Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Что это за вопрос, на который никто не может ответить?

— Кто, грит, изобрел Третий Интернационал, и сам же его возглавил?

— Неужели никто не знает? — удивился Колчак. Но не Щепка.

— Нет, все знают, что этот человек обычно сидит в кабаке Риц, но не знают точно:

— В каком городе сейчас: толи в Царицыне, толи в Цюрихе. А наугад рисковать боятся, выбирают тоже со сноской.

— А именно?

— Соглашаются встать к стенке, но со сноской, т. е. без расстрела.

— И третий: русский матерный, но, грит:

— Его как раз наоборот, стараюсь не выучить, а:

— Разучить, а это не просто, например, как назвать сексуально-озабоченного бобика, без применения этого третьего языка?

Получается то, что не все понимают.

— А именно?

— Слово на букву х, смешанное со словом собака. Но, говорит, ничего страшного, зато учусь больше думать.

— Да, такому можно доверить не только дивизию. Больше, и намного.

— Больше уж некуда, вот только Камергерша, кажется, и не подсторожила его в темном углу, чтобы он и ей задал тот же вопрос:

— А где были написаны Апрельские Тезисы?! — сказала Щепка, и добавила:

— На меня не смотрите, я этого Ваську, еще на турнире в Кремле знала, стоял там, что не проходи мимо, в каракулевой шапке, как сибирский кот Мумбу-Юмба.

— Тогда так надо сделать, — сказал Дэн, — я пойду в Царицын, а сюда взамен пришлю Врангеля. Думаю, пойдет, когда узнает, что здесь его Камергерша. И знаете почему:

— Потому что вот тот гусь, которого приволокли едва живого сюда — это не Врангель.

— Почему вы так думаете? Просто чувствуете, или сдал кто? — спросил Колчак.

— Да, Яша Сверло рассказал в обмен на то, чтобы разрешил ему прославиться в боях с атакующим нас с Волги арьергардом какой-то Жены Париса.

— Придумают же, — высказалась и Щепка.

— Непонятно только, что будем делать мы, — Колчак налил всем из новой бутылки Саперави, чтобы было больше похоже на простую воду. А так от ящика вина можно спьянеть и морально:

— Вон сколько Хванчкары и Киндзмараули выпили, и не сосчитать, а так:

— Это только Сапе-рави, — пей — балдей — ничего не будет.

Далее, каким образом Колчак и Щепка будут выполнять функцию:

— Верховных правителей объединенной Альфа-Земной Республики, где их местонахождение, на одном из островов Волги, или еще где? М.б., на корабле? Не в Сибирь же на самом деле им ехать.

Когда иду я в балаган, я заряжаю свой наган. Дэн не любил носить тяжести, поэтому взял не двадцати, а десятизарядный Маузер, и две гранаты. Впрочем, гранаты потом выложил:

— Проверить могут, и расстреляют, как террориста, — сказал он вошедшему Колчаку.

— Я тоже ухожу.

— Уже взяли билеты в купейный экспресс до Ангары?

— Вы не знали?

— Нет. Что?

— С Альфы прислали Модуль Зета с пространственно-временным континуумом, усиленным до десяти тысяч верст.

— Что обеспечит вам быть там, в Сибири, почти, как здесь:

— У самого синего моря.

— Щепка уже вычислила: не хватит всего 15–18 километров.

— Как от автотрассы в сторону до большой деревни.

— Да.

— Не могли добавить еще чуть-чуть? Это может быть решающим фактором для такого Иначе, как ты.

— Нельзя сделать того, чего нельзя сделать всегда.

— Или: никогда.

— Это одно и тоже. Вошла Щепка.

— Нам пора, — сказала она, — лошадь уже подали.

— Вы поедете отсюда пешком?! — ахнул Дэн, хотя сам недавно задавал вопрос о трансконтинентальном экспрессе. И действительно, для Ино-планетян десять километров — величина непреодолимая, и возможная только в принципе:

— Да, пройти можно, но! Но что для этого должно случится вот так сразу и не сказать без разбега. А здесь некоторые в школу ходили за десять километров — и ничего, только удивлялись, что так далеко, но ходили Каждый День. Инопланетяне даже задавали по этому поводу дополнительный вопрос:

— Сколько раз в год бывал Этот Каждый День? На что даже сам профессор не мог ответить, хотя сам и знал его, но не знал, что это доказать будущим Землянам, никогда не встречавшимися с такой необъективной реальностью. Больше трех — максимум, пяти километров Ино вообразить не могли.

А расстояния на Альфе Центавра больше, чем на Земле.

— Это объясняется просто, — сказал Иначе-Колчак.

— Парадоксом Эйнштейна? — спросил Дэн.

— Иначе. Пятым Постулатом о параллельных прямых, которые пересекутся именно здесь, на Земле.

— Приятно было поговорить с лояльными к устройству Этого Мира людьми, — сказал Дэн на распутье дорог. Мне туда, в Царицын, а вам налево до станции.

— Я не дойду, — сказала Щепка. И даже хотела присесть на траву, но она же и заметила:

— К нам кто-то скачет.

— Это лошадь, — сказал Дэн.

— Хорошо, что не кенгуру, — сказал Колчак, — а то бы можно предположить:

— Мы в Австралии.

— Более того — это лошадь — или конь, что в данном случае не имеет значения — запряженная тарантасом на воздушных колесах и пружинном ходу, — сказала Щепка.

— Кто-то ей управляет, — сказал Дэн.

— Никого не вижу.

— Значит мне показалось.

— Да нам хватит и одной лошади, как Дон Кихоту и его Санчо. Ибо я — твой Санчо.

— Лучше будет, если я — твоя Санча.

— Это действительно просто лошадь, — сказал Дэн, когда она была уже рядом. Не понимаю, как я мог увидеть за ней коляску, да еще на пружинном ходу, и могу поклясться с малиновым мягким сиденьем для парочки. И даже с поднимающимся верхом от дождя.

— Это уже был бы настоящий кабриолет, — сказал Колчак. — У тебя, Антон высоко развито журналистское воображение. Честно тебе говорю: писать будешь.

— Если только в Америке, — вздохнул Дэн, принимая это пожелание за несбыточные мечты.

Они не стали по очереди бежать рядом с конем, а поехали вместе, и конь это разрешил, но с условием:

— Назовите правильно моё настоящее имя. — Ну, они так поняли из диалога между собой, как-то:

— Он что-то сказал.

— Тебе показалось.

— Нет, я тебе точно говорю, я сам только недавно узнал, что некоторые кони могут разговаривать.

— Как? У них и языка такого нет, чтобы говорить, и зубы желтые, совсем не те, которые должны быть для отличной дикции.

— Он разговаривает по-другому, через нас.

— Тогда почему тебе он сказал одно, а мне другое?

— Именно для того, чтобы мы в обоюдных разногласиях между собой поняли:

— А что, собственно, ему надо?

— Если он передал тебе информацию в таком агрессивном виде, то это не Кенгуру.

— Ты знаешь, кто?

— Да.

— Скажи.

— Он может подслушать.

— Если он читает мысли, то уже и так финита ля комедиум.

— Нет, пока не скажем вслух, он может и поймет, но не будет уверен. Как говорится:

— Слышал звон, — да не знает, где он, — добавила Щепка местную поговорку. — И добавила: