Василь Кожелянко - Дефиле в Москве

— Нет, господа, Украина будет называться Империя Трех Морей — Черного, Балтийского и Каспийского!

— Генерал-полковнику Остапу Назаруку будет присвоено звание генерал-гетьмана по случаю его 70-летия!

— Украина разгромит НАТО — негро-арабо-туранская орду!

— Этническим россиянам в РОА (русской освободітєльной армии) будет разрешено делать военную карьеру вплоть до поста «замкомвзвод» включительно!

— В гуманитарных вузах Империи будет изучаться еще один мертвый язык — русский язык!

— Украина установит дипломатические отношения с Сибирской Джамахирией!

— В Москве будет открыт памятник большому другу русского народа гетману Войска Запорожского Петру Конашевичу-Сагайдачному!

— Украинские спортсмены станут чемпионами мира по копаного мяча!

…Не удивительно, что после таких разговоров Дмитрию, когда он уснул, снились исключительно футурологические сны: то какие-то каганы — императоры в пятнистых униформах с красно-черно-белыми нашивками на рукавах. То реактивные самолеты с тризубами на фюзеляжах. То фантастически красивые машины, несущиеся куда-то широченными дорогами, — все как-то мелькало, как в цветном кинематографе (что тоже фантастика!), пока один кадр не остановился, и Дмитрий увидел себя четко и явственно, как наяву.

Хорунжий Украинского войска Дмитрий Левицкий в новой униформе шел по главной улице Украины — Крещатику. Было лето 1997 года. А именно 24 августа. Дмитрий с радостным восторгом заметил, что город облачен в сине-желтые цвета — флаги, драпировка витрин, щиты с лозунгами. Он присмотрелся к одному и прочитал такое, что заставило его вздрогнуть: «Да здравствует 6-я годовщина независимости Украины!». Что за чудо, «шестая годовщина», ведь от 1941 года, если теперь 1997, мало бы миновать пятьдесят шесть лет!?

Это, видимо, ошибка, успокоил себя Дмитрий. Вокруг было очень много людей, они как-то странно одеты, все без шляп, девушки в брюках, рубашках надписи латинским шрифтом, Дмитрий прочитать прочитал, но не понял. Что-то очень много упоминалось про Америку и какой-то «бузінес», у нескольких молодых человек Дмитрий увидел на синих брюках сзади нашиты американские флажки, что за чудеса — это они хотят сказать, что нам Америка…, но почему, мы с ней, кажется, не воевали, хотя за эти 55 лет, может, и того… Как человек военный, он с удовольствием отметил, что киевские ребята имеют здоровый спортивный вид, и, что существенно, большинство с короткими военными стрижками. Правда, попадались и бородатые, длинноволосые, похожие на священников, но в партикулярній одежды. Очевидно, Патриархат разрешил отцам не носить рясу постоянно, поразмыслил себе хорунжий.

На него обращали внимание, но достаточно сдержанно, так — скользили взглядом и проходили мимо. Но один дядя с уныло звислими усами, в вышиванке, перебил Дмитрия:

— Прошу прощения, скажите, что это за форма такая на вас — казацкая или «тризубівська»?

Дмитрий его точно не понял, присмотрелся к дяде: костюм по моде — двубортный, ботинки тоже — с дырочками, значок на отвороте — сине-желтый флажок и надпись: «Верховная Рада Украины».

— Это на мне мундир старшины Украинского войска, — вежливо ответил Дмитрий.

— Старшины, — удивился дядя. — А выглядите вы как офицер.

— Я и есть офицер, — улыбнулся Левицкий.

— Да? — дядя уставился в две серебряные ромбы на Дмитрових погонах. — А какое у вас звание?

— Хорунжий, — уже немного раздраженно ответил Дмитрий.

— Это что, новая форма? — растерянно спросил дядя.

— Новая, новая.

— Гм. Неужели провели военную реформу? Гм. — Дядя почесал затылок. — Говорил Мороз, на пленарные заседания ходить надо. Следующей сессии ни одного не пропущу. — Дядя радостно потряс Дмитрову руку и пошел к фантастическому автомобиля с мерседесовской звездой на капоте. Дмитрий заметил, что немецких машин в Киеве весьма много, но попадались и американские, и французские. Очень порадовался он, когда, прочитав латиницей марки «Тойота», «Мицубиси», «Мазда», понял, что это японские машины, — неужели они научились делать машины?

Вдруг Дмитрий увидел врага! Прямо на него шел российский білогвардієць в золотых погонах с красным просветом и четырьмя золотыми пятиконечными звездочками, к тому же офицер в блестящих сапогах и кепке-фуражке. Дмитрий уставился в білогвардійця, рука поползла к кобуре, где лежал наладований безотказный парабеллум. Беляк подошел к Дмитрию и спросил удивленно:

— В чем дело, товарищ? Што вы на меня так смотрите? Вы што, капитана милиции не відєлі?

«Кацап», — подумал Дмитрий и начал расстегивать кобуру.

— Или вы іностранєц? — продолжал офицер. — Да нет, вот тризуб на фурє. А-а! Ето ваш бандеровскій маскарад. Вы со Львова?

— Нет, я из Черновцов! — прошипел Дмитрий и поднес люфу парабеллума до офицерского носа. Но вдруг Дмитрий заметил, что в «білогвардійця» на фуражке кокарда с трезубцем. Такие же трезубцы сверкали на погонах русской царской армии и на золотых пуговицах. «Странность», — подумал Дмитрий и опустил руку с пистолетом.

— Ну и шуточкі у вас в Чєрновцах, — криво улыбнулся офицер и немного неуверенно пошел, ускоряя шаг.

Дмитрий захотел курить, сигарет в карманах не было. Он вошел в первую попавшуюся лавку, которых на Крещатике была одна в одну. Сразу растерялся от буйства достатка. Так много и таких красочных товаров Дмитрий в своей жизни еще не видел ни в Берлине, ни в Вене, ни в Риме. Даже в Париже такого добра не было. Немного побродив, он нашел прилавок с сигаретами. Все какие-то незнакомые марки, но взгляд споткнулся о знакомую желтую картинку с верблюдом. Курил когда-то такие, американские.

— Сколько сигареты глазу с верблюдом? — спросил молоденькую крамарочку.

— Две грівни, — фальшиво улыбнулась девушка. Дмитрий вытащил синий п'ятигривневий бумажка с изображением Богдана Хмельницкого, дал крамарці, она долго смотрела на деньги, потом спросила:

— Ето што, новиє образци?

— Деньги как деньги, — ответил Дмитрий.

Продавщица дала ему пачку сигарет и сдачу — две монеты и две бумажки. Теперь уже недоумевал Дмитрий — купюра в одну гривну имела изображение императора Владимира, как и положено. Но на монетах вместо «50 шагов» было написано «50 копеек». Странность — с одной стороны трезубец, с другой — «50 копеек»!

Дмитрий вышел на Крещатик. Пошел в сторону печерских холмов.

— А потом я етого пєтлюровца ногамі, — услышал он женский голос и резко обернулся: кто это петлюровца ногами? Увидел экспансивную женщину неопределенного возраста, которая шла со своим спутником, мрачным чубатим чорновусим мужем, у обоих сине-желтые флажки па отвороте пиджака. Дмитрий бросился было за ними. Расспросить, за что они «петлюровца — ногами». Но его вдруг схватили вооруженные ребята в красных беретах, с надписями «Беркут» на спинах.