К Соловьев - Господа Магильеры

- Подумать только, это же наш штейнмейстер! Удивительно тихо он сюда пробрался, верно? Господин штейнмейстер, отчего вы не считаете нужным отрапортовать старшим по званию?

Лейтенант всегда называл его исключительно «господин штейнмейстер», а никак не «рядовой Хупер».

Менно сглотнул комок в горле, большой и твердый, как валун.

- Прошу прощения, господин лейтенант! Виноват, господин лейтенант! Рядовой Хупер прибыл по вашему приказу, господин лейтенант!

Шоллингер хмыкнул в ладонь, скрывая улыбку. Неуклюжесть Менно всегда смешила его. Менно знал, что выглядит нелепо, смешно, даже глупо, но поделать с этим ничего не мог. Форма сидела на нем, как на куле с мукой: рукава слишком коротки, штаны чуть не трещат по швам. Да еще и ужасно перепачкана после подъема по шурфам. Знал Менно и то, что лицо его, даже перемазанное землей, не похоже на лица прочих сапёров, хоть он и провел тут больше двух месяцев. Слишком простодушное, с толстыми щеками и глазами навыкате.

Командир второго отделения, в которое входил Менно, унтер-офицер Шранк, был единственным, кто не улыбнулся. Менно рождал в нем лишь глухое раздражение, но не улыбку. Он был бы не прочь держать Менно в дальнем углу, засунуть в самую глухую и темную щель шахты, убрав подальше от лейтенантских глаз, но знал, что это невозможно.

- Извольте доложить, господин штейнместер, - произнес лейтенант.

Менно стал торопливо листать журнал. На пол блиндажа посыпались струйки земляной пыли. Карабин, только того и ждавший, соскользнул с плеча, сердито грохнул прикладом по настилу. Менно вздрогнул, попытался подтянуть его за узкий ремень и мгновенно уронил журнал.

Лейтенант молча наблюдал за тем, как рядовой Хупер, теряясь и паникуя, пытается подобрать и то и другое. Молчание было тягостное, давящее, страшное. Наконец Менно удалось справиться с карабином и вновь раскрыть журнал. Он торопливо зашуршал страницами.

- Так точно, господин лейтенант!.. Сегодня англичан слышно не было. Один раз были звуки бурения на двадцати семи, но пропали спустя четыре минуты. Наверно, просто отвлекающие фальш-штреки. Или у них вышел из строя бур… Один раз я почувствовал множественные шаги на третьем горизонте, метров примерно триста от поста. Не могу сказать точно, но это могли быть англичане. Человек, я бы сказал, восемь-девять…

Брови лейтенанта поднялись миллиметром выше.

- Это, по-вашему, доклад? Унтер Шранк, отчего ваши подопечные докладывают вышестоящему так, словно повстречали его в пивном баре?

Шранк лишь головой дернул. Досадливо, точно Менно был неисправным электрическим буром, присланным с фабрики. Который решительно невозможно отремонтировать, но, вместе с тем, нельзя и отослать фирме-производителю.

- Он не обучаем, господин лейтенант. Зря только бились. Солдат из Хупера как заступ из кочерги.

- Очень странно, даже удивительно, - лейтенант Цильберг и впрямь довольно талантливо изобразил удивление, - Этого можно было бы ждать от обычной деревенщины, которой только вчера выдали форму. Но штейнмейстер!.. Элита армии, опора кайзера! И вдруг такие низменные представления о воинской дисциплине и форме. Удивительно.

Менно потупился. Он боялся встречаться с лейтенантом или унтер-офицерами взглядом. Он чувствовал себя неловко, как чувствует, наверно, камень, оказавшийся среди чужих ему минеральных пород, не на своем месте. Он готов был провалиться сквозь землю, прямиком в расположенную под ногами шахту.

- Он… кхм… хороший слухач, - вставил унтер Шоллингер осторожно, - Чует удар лопатой за сто метров. Наши лучшие слухачи разве что на семидесяти. И он уже не раз предупреждал об английских контрминах. Если бы не наш господин штейнмейстер, половину моего отделения уже можно было бы хоронить.

- Кроме чутких ушей, господин унтер, неплохо бы иметь еще и то, к чему они крепятся. Голову! В этом отношении наш господин штейнмейстер являет собой настоящий природный парадокс. Он неряшлив, глуп, медлителен, неинициативен и ленив. Он худший солдат из всех, что я видел за войну. Зато, извольте видеть, голубая кровь! Штейнмейстер!..

На Менно навалилась усталость. Навалилась так, как наваливается обрушившийся от близкого фугасного взрыва вперемешку с остатками крепи каменный свод. Обмякшее его слабое тело задрожало. Оно не спало последние двадцать часов, оно ныло, оно хотело вздохнуть свежего воздуха вместо здешнего, липкого и сырого. Оно хотело скорчиться и забыться.

- Значит так, господин штейнмейстер, - лейтенант Цильберг развернулся к нему на каблуках, - Уши у вас имеются, осталось приложить их к полезному делу. Ступайте на пост прослушки и заступайте на смену. На три смены, восемнадцать часов. У вас будет время подумать о том, как себя вести. А если это не поможет… Что ж, я думаю, у нас во взводе найдется толковый учитель из фельдфебелей, который вдоволь погоняет вас по шурфу с мешком земли на плечах!

- Разрешите приступить, господин лейтенант.

- Разрешаю. Приступайте.

* * *

Отношения с лейтенантом Цильбергом не задались с самого первого дня. Менно помнил этот день во всех мелочах, хоть и предпочел бы забыть, как забыл множество похожих друг на друга дней здесь, в подземелье.

Он помнил, как тяжело пыхтящий грузовик вывалил его и еще несколько новобранцев из лендвера на землю, и как сердитый офицер, накричав на них, загнал в тесный и скверно пахнущий блиндаж с перекрытием из отсыревших бревен. Менно вертел головой на короткой шее, пытаясь сообразить, где очутился. Ему было страшно и неуютно.

Он не знал войны, знал лишь тряску и бензиновый чад, тесную форму и дрянную, без масла, кашу. Он даже не успел свыкнуться с тем, что он и война отныне составляют единое целое. Что та штука, которую называют войной, вырвалась из-за решетки газетных строк и схватила его своей огромной разверзнутой пастью. Что он теперь не дядюшка Менно, как называла его соседская ребятня, а рядовой Хупер.

Шеренга новобранцев оказалась неровна и коротка. И Менно, к собственному смущению, являл собой наиболее непривлекательную ее часть. Он попытался выпрямиться по стойке «смирно», как в учебной части, но неуклюжее тело вновь подвело его. Даже расправленные плечи и выпрямленная спина не спасали, он все равно выглядел бесформенным бурдюком на фоне узких стройных бутылок.

Взглянуть на новобранцев прибыл офицер с лейтенантскими погонами. Он ловко поднялся по сбитой из деревянных балок лестнице, вынырнул, как чертик из табакерки. Лицо его показалось Менно красивым, волевым, но и жестким. От взгляда его черных прищуренных глаз шеренга новобранцев качнулась, точно мелкая волна, налетевшая на гранитный мол.

Менно поежился, когда взгляд офицерских глаз прошел по нему. От этого взгляда его обдало резким и колючим подземным сквознячком.