Майкл Муркок - Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца

Пьят остановился у палатки, около которой сидела несчастная на вид обезьянка, рядом стоял ее хозяин — старый итальянец, на голове у него был цилиндр. Итальянец широко улыбнулся и предложил Пьяту купить мороженое. Пьят остановился, протянул руку и нежно погладил обезьянку. Он отрицательно покачал головой и двинулся дальше, отказываясь от мороженого.

— Мороженое! — закричал итальянец, как будто Пьят забыл купить его. — Мороженое!

Одетый во фрак и с цилиндром на голове, Пьят с величественным видом пошел дальше.

— Мороженое? — спросил итальянец Лобковича, который шел на два шага позади Пьята. Лобкович отрицательно покачал головой. Не оборачиваясь, Пьят спросил:

— Есть какие-нибудь новости о Корнелиусе?

— Вы имеете в виду Джеремиа?

— Да.

— Никаких. Такое впечатление, что он исчез окончательно.

— Ну, может это и к лучшему. А вы как считаете?

— Его умение проникать в суть вещей очень полезна.

— Но он также обладает способностью расстраивать все дела. А нам накануне большой встречи это совсем не нужно.

— Согласен.

Они шли под низко висящими ветками ив, под которыми прогуливались молоденькие сильно накрашенные проститутки, мимо каруселей, качелей, американских горок. В парке было много людей.

— Этим крестьянам очень весело, — Пьят хотел произнести это с иронией, но ему это не удалось. — Боже! Эти люди обречены, но они все еще веселятся.

— Вы учились в Итоне? Я тоже, — сказал Лобкович и улыбнулся развязной девице, смотревшей на него. — Вам не нравятся аттракционы?

— Я практически никогда их не видел. Только однажды в Финляндии. Там еще были цыгане. Да. Около Рувениеми, насколько я помню. Весной. Сам я не катался. И еще я запомнил, как цыганка разбила весенний лед и полоскала в реке белье. Там были очень похожие аттракционы, хотя, пожалуй, было меньше металла и дерева. Все было также ярко раскрашено. — Полковник Пьят улыбнулся.

— Когда вы в последний раз были в Финляндии? — Лобкович нагнулся и прошел под веревкой, при помощи которой была натянута одна из палаток. Он глубоко вдохнул в себя воздух с запахами машинного масла, гари и навоза.

Полковник Пьят повел плечами и сделал неопределенный жест рукой.

— Это было в те времена, когда Финляндия еще существовала. — Он улыбнулся на этот раз более открытой улыбкой, чем в предыдущий раз. — Я любил бывать в Финляндии. Финны очень простые люди.

К ним подошла пожилая женщина, продававшая лаванду. На ней была красная шаль, которая не гармонировала по цвету с ее цветами. Она заговорила жалобным голосом, протягивая им букетики.

— Купите, сэр. Пожалуйста, сэр. — Она кивала при этом головой, как бы вынуждая их кивнуть ей в ответ. — Они принесут вам удачу, сэр. А какой сладкий запах, сэр. Пожалуйста, купите, сэр.

Пьят первым засунул руку в карман и вытащил полкроны. Он отдал ей монету и получил букет. Букетик был завернут в бумагу серебряного цвета. Лобкович дал ей два шиллинга и получил такой же букетик. Женщина спрятала деньги куда-то между складками огромной грязной юбки.

— Благодарю вас, джентльмены.

Они тотчас забыли о существовании букетиков, которые держали в руке, и пошли дальше.

— Но вашим людям пришлось аннексировать Финляндию, — сказал Лобкович.

— Да. — Пьят поднял руку к лицу и тут заметил, что у него в руке зажат букет. Он засунул его в петлицу. — Это было сделано, чтобы получить еще один выход к морю.

— Вы действовали, конечно, по принципу практической целесообразности. — Лобкович нахмурился.

— А разве не все действуют именно по этому принципу? Ладно вам, Принц Лобкович. Ну, что, будем заниматься школьными нравоучениями? Или обсудим то, чем нам придется заняться в ближайшем будущем?

— Там, возможно, тоже не обойтись без школьных нравоучений? — Лобкович вытащил букетик из петлицы и выбросил его. Он упал в грязь рядом с лужей.

Полковник Пьят сказал благожелательно:

— Простите меня. Я знаю. Я знаю… — Он уступил.

Толпа уличных мальчишек с криками пробежали мимо них. Один из мальчишек, пробегая мимо, бросил на Лобковича быстрый проницательный взгляд. Лобкович нахмурился и ощупал свои карманы, чтобы удостовериться, что его не обокрали. Но все было на месте, даже «Юморист».

Они поднялись к выступающему далеко в озеро пирсу, пробираясь к нему по деревянному настилу, который был переброшен через грязь. На пирсе стояли несколько пар. Они остановились.

— Стороны меняются, — сказал Принц Лобкович. Они стояли рядом и смотрели на уток и фламинго. На противоположном берегу прогуливались нарядно одетые красотки под руку со своими ухажерами, разодетыми в пух и прах, котелки у них были лихо заломлены набекрень. Шарманка наигрывала сентиментальные мелодии. Медведь танцевал. Мимо проплывали лодки.

На фоне вечернего неба на западе они видели крышу Букингэмского дворца, а на востоке — крышу здания Казначейского гарнизона, ощетинившуюся стволами орудий.

— Становится все холоднее, — сказал полковник Пьят, застегивая пуговицу на своем элегантном пальто. Принц Лобкович заметил шелковый носовой платок в левом рукаве у полковника. По небу плыли серые облака, слегка окрашенные в красный цвет.

— Все уходят. — Пьят остановился и поднял камешек. Он бросил его в воду. По воде разошлись небольшие круги. К поверхности поднялись рыбы и через несколько секунд снова погрузились в воду. — У нас осталось совсем немного старых друзей. Пустые песни.

— Мне нравится путешествовать, но еще больше — возвращаться, — сказала миссис Корнелиус, затачивая нож для мяса и глядя с любовью на кусок жареной свинины.

Стол был накрыт красной плюшевой скатертью. По краям скатерти была пришита широкая бахрома синего цвета. Поверх этой скатерти лежала другая, белая, льняная, по краям которой были пришиты английские кружева. На льняной скатерти стояли огромные фарфоровые блюда, на которых были нарисованы розы, на блюдах лежали овощи. На столе также лежали огромные ножи с костяными потрескавшимися от времени ручками, массивные вилки, ложки, салфетки, вложенные в пожелтевшие кольца из слоновой кости, серебряная солонка, серебряная горчичница, серебряная перечница. За столом сидели дети миссис Корнелиус и еще несколько гостей. Они пришли на «особый» завтрак, который миссис Корнелиус обычно устраивала по воскресеньям. Сэмми, который в подобных ситуациях обычно исполнял роль хозяина дома, сидел рядом с ней в костюме из саржи, который был ему узок, как обычно, изнемогая от жары, но на этот раз он изнемогал от жары совсем не по той причине, по которой ему было жарко обычно: обычно ему было жарко от работы, а сегодня от страха. Худой мальчик с голодным видом сидел рядом с Сэмми, у него текли слюнки в ожидании того момента, когда наступит его очередь получить порцию мяса. Губы его матери вытянулись трубочкой, она все еще продолжала точить нож. Волосы, завитые щипцами, были уложены в прическу в стиле мадам Помпадур, на ней было цельнокройное платье фиолетового цвета, на котором были нашиты кружева, имитирующие валансьен. Подложные плечи еще больше расширяли и без того поражающую своими размерами фигуру.