суламифь, что родом была из Палестины. Возвел он храм для демона Намтара. Но пала Ниневия, и пески занесли Гасур. Из века в век сидит Намтар в пещере, и лишь изредка путники наведываются к нему. Он древнее Аллаха, древнее Исы [56]и веры в Ахура Мазду. И проклятия правоверных, и вера правоверных – ничто для него!

Так поведали ей мариды. А еще поведали они ей, что нашел Пещеру в своих странствиях Сулейман. И привез он джиннов из Мисра и Нубии, из Аднана [57]и Шама, и усмирил их колдовской печатью, и оставил лежать у подножия Намтару [58]на век, на два, на веки веков. И запечатан кувшин на сундуке с сокровищами прекрасной Сабы [59], и нельзя достать сокровищ, не разбив сосуд.

Двадцать демонов таится в нем. Но не убоялась Марьям. Видит Аллах, не было страха в сердце ее. Отворила она сундук из железного дерева. Разбила сосуд. И вошли джинны в сердце ее. И если бы не была Марьям дочерью Шехины, то демоны разорвали бы ее. Но запечатала она их печатью Сулеймана. Усмирила внутри себя. Ослепленные жадностью, погружали разбойники руки в драгоценности царя Израиля. Рассыпали по полу гранаты и лунные камни. А Марьям уже не было в пещере. Седлала она своего коня, летела к Гасану.

Приехала Марьям в Халеб, бросилась в зиндан – посмотреть, как там ее ненаглядный. Некогда его щеки сияли румянцем, а веки издевались над острорежущим. Давно не таков ее Гасан. Долгое сидение в зиндане истощило, измучило его. Несчастен он, болен, ноги отказываются держать его. Отчего же так любит его Марьям? Отчего так торопится к нему? Марьям, чьей красоты не тронуло время и сиянье которой заимствуют луна и солнце…

Спускается она в зиндан, обнимает своего Гасана. Плачет она, ласкает его. Гладит его щеки, поцелуями покрывает. Но неподвижен ее Гасан. Холоден с ней. Почему не отзывается ее Гасан? Отчего не отвечает на поцелуи? Может, он простудился, может, он заболел? Шепчет молитвы Марьям. Забыла она, что Аллах разгневался на нее, уготовил ей великие мучения. Ведь он – Снисходительный, Прощающий, Милосердный. Он простит ее. Но что это? Луч луны падает в зиндан. На шее у Гасана – след, словно узкий след от змеи. Темный, с опухшими краями. Падает на землю Марьям. Ноги не держат ее, земля качается, словно трясут ее Яджудж и Маджужд [60]. Семь слоев Ада в душе ее.

Удавил Гасана коварный Али. Удавил, прежде чем ехать к горе Хеврон.

Ветер гонит черные тучи. То скрывает звезды, то открывает их.

Выходит из зиндана красотка Марьям. Сверкают ее глаза.

Садится она на коня, едет к Джебель-эш-Шейх. Но нет там разбойников, исчезли они. Нет их и в Халебе. Нет и в Манбидже. Словно поглотили их пески пустыни. В тот день нашли эмира Халеба с перерезанным горлом. Словно когтем его разорвало.