Василий Панфилов - Улан. Трилогия

Теоретически можно было бы влезть и в заварушку в Европе… Но зачем? Пруссия, пусть даже сильно ослабленная, могла потрепать Австрию просто за счёт более грамотных полководцев и лучшей выучки войск. Ну и разумеется – не обойдётся без Англии с Францией, они практически гарантированно влезут в войну. Влезут, скорее всего, на стороне Пруссии – всё-таки должника нужно защищать, да и Австрия очень уж усилилась в регионе… Того и гляди, станет по-настоящему независимой и перестанет прислушиваться к их ценным советам!

Слишком уж сильно они не смогут вмешаться – идёт очередной передел колоний, но как-то обязательно помогут своему прусскому "протеже". В противном случае Фридриха просто размажут – Австрия могла выставить почти сто шестьдесят тысяч человек, а Пруссия, потерявшая кое-какие земли и сильно "просевшая" в экономике, не больше восьмидесяти.

Война началась с решительной победы Фридриха, который доказал, что почтенный возраст не мешает ему быть отменным полководцем. А вот Альберт Саксен-Тешинский дарованиями похвастаться не мог… В результате, тридцатитысячный корпус Альберта после серии боёв и "финального" поражения поредел почти на две трети. Ветераны же Фридриха имели впятеро меньшие потери.

Герцога отстранили от командования и за дело взялся более грамотный военачальник – фельдмаршал Лаудон. Дела у австрийцев пошли на лад и тут сработали наконец "закладки" Юргена – началось восстание в Венгрии.

Восставшие выдвигали весьма умеренные требования – больше прав венгерским аристократам. Да собственно говоря, даже восстанием это было сложно назвать: аристократы саботировали австрийские приказы и развлекались созданием парламентов, конституций и всевозможных законопроектов.

Реакцию Иосифа на случившееся Рюгену передали детально…

— Значит, будет осторожно их давить – так, чтобы не вызвать взрыва… Жаль, жаль, лучше б он там устроил резню – дескать "сговор с врагом" и так далее. Ладно, это нам тоже на руку – без венгерской кавалерии австриякам будет сложновато, да и какую-то часть верных войск придётся держать там.

Гонец из особо доверенных "волков" внимательно слушал, сидя на стуле – Грифич не слишком увлекался внешними признаками власти и этикет при его Дворе…, а точнее – Дворах, был очень простым.

— Ладно, — прервал он собственные рассуждения, — что ещё можешь сказать?

— Мария-Терезия и раньше была против войны, а сейчас и вовсе "Я же говорила!". Призывает решить дело миром. Даже послала к Фридриху своего министра Тугута…

— Не телись, продолжай.

— Ссора сына с матерью вышла знатная и императрица пошла на попятную. Но всё едино – недовольна.

Значимых боевых действий до конца года больше не было, войска противников засели в лагерях достаточно далеко друг от друга и принялись за ленивые, редкие вылазки.

В конце февраля 1780 года умерла Мария-Терезия. Умерла по естественным вроде бы причинам, насколько агенты смогли вызнать.

Не воспользоваться ситуацией было слишком глупо и агентура Рюгена начала массовый вброс слухов на территории австрийцев. Начались разговоры, что в смерти императрицы виноват Иосиф: здесь слухи расходились от "материнского огорчения" до "он лично дал ей яд". В Венгрии была популярна именно последняя версия… В Австрии, Чехии и Богемии – что это венгерская партия отравила правительницу…

Словом, раздрай вносился преднамеренный и крайне разнообразный. Грязно? Ну так былой союзник сам решил "кинуть" Рюгена, а что не успел… Иосиф же вообще был настроен к Померанскому достаточно негативно – даже тогда, когда между Астрией и Померанией не пробегала чёрная кошка. Ну а теперь Грифич был твёрдо уверен – закончив с Фридрихом, Иосиф примется за него. А значит, нужно играть на опережение.

К счастью, австрийцы с пруссаками не спешили сражаться. У Австрии начались проблемы с восставшими – по большей части надуманные и раздутые разведкой Померании. Но тем не менее, не учитывать возможность волнений Иосиф не мог. Пруссия тоже не спешила – разница в количестве войск и экономиках была очень уж велика, да и Фридрих пусть и остался великим полководцем, но возраст…

Началось противостояние, которое позже назовут "картофельной войной". Армии враждующих государств стояли достаточно далеко друг от друга, не предпринимая решительных действий. Да и снабжение велось по остаточному принципу… Было оно столь скудным, что большая часть войск, включая офицеров, питалось одним картофелем, считавшимся в то время "свинской" едой.

Великие государства в свару пока не лезли – передел колоний продолжался. Попаданец скверно знал историю, но был твёрдо уверен, что в РИ "Государством номер один" к концу восемнадцатого стала Англия, потеснив блистательную Францию. Испания же и прочие Голландии быстро теряли позиции.

Здесь же… То ли его действия повлияли на что-то, то ли нет, но Англия с Францией были примерно на одинаковом уровне, да и Испания не слишком от них отставала. На вторых ролях были Голландия и Португалия. И совсем уж неожиданно – Венеция в роли колониальной державы. Пусть скорее формально, но какие-то символические клочки земли в обеих Америках у них были, были и в Африке, Азии… Словом, передел мира был не в пример интересней и сложней, чем в реальности попаданца.

Например, в английских колониях, расположенных в Северной Америке, только-только начало разгораться движение за независимость, хотя уж что-что, а эту дату он помнил – спасибо Голливуду. Да и разгораться она начала с изрядной помощью Франции* и даже Голландии – последние так и не простили отнятого Нью-Йорка** и потерянных позиций в Северной Америке.

В общем, всем было "весело" и Померанский надеялся, что "веселье" будет продолжаться и дальше, давая ему возможность создать сильное славянское государство. Надежды эти были не умозрительны и время от времени он "подкидывал дровишек", организовывая то подмётные письма, то убийства политических деятелей…

Предпринимались попытки втянуть в эту войну Грифича – благо, что числился тот союзником Австрии. Но – именно числился. Договор был из серии "благих намерений", когда много красивых слов ни к чему не обязывали.

— Барон, — обратился Рюген к австрийскому посланнику, — буду честен, я всё-таки полководец, а не политик…

В эмоциях барона Штолля явственно "прозвучал" скепсис – "маска" Померанского уже давала трещины. Тем не менее, он изобразил заинтересованность и вежливо поклонился.

— Мой царственный брат*** не слишком ко мне расположен.

— Это не так, — живо прервал его речь барон, — простите, ваше величество, что перебил вас.

Пожав плечами, Владимир продолжил:

— Не слишком, не спорьте – даже когда я приезжал к его матушке Марии-Терезии и Иосиф был неподалёку, он часто был так занят, что не находил и минутки, чтобы повидаться со мной.