Хиллари Клинтон - Тяжелые времена

Мы наблюдали по видеоканалу, как спецназ по ходу операции принимал решения, прорываясь через двор жилого комплекса и устремляясь внутрь дома в поисках бен Ладена. В отличие от новостных сводок и того, что можно увидеть в кино, у нас не было возможности наблюдать, что происходило внутри самого здания. Мы могли лишь ждать свежей информации от действовавшей там группы спецназа. Я посмотрела на президента. Он сохранял спокойствие. В тот день я, как никогда, гордилась тем, что работала вместе с ним.

Спустя четверть часа, которая показалась целой вечностью, Макрейвен сообщил нам, что группа спецназа обнаружила бен Ладена и что тот был ликвидирован в ходе боя. Усама бен Ладен был мертв.

Прибыл один из резервных вертолетов, чтобы оказать помощь в переброске «морских котиков» в безопасное место, а также для транспортировки тела бен Ладена и предметов, представлявших ценность для разведки. Но сначала было необходимо взорвать поврежденный вертолет, оставляемый на поле боя, чтобы нельзя было восстановить и изучить используемые в нем передовые технологии. В то время как одни спецназовцы подготавливали подрыв техники, другие собрали всех женщин и детей, которые находились в жилом комплексе (в том числе членов семей бен Ладена), и отвели их в безопасное место за стеной, чтобы защитить от взрыва. На фоне всех опасностей этого дня и его напряжения этот гуманный жест наших военных ясно свидетельствовал о ценностях Америки.

После того как президент узнал, что «морские котики» вернулись в Афганистан, а тело бен Ладена было опознано, для него настало время выступить с обращением к нации. Мы с Байденом, Панеттой, Донильоном, Майком Малленом [47] Майк Маллен — с октября 2007 года по сентябрь 2011 года — председатель Объединенного комитета начальников штабов США. и Джимом Клэппером, директором Национальной разведки, прошли вместе с ним в Восточный зал, где я уже бывала бесчисленное количество раз для различного рода заявлений, участия в музыкальных спектаклях и торжественных обедах. Теперь же я оказалась среди немногочисленных свидетелей того, как президент делал историческое заявление. С учетом безжалостного напряжения этого дня, не говоря уже о предшествовавших ему нелегких неделях и месяцах, я не проявляла никаких эмоций. Сообщение президента об успехе проведенной операции наполнило меня чувством гордости и признательности. Когда мы возвращались через колоннаду, которая граничит с розарием Белого дома, мы неожиданно услышали у ближайших ворот людской гул. Затем я увидела огромную толпу молодых людей, в том числе студентов из близлежащих университетов, которые собрались у Белого дома на стихийное торжество. Они размахивали американскими флагами, скандируя: «США! США!» Большинство из них были еще детьми, когда «Аль-каида» 11 сентября 2001 года организовала террористические акты против Соединенных Штатов. Они выросли под воздействием войны с террором, и это наложило неизгладимый отпечаток на их сознание. Теперь же они искренне выражали те чувства, которые испытывала вся наша страна после стольких лет ожидания правосудия.

Я стояла оглушенная радостными возгласами и аплодисментами. Я вспоминала о семьях, которые знала еще по работе в Нью-Йорке, которые до сих пор скорбели о своих близких, погибших в тот страшный день. Наступит ли для них сегодня хоть какое-то утешение? Позволит ли это выжившим, Лоренсу Мэннингу, Дебби Марденфелд и другим, покалеченным в тот день, смотреть в будущее с новым чувством оптимизма и уверенности? Я вспоминала также о сотрудниках ЦРУ, которые не отказались от поиска преступника, даже когда их усилия заходили в тупик, о «морских котиках» и вертолетчиках, которые проявили себя даже лучше, чем это обещал адмирал Макрейвен. И каждый из них вернулся домой.

Было бы неверно сказать, что я с нетерпением ожидала нелегких объяснений с пакистанской стороной. Как и ожидалось, когда появились соответствующие новости, в стране разразился скандал. Вооруженные силы чувствовали себя униженными, общественность страны была возмущена тем, что было охарактеризовано как нарушение суверенитета Пакистана. Однако, когда я связалась с президентом Зардари, он был настроен скорее философски, чем враждебно.

— Все думают, что я слаб, — сказал он, — но я не слаб. Я знаю свою страну, и я сделал все, что было возможно. Я не могу отрицать тот факт, что самый разыскиваемый человек в мире находился в моей стране. Это безусловное свидетельство несостоятельности всех нас, раз мы этого не знали.

Он подчеркнул, что Пакистан на протяжении шести десятилетий был другом Соединенных Штатов, и дал очень личную оценку борьбе с терроризмом.

— Я веду борьбу за свою жизнь и за будущую жизнь моих детей, — сказал он. — Я веду борьбу с теми, кто убил мать моих детей.

Я выразила Зардари сочувствие и сказала ему, что ряд высокопоставленных правительственных чиновников США уже вылетели в Пакистан, чтобы лично встретиться с ним. Я тоже была намерена в свое время приехать в страну. Но я проявила и твердость в беседе с ним:

— Господин президент, я убеждена, что вполне могут быть дальнейшие действия, которые отвечают интересам обеих наших стран. Они обе проиграют, если прекратят свое тесное сотрудничество. Наряду с этим мне бы хотелось быть откровенной и сказать в качестве близкого друга и человека, который относится к вам с большим уважением, что от вас и от вашей страны требуется сделать выбор. Мы хотим более тесного сотрудничества.

Мне следовало в ближайшие месяцы уделить много сил поддержанию наших хрупких отношений. Это же предстояло и нашему послу в Исламабаде, Кэмерону Мюнтеру, а также его людям. Мы достаточно часто находились на грани серьезного осложнения двусторонних отношений, однако с учетом общих интересов принципиального характера, о которых я проинформировала своих коллег в ходе дискуссий в Белом доме, наши страны продолжали сотрудничать. Даже после ликвидации бен Ладена терроризм оставался угрозой, которую не могла игнорировать ни одна из стран. Пакистан по-прежнему сталкивался с антиправительственной вооруженной деятельностью движения «Талибан», а также с обостряющимися социальными и экономическими проблемами.

В ноябре 2011 года, через шесть месяцев после операции в Абботтабаде, в результате трагического инцидента на границе с Афганистаном от огня американских войск погибло двадцать четыре пакистанских военнослужащих [48] Речь идет об ошибочном нанесении вертолетами США (по некоторым данным — НАТО) удара по двум блокпостам пакистанских войск в племенной области Мохманд на северо-западе Пакистана. . Соединенные Штаты без промедления выразили соболезнования в этой связи, но Пакистан отреагировал крайне эмоционально. Пакистанское правительство перекрыло маршруты доставки тылового обеспечения для воинского контингента НАТО в Афганистане, а парламент страны начал обсуждение возможности пересмотра отношений с Соединенными Штатами. Пакистанская сторона настаивала на прямых извинениях, однако Белый дом не желал приносить их. Военные грузовые контейнеры простояли без движения несколько месяцев, что создало для наших войск существенные материально-технические проблемы. Кроме того, нам это обошлось в 100 миллионов долларов дополнительных финансовых затрат ежемесячно, а пакистанская сторона оказалась лишена столь необходимого для нее дохода.