Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего

– Ох, простите, – засмущался парень, – Волков Александр Иванович, капрал Семеновского полка.

– Тимохин Семен, сын Иванов, рядовой Семеновского полка, – представился второй.

– Алексеев Михаил, сын Трофимов, рядовой Семеновского полка.

Парни были как на подбор – рослые, белобрысые, румяные – типичнейшие русаки.

– Русин Игорь Владимирович, – представился сержант.

– Мы знаем, – ляпнул Михаил и смутился: – Извините.

– Бывает, – пожал плечами Игорь.

– Может, без чинов? – предложил капрал-семеновец. Попаданец согласился, и потекла неторопливая беседа «ни о чем». Нет, это не было тратой времени или чем-то подобным – этикет…

Положено вот проговорить определенный минимум «о погоде» – так говори. Обсудили новости военные и новости Петербурга, затем перешли на тему военных подвигов, пытаясь выпытать у улана какие-то подробности.

– Извините, господа, о себе говорю, только когда начальству докладываю, по-другому не приучен, – чуточку резковато отозвался парень. Взгляды гвардейцев стали еще более уважительными – такое здесь встречалось нечасто.

– Извините, сударь, – начал было капрал.

– Игорь. И не извиняйтесь, я прекрасно понимаю, что мы пока не знакомы толком и какие-то шероховатости – это норма.

– Хорошо. Понимаете, информация о войне очень уж противоречивая, вот и хочется выяснить что-то поподробней. А то сослуживцы нам столько баек понарассказывали… Поняли только, что главный местный герой – Григорий Орлов из Измайловского.

Добродушно хмыкнув, улан весело произнес:

– Ну, для измайловцев, возможно.

– А так? – жадно спросил Семен.

– А так… Понимаете, есть разные формы героизма. Есть – полезные для дела. Вот казачки недавно подорвали у пруссаков пороховой склад. Имущество повредили да народу побили… Страсть! И что? Ну, отметили приказом – и все. Дескать, неблагородно воевали, как тати в ночи… А Григорий? Героически отличился при Цорндорфе – воевал лихо да с ранами потом в строю стоял. Герой?

– Конечно! – вырвалось у капрала.

– Согласен, – кивнул Игорь. – Вот только какой прок от его героизма? Пролом в стене захватывал или шеренги пехотные у врага прорывал? Нет, просто сабелькой помахать захотелось [42] ГГ пристрастен – Григорий Орлов в том сражении не просто «сабелькой помахать» захотел, а сделал это вовремя. Другое дело, что вставать с ранами обратно в строй – это уже «героизм ради героизма». . Да и с ранениями… Ну много ли навоюет человек, которого саблей резанули или штыком? Его ж если не перевязать побыстрее, то он кровью за несколько минут истечет… Так что сильно подозреваю – его товарищам от такого геройства было одно расстройство, не самим воевать, а за Орловым присматривать. А так да, герой!

Разговаривали достаточно долго и откровенно, свою точку зрения он не скрывал и скрывать не собирался. Отношения между армией и гвардией всегда были натянутыми, вот и… Ну в самом деле – через кампанию прошла уже большая часть армии, кроме вовсе уж далеких гарнизонов где-нибудь в Сибири да престарелых ветеранов.

А гвардия? Выборочно, мать их, рота от каждого полка. Да и рота только по названию… Зато обоз! [43] Обоз гвардейцы за собой таскали выдающийся. И нужно еще учесть, что большая часть гвардейцев не собиралась нести повседневные тяготы войны, то есть мелкие стычки, караулы, работы по благоустройству лагеря и прочее. Они готовы были воевать, но только во время больших битв, где можно отличиться под взглядами начальства.

Исключения? А как же, были. Некоторые гвардейцы были в своеобразных «командировках» в каких-то армейских полках, и нужно сказать, что воевали они вполне грамотно – в большинстве. Но откровенно говоря, были их немного… А зачем? В Петербурге как-то уютней, да и возможностей сделать карьеру при дворе как-то больше.

– В общем, господа, решать вам, и только вам, – подытожил Игорь. – Просто… Если вы пройдете даже не всю, а только часть кампании «от и до», как и вся армия, то поверьте, уважения вы добьетесь. Да и в дальнейшем… Не скажу, что это скажется на карьере, тут уж вилами на воде писано. Но вот если вы будете понимать возможности солдат, то и задачи будете ставить намного более грамотные. Да и сами солдаты будут знать, что вы приказываете выполнять только то, что некогда выполняли сами.

Пришел приказ перебазироваться в Силезию, и, как шепнули знакомцы из ставки, ожидаются не очередные маневры с «покусыванием» друг друга, а «нормальная» битва. Звучит дико, но Игорь обрадовался такому известию. Не из-за кровожадности, просто русская армия имела больше мирных потерь, чем военных.

Снабжением частично занимались союзники, и нужно сказать, занимались отвратительно. Ну как обычно, австрийцы в своем репертуаре…

– Простите, господа, – расшаркивается перед русскими союзниками австрийский представитель, ответственный за поставку продовольствия, – наша вина, в ближайшее время мука будет доставлена.

– А сейчас моим солдатам что есть? – спрашивает один из пехотных полковников, покрываясь красными пятнами.

– О, скоро привезут! Скоро!

Австриец еще раз раскланивается и как-то очень ловко исчезает, не давая вставить слово.

– Вот же заразы немецкие! «Скоро!» Из-за них солдаты то и дело гнилье жрать вынуждены и животами маяться. Сколько из-за них полегло в землю – едва не больше, чем от прусских пуль и штыков!

– Сергей, успокойся, – сжимает плечо полковника один из товарищей, – делу этим не поможешь.

Так что крупная схватка, после которой в любом случае будет длительный отдых (пусть даже не сразу) и относительно нормальное снабжение, гораздо лучше, чем постоянные маневры и рейды.

Проблема была еще и в том, что уланы оказались слишком хорошим и универсальным видом кавалерии, и потому полк был востребован, даже чрезмерно. Как-то так вышло, что он выполнял как драгунские, так и казачьи виды «работы», плюс свои собственные – и уланы работали буквально на износ. Пока потери были приемлемыми, да и пополнение неплохим, но было ясно, что долго так продолжаться не сможет.

Остановились около Кунерсдорфа, и снова уланам нашлась работа. Пока пехота возводила укрепления, тяжелая кавалерия и большая часть драгун отдыхала. Легкая же кавалерия, уланы и несколько драгунских полков конной службы [44] Драгуны делились на драгун конной службы, то есть кавалерию, которая могла действовать и как пехота. Были также драгуны пешей службы, то есть «ездящая пехота». Впрочем, ветераны у «пешей службы» нередко могли рубиться и в конном строю на приличном уровне, и наоборот. начали заниматься разведкой и тревожить тылы пруссаков.

Выглядело это следующим образом: легкая кавалерия вела разведку, а наткнувшись на что-то серьезное, звала «старших товарищей». Так и ездили эскадрон драгун или улан в центре и разъезды легкой кавалерии по сторонам.