Марина Линник - Реинкарнация

«Мои враги непременно воспользуются этим промахом, – выходя из кабинета короля, думал Кромвель. – У меня впереди ночь на подготовку. Этому браку БЫТЬ, иначе я лишусь головы!»

«Я ни за что не лягу в постель с этой женщиной! – тем временем размышлял Генрих. – Этому браку НЕ БЫВАТЬ!»

Утренний туман окутал узкие, извилистые улочки средневекового Лондона плотной завесой. Солнечные лучи, не сумев пробиться сквозь него, обиженно спрятались в белых облаках, оставив замерзших жителей без спасительного тепла. Что ни говори, а эта зима была самой суровой из всех, что помнили старожилы. Промозглый ветер, ледяной дождь, часто сменявшийся мокрым снегом, низкие температуры, постоянные туманы изводили людей, словно проверяя их на прочность.

Озябший город постепенно пробуждался от оцепенения. Кое-где уже раздавались голоса торгового люда, что, поеживаясь от пронизывающей насквозь сырости, открывал лавки и переговаривался с первыми покупателями. С каждой новой минутой город наводняли все новые и новые звуки: лай собак, стук копыт по мостовой, брань мужчин, крики женщин и плач детей. Лондон, расцветший при Тюдорах, особенно во время Реформации, невзирая на непогоду, жил полной жизнью. Тесные торговые связи с протестантским центром, всячески поощряемые и поддерживаемые Кромвелем, крупные иностранные общины, возросшая грамотность жителей – все это способствовало распространению новых идей религиозных реформ, за которые ратовал советник короля и которые были так ненавистны его врагам. Дело в том, что до Реформации более половины площади Лондона являлось собственностью монастырей и других церковных учреждений. После реформ, проведенных Генрихом VIII (по настоянию и при помощи Кромвеля), монастыри были распущены, и почти все их имущество перешло в руки короля и его приближенных, что благоприятно отразилось на деловой жизни города. Вообще любимчиков Генрих задаривал и возвышал, и часто это были люди не слишком знатные и богатые, что, несомненно, не нравилось родовитым и состоятельным придворным вельможам. При дворе зрело недовольство, подпитывавшееся не только религиозными чувствами, но и завистью к огромной власти Кромвеля. Сейчас над головой советника сгущались тучи, не сулившие ему, особенно после ночного разговора с королем, ничего хорошего…

С самого утра двор гудел, как пчелиный улей. Собранные по приказу короля видные мужи королевства, советники и епископы, сидели в зале совета и ожидали появления Его Величества. Они то и дело переглядывались и перешептывались, недоуменно пожимая плечами. Никто из них, за исключением нескольких лиц, не знал, по какой причине их собрали для заседания в столь ранний час.

– Милорд, – услышал за своей спиной герцог Норфолк приятный мужской голос, – вы случайно не знаете, зачем мы понадобились нашему королю в такое неподходящее для обсуждения важных дел время? Это не похоже на Его Величество…

Герцог обернулся и увидел перед собой молодого Томаса Сеймура. На его открытом лице, не лишенном привлекательности, было заметно неподдельное удивление. Томас был четвертым сыном в семье сэра Джона Сеймура и младшим братом лорда-протектора Англии Эдуарда Сеймура [6], графа Хартфорда. Благодаря родственным связям (то есть своей сестре Джейн, ставшей третьей женой Генриха) Томас Сеймур сумел приблизиться к королю, а умение плести грязные интриги позволило ему добиться назначения на ответственный пост. Норфолк знал о каждой слабости младшего из Сеймуров: и о зависти, испытываемой Томасом к своему брату Эдуарду, и о жажде денег, и о желании возвыситься любым путем, и о распущенности молодого человека и его склонности к разгульной жизни. Герцог обо всем этом знал и всячески способствовал развитию пагубных склонностей.

– Милый Томас, в вашем положении неосведомленность граничит с глупостью, – пожурил герцог молодого повесу. – Я не раз говорил, что такой образ жизни погубит вас.

