Александр Воцензук - Сержантиха

– Да, кто бы сомневался,- хмыкнула старший лейтенант госбезопасности,- а, вы драгоценные мои, почему здесь? – обратилась она к замершим по стойке смирно курсантам,- через три минуты кончается перерыв, а вы не в учебном классе. Время пошло.

Курсантов, как корова языком слизнула. Да, армейская дисциплина здесь на высоте. – Ну, а, вы курсант Воронцова, так и будете стоять передо мной. А, вас, это не касается? И занятия вы решили проигнорировать?

– Никак нет. Касается. Виноват. В смысле виноватая я, товарищ старший лейтенант госбезопасности. – Вытянулся я. Ох, и принципиальная девка. Такой в рот не то что палец…

По рассказам Лельки я понял, что это и есть та самая куратор группы по прозвищу Принцесса, Она же Наталья Леонидовна Куракина, специалист по внедрению. Владеет всеми видами оружия в совершенстве. Хотя по внешнему виду и не скажешь. Движения плавные, красивые, текучие, словно у танцовщицы императорского театра. Даже не верится, что эта изящная статная молодая женщина с милым лицом за доли секунды может преобразиться в стремительную хищницу – пантеру. А фигурка – то, фигурка – то у нее! Эх, вот бы с ней поближе познакомиться! Класс! Богиня!

– Воронцова, прекратите изображать из себя по примеру солдат царской армии «вид придурковатый и глупый». Не верю. Совсем. Через полчаса жду на занятиях. В казарму шагом марш.

– Есть. – Картинно чеканя шаг, я направился по указанному маршруту. Принцесса и Лелька одновременно фыркнули.

– Клоун. Шут гороховый…

Далее Лелька устроила разбор полетов, правда, без использования местных идиоматических выражений. И без этого запас эпитетов у нее оказался весьма огромным. По моему, ни разу не повторилась. Своего рода гражданский вариант большого Петровского загиба, но без инбридинга и сложных внутри родовых связей, как его там – инцеста. Весьма подробно она осветила тему многообразных психических отклонений, которые могли возникнуть после падения с печки, и иных врожденных и приобретенных мозговых патологий. Возразить мне было нечего. Только пообещал ей, постоянно прислушиваться к ее рекомендациям, как бы тяжело это для меня не было. Врастал я новую среду тяжело. Ошибки и оплошности делал на каждом шагу. Моя сожительница по телу нередко в отчаянии махала, виртуально, разумеется, руками. Спасало меня лишь то, что гоняли нас до умопомрачения. Знания вбивали основательно и до автоматизма. Лекции, практические занятия, тяжелые тренировки шли одна за одной. Сравнивая с уровнем подготовки в моем времени, мне показалось, что здесь было еще круче. Свободной минуты не оставалось.

А план по совершенствованию оружия, разработанного совместно с Лелькой надо реализовывать. Мне с трудом удалось выкроить время для беседы с Бабахычем, то есть капитаном Нефедьевым, инструктором по минно – взрывной подготовке. Если кто – то думает, что подрывное дело простое, тот ошибается. Это только непосвященному человеку кажется, что нет ничего проще. Прицепил взрывчатку, установил детонаторы, запустил механизм инициации. На самом деле подрывное дело это сплав достижений химического производства, науки, военного дела, и, своего рода искусства. Пусть специфического, даже в чем – то извращенного, но искусства. А, глядя на Бабахыча, на ум приходит мысль, что у него в родовой линии было не менее пяти поколений ярко выраженных пироманов. Проще говоря, он был фанатиком подрывником по призванию. Талант. Самородок. В учебном классе у него чего только не было. Каких только хитроумных приспособлений и взрывателей. Мало того, он сам постоянно что – то изобретал и усовершенствовал. Конечно, с высоты моего времени многое устарело, но все равно впечатляло. На мой взгляд, Бабахыч мог дать фору и современным специалистам.

– А, Воронцова, рад видеть,- заулыбался Бабахыч,- я, тут новую схему закладки отрабатываю, хочешь взглянуть?

– Еще бы! – оживилась Лелька,- это очень интересно.

– С удовольствием, – отреагировал я, – товарищ капитан, а помните, вы про магнитные мины рассказывали. У меня кое – какие мысли появились.

– Я мигом, – оживился Бабахыч и снял со стеллажа деревянный ящик, – я уже полдюжины опытных образцов изготовил. С часовым механизмом. Гляди.

– Класс! – восхитилась Лелька, – а как липнут – не оторвешь!

– Вещь, – подтвердил я, и взял в руки невзрачную железную коробочку, покрашенную зеленой краской. – Примагничиваются намертво. Мне кажется, здесь надо добавить универсальное гнездо для химического взрывателя, и обычного или электродетонатора. Тогда возможности применения расширятся. Допустим, часовой механизм вышел из строя. И еще, вот здесь надо поставить взрыватель на неизвлекаемость. Предположим, фашис… То, есть саперы условного противника обнаружили мину. А начнут извлекать, и как…

– бабахнет, – обрадовался инструктор,- молодец Воронцова. Я вот до этого еще не успел додуматься, хотя подсознательно понимал, что нужна защита от любопытных.

– Ну, у меня есть еще кое какие соображения. Ведь мина работает в фугасном варианте. А если в донной части при помощи тонкого медного листа сделать такую выемку, то может получиться кумулятивный эффект. Думаю, до двадцати пяти миллиметров брони направленный взрыв сможет взломать без проблем. Прицепить к днищу танков и бронемашин в районе моторного отсека и бензобака, и все – кердык. Бабахнет. Как пить дать бабахнет.

– Я счас.

Капитан метнулся к столу, извлек несколько справочников, логарифмическую линейку и принялся что – то лихорадочно высчитывать. Через пять минут протянул мне расчеты.

– Если немного увеличить количество и мощность ВВ, то направленная струя пробьет до сорока пяти миллиметров бронелиста. А это значит, магнитную мину можно установить под гусеничной полкой, как раз напротив боеукладки. Детонация снарядов обеспечена. Такие универсальные мины нужно, как можно быстрее запустить в производство. Стоят копейки, а результат сногсшибательный. Молодец Воронцова. Моя школа. Горжусь. Была бы моя воля, оставил бы тебя в спецшколе инструктором по подрывному делу. Талант. Несомненный талант.

– Ну, уж, прямо и талант…- засмущалась Лелька.

– Не ради чинов и орденов стараемся, а для обеспечения безопасности страны, повышения обороноспособности и нанесения агрессору невосполнимого материального ущерба,- развернул эмоциональный посыл я.

– Вот это разродился! – восхитилась Лелька, – Как наш замполит на политбеседе. Какой демагог, то есть, я хотела сказать, талант ораторский пропадает.

– Зависть – плохое чувство и атавизм разлагающейся буржуазной системы, – отреагировал я на ее выпад.

– Приспособленец. Ладно, об этом договорим позже и без свидетелей. Переходим ко второй части. Смотри, не перепутай, Кутузов!