Сергей Жилин - Август Хромер

– Как Лоренталю? – вспомнил я некстати убившего себя от сумасшествия воина.

– Лоренталь очень высоко ценил людей, – погрустнел Франц, – Даже после того, как приходилось сражаться и убивать, ты впадаешь в депрессию, начинаешь винить себя, а он… он просто уединялся где-нибудь и плакал! Я всего два раза видел, но никогда теперь не забуду, как этот непоколебимый воин не находил в себе сил оправдать свои убийства, как он ненавидел себя за них… Это почти невозможно передать словами…

– До сих пор не могу понять, зачем он пошёл на это…

Вдалеке показались горбатые туловища амбарных сооружений, ютящихся между двумя бескрылыми, словно убогие инвалиды, шпилями мельниц, раствор которых ещё держит бурые кирпичи. В огромные помещения амбаров можно согнать в общей сложности до двух тысяч человек, то есть, почти всю деревню, если бы она выжила.

Меня смущает лишь то, что находится это заброшенное мукомольное хозяйство слишком близко от деревни. Обычно мы далеко уводим жителей, подальше от деревень, которые потом назовут вымершими. С этим вопросом я и обратился к настоятелю:

– Как думаешь, не слишком ли близко к посёлку? Тела не найдут?

– Места здесь глухие, – заверил меня Франц, – Не думаю, что здесь окажется много любопытных ближайшие несколько лет.

– А если их обнаружат? – продолжил беспокоиться я, – Люди и без того чёрти чего понапридумывали, а после такого нас могут вновь объявить вне закона.

– Всегда остаётся вариант перебраться на Альбион: там к иоаннитам всё время, даже в период истребления Ордена, относятся лояльно, да и чума Альбион с Ирдалией не затронула.

– Снова будем бежать?…

– Умерь свою гордость, Август. Мы уже не те иоанниты, какими были раньше.

Более того, нас всего одиннадцать, нас осмеивают, как ярмарочных шутов и ни во что не ставят, а мы убого сводим концы с концами. После уничтожения Восьмой Резиденции мы ещё делали робкие попытки расшириться, усилиться, вернуть себе силу, но стальная пята человеческого прогресса раздавила наши жалкие попытки.

У мукомольного комплекса не осталось даже намёка на забор, так что люди прямо через бурьян пошли напрямик во двор. Коротышка Рассел уже не поспевал за заболевшими, бросившимися вперёд него к, как им кажется, спасению. Сзади за головой цепочки подтягивается хвост. Приближаясь к месту спасения, люди всё больше ускоряют шаг, рискуя падением в пыль, не устояв на слабых ногах.

Оказавшийся перед строем людей Картер жестами и словами заставил их собраться в центре большого двора перед амбарами. Больные начали кучковаться, сбиваться в плотную толпу. Нам с Францем пришлось уйти в сторону, чтобы она не поглотила и нас. Растекаясь чёрной кляксой, чумные всё прибывают и прибывают.

– Разделитесь на три группы и занимайте места в амбарах! – перекричал гомонящую толпу невысокий Рассел, – Скорее, скорее, старайтесь разделиться поровну.

Людское море, отравленное, гнилое море качнулось и стало тремя потоками растекаться по указанным местам. Некоторые люди настолько слабы, что им приходится держаться за плечи соседей. Неповинные души… жаль, что так вышло.

Рассел с Картером, как регулировщики, указывают людям, куда следует идти. Скрипя старыми досками пола, ждущие исцеления несчастные заполняют пространства амбаров, усаживаются у стен, располагаются посреди комнаты.

– Отставших и умерших по пути не было, – подкрался незаметно сзади Вирюсвач с докладом, – Стены мы проверили – старые, но не сломать. Эдмор сказал, что дыр и лазов нигде не нашёл, маслом уже обрызгал всё, что мог.

– Значит, можно начинать? – уточнил Франц, наблюдая, как последние больные заползают в ловушку.

– Да, как только последние зайдут, мы и начнём…

Самым последним, кто вошёл в амбарную полутьму, оказался совсем маленький босой мальчик в каких-то трухлявых тряпках вместо одежды. Правая рука неестественно оттопырена из-за бубонов на подмышке. Так уж выходит, что исключения в нашей бескомпромиссной борьбе не делаются даже для детей.

Ребёнок словно догадался, что я смотрю на него, и обернулся, уставившись на меня простодушными детскими глазами, пролившими за последние три месяца немало слёз. Самый невинный человек, он обязан идти на смерть вместе со всеми.

Наши взгляды словно сцепились, как два репья, но створка громадных амбарных ворот, которую без труда захлопнул коротышка Рассел, отделила нас друг от друга. Теперь я уже никогда этого мальчика не увижу, как и остальных семьсот человек.

Эдмор, Картер и Рассел захлопнули ворота амбаров и закрыли их засовами. Толстые деревянные брусья встали в скобы.

– Вот и всё с Млада-Хабице, – констатировал Франц, – Пора, братья.

Как по команде Эдмор, Картер и Рассел отступили подальше и достали из карманов по небольшому шарику. Раздавив их пальцами, иоанниты получили магический огонь, что не обжигает руки. Метнув шарики почти синхронно, они обрекли больных на смерть.

Едва врезавшись в ворота, небольшие огоньки разгорелись громадным пламенем, охватившим сразу половину здания, воспламенив горючее масло. Оранжевые языки очищающего огня занялись досками, стали пробираться внутрь ловушки, в небо устремились три изогнутых столба чёрного дыма.

Осознав, как с ними обошлись, осознав, что их просто-напросто сжигают заживо, люди в унисон закричали, взвыли, зарыдали. Паника и ужас, смешавшись с убийственным чувством безысходности завладели обречёнными, в их голосах с каждой секундой было всё меньше жизни и всё больше замогильного воя. Те, у кого нет шанса спастись, «умирают» ещё будучи живыми. Некоторые безумцы начали метаться по амбару в поисках выхода, но бушующий огонь быстро захватил всё здание, не дав никому даже малейшего шанса. А даже если бы они пробили брешь на свободу, мы бы заслонили её сталью и свинцом. Так уже один раз было.

Бороться с чумой иными способами не получается. Это врачи эвакуируют здоровых и лечат больных вдали отсюда, а мы лезем в самое пекло, где спасать уже некого.

Доверчивые люди, надежда которых была только на чудо, соглашаются идти с нами в, якобы, специально оборудованное для лечения место вдали от населённого пункта. Сжигать людей приходится тайно, никто не должен узнать, что мы вместо лечения несём смерть, а спалённые города и деревни сразу выдадут нас с головой.

После того, как мы прижигаем место распространения чумы, эпидемия понемногу, но начинает идти на убыль. Так мы вырываем чумному монстру одно сердце за другим.

У крайнего слева амбара обвалилась крыша, накрыв огненными обломками людей, крики которых, способные свести с ума своим отчаянным безумием, болью и страданием, постепенно затихают: всё больше человек умирает от огня, жара и угарного газа. Буквально через пять-шесть минут уже никого в живых не останется, а три братские могилы будут ещё долго догорать, раздуваемые порывистым восточным ветром. Дым несёт в ту сторону, где мы уже зачистили пару деревень – это хорошо, значит, никого не напугает вонючее чёрное пятно в небе.