Томас Сеймур вспыхнул, но промолчал. С одной стороны, он понимал, что герцог прав, но и ограничивать себя в удовольствиях не собирался. Молодость, а не мудрость брала верх. Но дальнейшие события навсегда изменили его жизнь, и впоследствии он будет с горечью вспоминать об упущенных возможностях…

– Эх, молодость, молодость, – улыбнулся герцог, увидев пылающие щеки собеседника. – Поверьте мне, милый Томас, мне тоже хотелось слагать стихи и посвящать их прекрасным дамам, биться на турнирах и так праздновать победы, чтобы вино лилось рекой, а столы ломились от яств. Но чтобы последнее осуществилось, надо работать не только кулаками.

– А чем же еще, милорд? – Томас удивленно посмотрел на герцога.

– Головой, мой мальчик, головой. Чем больше мы думаем и рассуждаем, чем больше у нас информации, тем ближе наша победа.

Томас недоверчиво поглядел на герцога Норфолка. «Лорд-казначей [7], вероятно, преувеличивает, – подумал Сеймур, но, взглянув на него еще раз, отказался от этой мысли. – Старик явно не шутит. А что, если он прав? Надо поближе с ним сойтись, втереться к нему в доверие. Он далеко не последний человек в королевстве, может, что и выгорит». Молодой Сеймур простодушно улыбнулся.

– Вы совершенно правы, милорд, пора, пора остепениться. Годы идут, а денег не прибавляется. Трудность в том, что сейчас невозможно найти наставника, который помог бы разобраться в столь сложном для молодого человека мире. В наше время все за себя, невозможно угадать, кто тебе друг, а кто враг.

Герцог Норфолк был не так наивен, как предполагал Томас, и не заглотил наживку. Долгие годы службы при дворе и неоднократное пребывание на поле боя научили его легко распознавать замыслы врагов и льстецов. Но Томас нужен был ему для осуществления задуманного, поэтому герцог сделал вид, что он попался на удочку.

– Почаще навещайте меня, милый Томас, и я научу вас всем премудростям, – лукаво улыбнувшись, ответил герцог. – Вместе мы – большая сила.

– Благодарю вас, милорд, вы оказали мне огромную честь, – поклонившись, ответил Сеймур-младший, довольный тем, что ему так легко удалось одурачить старика.

Однако он и не подозревал, что сам станет жертвой коварной игры, которую намеревался затеять его собеседник.

– Герцог Норфолк, и вы здесь, – услышали два хитреца голос за своими спинами. – Как быстро разлетаются новости, вы не находите?

Лицо герцога мгновенно преобразилось. Надменная маска сменила дружескую улыбку, в черных глазах появился злой огонек, а тонкие губы сжались. Исчезли спокойствие и расслабленность в движениях. Он приосанился, резко повернулся и встретился с насмешливым взглядом говорившего. Перед ним стоял высокого роста человек средних лет, атлетического телосложения, с массивным подбородком и орлиным носом. В его вальяжных движениях сквозило превосходство, которое он и не пытался скрыть. Джеймс Стаффорд был одним из любимчиков короля, человеком новой формации, «апстартом», как называл его герцог. Наряду с Чарльзом Саффолком сэр Джеймс имел почти неограниченную власть, и все его поступки и дела всячески поощрялись королем. Веселый, легкий, склонный к авантюре характер позволил Джеймсу Стаффорду быстро найти общий язык с Его Величеством, и вместе с Чарльзом Брэндоном Саффолком он стал постоянным спутником Генриха в его забавах, играх и охоте. Ну и, конечно, он был в курсе всех любовных дел короля, давая советы и обсуждая прелести и недостатки той или иной красотки. Поэтому кто, как не сэр Джеймс, мог быть лучше осведомлен о произошедшей поездке и о конфузе, случившемся в Рочестере. Герцог Саффолк остался с принцессой, а граф Стаффорд, по настоянию короля, вернулся с ним в Лондон.