Владимир Поселягин - Осназовец

От машин я прятался, замечая их издалека по шуму моторов, так что шел нормально. Оставив по правому боку Фадеевку, я наконец добрался до передовой. Судя по перестуку «максима», изредка влетающим осветительным ракетам и работе немецких «МГ», передовая была рядом. Стрельба не была ночным боем, просто ленивая перестрелка на подозрительное шевеление и предупреждение, что противник не спит. Да и чтобы расчеты и часовые не уснули.

Шел я очень осторожно, однажды засек тыловой секрет наших подразделений и пропустил мимо противотанковое орудие, замаскированное в кустарнике, потом по-пластунски добрался до окопов, не ячеек, а полнопрофильных окопов, и замер на окрик часового. Тот услышал, как зашуршала земля, осыпаясь в траншею, когда я ее одним прыжком преодолел и замер у бруствера уже на ничейной земле. Сидор я снял и нес в руке. Так что он лежал рядом, и когда взлетела очередная осветительная ракета, я только вжался в землю.

— Гузеев, что у тебя там? — услышал я хриплый бас.

— Землю слышал, товарищ сержант. Кому-то из наших на каску посыпалась.

В это время ракета погасла, и я тихо пополз дальше, и когда часовой и разводящий замолчали, так же замер.

— Тихо вроде? — прозвучал голос сержанта. Я уже отполз метров на двадцать от окопов и все еще слышал его хорошо. — Может, показалось?

— Ничего мне не показалось, хорошо я слышал, как земля осыпалась, — возмутился боец громким шепотом. — Снаряды не рвутся, земля не дрожит, с чего это ей сыпаться? Точно потревожил кто-то.

— Сейчас очередная ракета взлетит, и осмотрим ничейную землю.

Это была обманка, рассчитанная на то, что я вскочу и рвану бежать. Я уже определил, что ракеты взлетают с периодичностью пять-десять минут, а прошла всего минута с прошлого пуска, поэтому продолжал лежать, когда голоса стихли, дыша через раз. Сейчас оба бойцов вслушивались в дыхание ночи.

Время утекало, и если сейчас взлетит очередная ракета, то меня несомненно увидят, поэтому нужно было двигаться. Передовая не была изрыта воронками, да и трупного запаха не чувствовалось. Похоже, наши тут сами встали, когда закончился наступательный порыв. В общем, спрятаться негде. Если только в складках местности, но поле тут было ровное, в траве только, так в ней просеки проложены. Пулеметным огнем.

— Тихо, — буркнул сержант.

В это время застрекотал «МГ». Посмотрев вперед, я профессионально определил, что до немцев метров шестьсот. Большое у них тут расстояние. Могут и мины быть.

— Ладно, показалось тебе, но бдительности не теряй, — велел сержант и, по-видимому, ушел, так как часовой пару раз ругнулся себе под нос.

Развязав горловину сидора, я достал финку и, завязав обратно, зацепив лямки локтем, пополз вперед, пробуя землю перед собой лезвием ножа. Пока мин не попадалось.

Все-таки воронки были. Прежде чем взлетела очередная ракета, я скатился в такую. Судя по тому, что я в ней едва помещался, она была от легкой немецкой гаубицы. Глубина едва полметра.

Так медленно и не спеша я преодолевал ничейную землю. До рассвета оставалось всего пару часов, когда я достиг первого края немецких позиций. Тут было тихо, только чуть в стороне, метрах в тридцати, слышался негромкий разговор. Два немца, изредка прерываясь на дежурную стрельбу, обсуждали новую связистку и то, как она полуголая, тряся сиськами, выбегала из палатки их гауптмана, когда прибыл командир полка.

Покачав головой — у всех народов одни и те же разговоры, про баб и спорт, я броском достиг окопов и переметнулся через них, мягко упав на руки. Пистолет у меня был за поясом. Тут, как назло, удача изменила мне, тучи ушли, появилась луна, серебристым светом заливая все вокруг.

Вжимаясь в землю, я замер и быстро огляделся. Буквально в шести метрах от меня в тыл уходил окоп, поэтому я осторожно двинулся к нему и, перевалившись через край, мягко упал на ноги, после чего достал пистолет и, сторожась, направился дальше.

Окоп, изгибаясь, уходил в тыл немецких позиций всего метров на двести и выходил в овраг. Там по склону даже вырублены ступеньки были, чтобы на дно можно было спускаться.

Приметив в овраге ящики, осмотрелся. Часового не было. Это оказались боеприпасы для минометов. Достав из кармана свою единственную гранату, «лимонку», я выдернул кольцо и, придерживая чеку, сунул гранату под один из ящиков. Теперь если его поднять, то чека освободится, граната рванет и… ни хрена не будет. Это только в фильмах гранаты взрываются, и все рядом подрывается со стопроцентным результатом. Поэтому я потратил немного времени, и в те мины, на ящик которых я положил гранату, придавив сверху другим ящиком, вкрутил взрыватели. Вот теперь шанс подорвать батальонный склад боеприпасов был высок.

Оставив склад в покое, я по дну оврага стал уходить в тыл. Вот-вот рассветет, да и так было достаточно хорошо видно, поэтому шел я настороже. В тылу должна быть охрана, как без нее?

Оставив позади стоянку машин, там же были и кухни, две я точно рассмотрел, как и часового, что бродил рядом, продолжил по дну уходить все дальше и дальше.

За позициями немцев, примерно в километре, находился лес. Судя по карте, довольно приличный, овраг до него доходил, но мельчал и был уже по пояс, поэтому пришлось ползти по-пластунски. Когда появился краешек солнца, я был на опушке, и как только кусты скрыли меня, подхватил сидор и метнулся вглубь леса.

Овраг все-таки был заминирован, я обнаружил двадцатиметровую полосу минирования. Снял две противопехотные мины, что отняло у меня минут десять времени. Они сейчас лежали у меня в сидоре как замена гранате.

Углубляясь в лес, я обнаружил тропинку. Хорошо так натоптанную тропинку. Вот бесшумно двигаясь метрах в десяти от нее, я и углублялся дальше в тыл. Тут у немцев войска стоят, может, и не одна полоса обороны, как у наших, стоит поостеречься.

Тропинкой, как я понял, пользовались помощники повара, уже трижды видел, как они пробегали мимо с ведрами. Присев на пару минут, я достал карту и определил, что впереди должно быть озеро.

Так дальше и двигался, поэтому каково же было мое удивление, когда я прошел кустарник и вышел к кустам камыша, за ними был обрыв, и метрах в двух внизу плескалась речка. Дна видно не было, хотя вода была чистой, да и ширина была всего метров пять. Достав еще раз карту, я убедился, что этот ручей, или все же речушка, у меня не отмечен.

— Топографы долбаные, — пробормотал я и, посмотрев на солнце, что поднялось достаточно высоко — был десятый час, — и начал раздеваться. Искупаться хотелось просто до мурашек.

Меня не беспокоило то, что где-то рядом шумели моторами грузовики и совсем близко изредка подавала голос батарея гаубиц — кусты густые, попробуй заметь.