Александр Воцензук - Сержантиха

Проще говоря, изначально создается условия для фальшивого образа. И совсем неважно, что нам рисуют специалисты по рекламе, товар или кандидата в депутаты. Принцип один и тот же. А вот интуицию обмануть невозможно. Только надо научиться этот тонкий голосок чувствовать. В отличие от меня Лелька этим владела в совершенстве. А я, к сожалению, похвастаться этим пока не мог. Не исключено, что в спецшколу изначально отбирали самых способных. Тем более, в то время было из кого выбирать. Неожиданно для себя я отметил одну особенность. Мы, курсанты, естественно, были разные. Но, было и общее, что объединяло нас. Это психическая и моральная устойчивость. Среди нас не было человеческих типов с крайними формами проявления своих эмоций. В нашем девчачьем взводе было двадцать восемь курсанток. Естественно, были группы подружек. Причем, я насчитал четыре основных группировки.

Остальные девчонки дрейфовали в зависимости от настроения от одной к другой. Но явного антагонизма между ними не наблюдалось. Конфликтных ситуаций не было. Это я списал на поразительную пластичность психики. А еще утверждают, что именно в женских коллективах есть такое явление, как «террариум единомышленников». Да вот фиг вам! Этого как раз я не наблюдал. Видимо человеческие типы склонные к психическим аномалиям жестко отсекались еще на предварительных этапах. А вот в артистической и околотворческой среде, особенно в наше время, наоборот, почему – то больше всего попадается личностей с неадекватным восприятием окружающей среды. На занятиях я познакомился с весьма необычными методиками. Все занятия были многослойными, комплексными. Например, когда отрабатывали фотографическую память, то мы должны были не только пересказать текст, но и записать его дословно. Фотографии обязательно нарисовать цветными карандашами в нескольких проекциях.

Рядом дать описание предполагаемого психического портрета объекта. Причем рисовать и писать мы должны не только рабочей правой, но и левой рукой. По химии приходилось изучать не только формулы и составы, но решать сопутствующие задачи по физике и математике или производить разбор предложений по русскому языку. Нередко сложнейшие задачи решались просто по памяти. Лелька рассказывала, что первый год было очень тяжело привыкать к такому плотному круглосуточному методу обучения. Мозги кипели. Учили обращать внимание на каждую незначительную деталь, мелочь. Например, инструктора и преподаватели постоянно меняли расположение макетов, наглядных пособий, допускали незначительные ошибки. А потом через неделю просили вспомнить, какой непорядок был у них в форме, каким одеколоном или ваксой для чистки сапог они пользовались.

Первое время, когда поднимали взвод по тревоге, девчата хватали свою одежду, сапоги, и приходили в ужас. Пока они спали, всю форму у них меняли местами, а рукава гимнастерок и штанины завязывали узлами так, что сразу и не развяжешь. Перемешивали содержимое тумбочек. Через некоторое время курсанты сами с одного взгляда определяли, что не в порядке. На марш бросках каждый бежал по индивидуальному маршруту. И здесь всячески старались усложнить жизнь. Перед самым носом натягивали веревку, не успеешь заметить – лети кубарем. Особенно любили ставить ловушки – петли. Проморгал – виси вниз головой. Не заметил учебную мину штрафные очки. Самые садистские упражнения уход от преследования с собаками. И при этом надо уложиться в жесткие нормативы. В первое время приходилось в качестве наказания по два – три раза проходить маршруты. Двух одинаковых уловок не было. В конце концов, уже сам организм устав от ошибок начинал подсказывать курсанту правильный маршрут. Интуиция брала верх над логикой, и все просто чувствовали опасность.

В учебном процессе никаких скидок на женское начало не делали. Гоняли наравне с парнями. Мне показалось, даже сильнее. Нагрузки были просто запредельными. На мой взгляд, это делали специально. Хоть на марш – бросках, в рукопашном бое, физподготовке. Наоборот. Инструктора только требовали. Быстрее, резче, сильнее. Уже руки – ноги не поднимались, тело отказывало повиноваться, а наставники нагружали еще больше. Садизм какой – то. Это на первый взгляд рафинированного интеллигента. Но только в такие моменты, когда человек собрав волю в кулак, продолжает выполнять задание, и происходит приращение необходимых качеств и умений, не только в физическом плане, но моральном и психологическом. Самое главное, что в таких закритических нагрузках и выплывает на поверхность со дна то, что в народе называют неадекватностью. К счастью, не смотря на все усилия инструкторов, девочки из нашего взвода не сломались. Нам же с Лелькой было легче. Мы были вдвоем.

Постепенно я научился слышать Лельку и соответствовать ее прежнему привычному для окружающих образу. По крайней мере, мне так казалось. Признаться, все равно находились поводы для Лельки, чтобы с меня снимать стружку. А главное, было бы за что? Вот посудите сами. Наш дружный девчачий взвод юных курсанток, как и положено, направился в баню. А что мне оставалось делать? Тем более Лелька любила париться. А лично для меня сбылась мечта идиота, оказаться в бане в женский день. Разумеется, находясь в нежном девичьем теле, я, так или иначе, принял на себя не только физиологический аспект, но психологический.

Но ведь сознание – то у меня все равно оставалось кондово мужским. Грубым и варварским. И никуда от этого не деться. Не скрою, вот такой я фундаментальный ортодокс. Понятно, что явных реакций половозрелого самца у меня по утрам не наблюдалось, но сны эротические мучили почти каждую ночь. Ведь вокруг сладко посапывали красавицы, спортсменки, комсомолки, осназовки. Все пространство в женской половине казармы было просто перенасыщено энергиями здоровья и грезами о вечной и долгой любви. И так я полагаю, мои эротические галлюцинации самым мистическим образом накладывались на Лелькины любовные фантазии.

Хотя она с возмущением открещивалась ото всех моих обвинений на данную тему. Мне показалось, довольно неубедительно. Мол, никакого животного подхода к этому вопросу и в мыслях не было. Я же сам убеждался по своему телу, что у девчонок хоть и не так заметно, как у нас, но все же специфические проявления в некоторых частях тела были. Здесь я не мог не вспомнить замечательную банную сцену из прекрасного фильма «А зори здесь тихие». А теперь мне пришлось это не только увидеть. Но и почувствовать. Понятно, что и в казарме я кое – что видел. Даже девчонкам помогал лифчики застегивать. Приходилось принимать участие в разговорах на сугубо интимную тему. За что потом меня Лелька обсмеивала с ног до головы, да еще с выворачиванием мехом внутрь.